Джейн Фэйзер - Поцелуй вдовы
– Мама, мама!
– Что, Пиппа? – Джиневра услышала тревогу в голосе дочери и повернулась к ней, спрятав письмо в складках юбки.
– Это был лорд Хью.
– Да, я знаю.
– Почему он ушел? – Пиппа гладила кошку, которая пыталась вырваться из ее рук.
Джиневра понимала, что нужно открыть дочерям хотя бы часть правды. Нет надобности рассказывать о его обвинениях, однако девочки должны знать, что отныне им не придется жить в доме отчима. И надо это как-то объяснить. Но Джиневра не находила веской причины Ее голова отказывалась соображать.
– Ты заболела, мама? – обеспокоенно спросила Пен – Ты выглядишь больной.
– Не приставай к маме. – Тилли вынырнула из шкафа, где развешивала одежду. – Она очень устала. Последнее время ей приходится нелегко. Беги вниз завтракать. Госпожа Вулли все приготовила.
Девочки вопросительно смотрели на мать, и Джиневра заставила себя улыбнуться.
– Я действительно чувствую себя немного уставшей. Я плохо спала ночью. И сейчас мне хотелось бы отдохнуть.
– У нас будут уроки? – осведомилась Пиппа. Джиневра отрицательно покачала головой:
– Нет, сегодня уроков не будет. Можете заниматься своими делами, только не беспокойте госпожу Вулли.
– Я попрошу Грина взять меня на охоту, – заявила Пиппа. – Он обещал взять меня, когда пойдет в следующий раз. А ты пойдешь, Пен?
Пен продолжала смотреть на мать.
– Ты заболела, мама?
– Нет, дорогая, я просто устала. Я хочу отдохнуть. Не тревожься. – Она поцеловала дочь и погладила ее по щеке.
Однако Пен не скрывала того, что слова матери не убедили ее.
– Тошнит, цыпленочек? – как бы, между прочим спросила Тилли.
Джиневра покачала головой:
– Нет, не тошнит. Но я страшно утомлена, Тилли.
– Неудивительно после всех этих событий. Иди в кровать, я принесу тебе посеет[19], – сказала Тилли, откидывая покрывало. – Давай, цыпленочек. Не мучай себя – этим ты навредишь и себе, и малышу.
– Ты права.
Джиневра встала спиной к Тилли, чтобы та расшнуровала ей платье. Недопустимо, чтобы к душевной усталости – с ней придется смириться – прибавилась еще и физическая.
Хью ехал обратно под моросящим дождем. Что делать, если Джиневра откажется выслушать его? Нет, надо вернуться. Он будет колотить в дверь, пока она его не впустит. Ему нужно только обнять ее – и тогда все получится. Он знал, что сможет все ей объяснить. Ведь Джиневра умеет судить беспристрастно, но так упряма! Если бы она только выслушала его, то все бы поняла.
Хью оставил лошадь в конюшне и прошел в дом через черный ход. И сразу ощутил на себе вопросительные взгляды слуг.
В зале горел огонь, лампы были зажжены, но тепло и уют не принесли ему успокоения. Он замер у камина и стал машинально гладить рукой заросший щетиной подбородок. Вдруг, чертыхнувшись, он взбежал по лестнице и ворвался в спальню. Комната в очередной раз потрясла его своей безликой пустотой. В его голове снова зазвучал собственный голос: он будто наяву услышал, как обвиняет Джиневру. Нет, глупо надеяться, что она вернется. Его энтузиазм и жажда деятельности пропали в одно мгновение.
И все же Хью заставил себя позвонить в колокольчик, морщась при этом от собственного запаха. Прибежал слуга, и он приказал принести горячей воды, а потом разделся догола. Остается единственный способ вернуть Джиневру: он будет ухаживать за ней. Но он никогда прежде не ухаживал за женщинами. Его брак с Сарой был устроен ее родителями. А женитьба на Джиневре состоялась без положенного в таких случаях ухаживания.
Итак, если он хочет вернуть свою жену, то должен добиваться ее, обхаживать, убеждать в своей любви.
Хью неумело побрился левой рукой, порезав при этом подбородок, потом вымылся в горячей воде. При других обстоятельствах он бы посмеялся над собой за то, что уделяет столько внимания своей внешности. Обычно ему было безразлично, какое впечатление он производит на людей. Но сегодня особый случай. Он поедет к ней и предстанет перед ней в лучшем виде. Может быть, со временем она поймет, какие усилия он прилагает для того, чтобы убедить ее выслушать его.
Хью тщательно оделся и оглядел себя в мятое медное зеркало. Хотя его отражение и расплывалось, он все равно видел, что у него уставший вид. Может, надо поесть? Он так и не вспомнил, когда ел в последний раз. В зале Хью ждал Милтон.
– Пожалуйста, принесите мне хлеба и мяса – попросил Хью, спускаясь с лестницы.
– Одну минуту, милорд. – Эконом поклонился и поспешил выполнять приказ.
Хью протянул руки к огню. Джиневра говорила, что любит его. Она сказала это даже после того, как он бросил ей в лицо чудовищные обвинения.
Хью ел стоя, ломая теплую булку и ножом отрезая куски мяса. Им владело страшное напряжение, ему хотелось сорваться с места и лететь в Мурфилдс, но он сдерживал себя. Он должен быть спокойным и рассудительным, когда станет просить у Джиневры прощение. Он уже продемонстрировал ей неприглядные стороны своего характера – он и сам не подозревал, что в мирной жизни, а не в сражении способен на подобное неистовство и ожесточение. Теперь надо постараться стереть из ее памяти неприятные воспоминания. И тут его осенило.
– Милтон!
– Милорд? – Пока Хью ел, эконом стоял позади него.
– Леди Джиневра забрала с собой свои книги?
– Нет, милорд. Они так и остались в комнате магистра.
– Упакуйте их немедленно. И пусть их погрузят на повозку. Прикройте их чем-нибудь от дождя.
Милтон удивился, но по тону хозяина понял, что было бы неразумно задавать вопросы, и отправился выполнять приказание.
Хью закончил есть и нетерпеливо мерил шагами зал, ожидая, когда погрузят книги. Это будет ей подарком. Такой подарок даст ей понять, что она действительно имела право уйти от него. Книги более красноречиво, чем любые слова, скажут ей, как он сожалеет о своем ужасном поступке. Если она примет этот подарок как свидетельство его раскаяния, то тогда и выслушает. Надо только надеяться.
Джиневра спала. Ее сон без сновидений больше напоминал обморок. Кто-то случал в дверь, но она не слышала. Не слышала она и того, как Тилли проскользнула в комнату и, встав у кровати, внимательно наблюдала за госпожой.
Тилли покачала головой и так же бесшумно покинула спальню. Эконом ждал ее в коридоре.
– Она спит, мастер Краудер. Я не буду будить ее. Это было бы преступлением.
Краудер кивнул:
– Я передам лорду Хью.
– Да, только не говорите ему, что леди Джиневра спит. Скажите, что она не хочет видеть его. Госпожа должна сказать ему в лицо, согласна ли принять его. Я бы не хотела, чтобы он подумал, будто одержал над ней верх.
Краудер снова кивнул и пошел вниз. Два молодых парня выгружали из повозки ящики с книгами и складывали в небольшой комнатке, а магистр Говард пересчитывал тома, то и дело, набрасываясь на слуг и ругая их за небрежное обращение с ними.
