Кэтрин Куксон - Кэти Малхолланд том 2

Они занимались любовью на той самой кровати, на которой спал Бернард Розье в годы своей молодости и на которой он в ночь бала совершил насилие над Кэти Малхолланд, зачав дочь, которая, сочетавшись браком с его законным сыном, стала матерью его внука и бабушкой его правнука, так поразительно походящего на него внешне, — Дэниела Розье Третьего, то есть его самого, воплотившегося в четвертом поколении.

Глава 3

— Я очень часто вижу Джо в последнее время, Кэтрин.

— В самом деле, тетя Кэти?

— Он разговаривал со мной прошлой ночью. Он сказал, что в ночь накануне своей смерти он думал обо мне и жалел о том, что был таким упрямым и что мы так и не помирились… Ты меня слушаешь, Кэтрин?

— Да, да, тетя Кэти, я тебя слушаю.

— Это не бред, Кэтрин. Не думай, что я выжила из ума.

— Нет, что ты, тетя Кэти.

— И прошлой ночью, когда приходил Джо, я не бредила. Я даже не спала. Он в самом деле был здесь. Он стоял возле моей кровати, на том самом месте, где стоишь сейчас ты, и разговаривал со мной. Он сказал, что смерть всегда застает нас врасплох и не дает нам времени исправить ошибки, которые мы совершили в жизни. Ты ведь помнишь, Кэтрин, как он погиб?

— Да, да, я помню, тетя Кэти. Он погиб от той бомбы, которая попала в палмеровский завод.

— Да, но пострадал не только завод, а и все дома, находящиеся поблизости. Джо жил в одном из этих домов рядом с заводом. Он очень долго работал, чтобы купить этот дом, Кэтрин.

— Да, да, тетя Кэти, я знаю.

— Сегодня чудесный день. На дворе светит солнце, не так ли?

— Да, тетя Кэти. Сегодня на редкость теплый день для октября.

— Мне уже исполнилось сто лет, Кэтрин.

— Да, тетя Кэти, тебе уже исполнилось сто лет. Теперь будем ждать твоего сто первого дня рождения.

— Кэтрин!

— Да, тетя Кэти?

— Тебе не кажется странным, что я никогда не вижу Энди?

Кэтрин не ответила, продолжая стирать пыль с мебели.

— Знаешь, я уже видела всех своих родных и близких, и даже просто знакомых, разговаривала со всеми, — продолжала Кэти. — Но Энди ни разу не пришел ко мне. Это очень странно, Кэтрин, потому что Энди — единственный человек, который был мне по-настоящему дорог. Но я никогда его не вижу, он никогда не разговаривает со мной. Почему, Кэтрин?

— Я думаю, это потому, тетя Кэти, что вы с ним были очень близки, — предположила Кэтрин. — Он как бы продолжает жить внутри тебя, в твоей душе. Он не может прийти к тебе из другого мира, потому что он уже и так с тобой.

— Может, ты и права, Кэтрин. Странно, что мне самой это не приходило в голову. Это очень приятная мысль — то, что он продолжает жить со мной. Но все равно мне бы очень хотелось его увидеть. Энди был замечательным человеком, Кэтрин.

— Я знаю, я знаю, тетя Кэти. Ну а теперь, хватит разговаривать, отдохни.

— Нет, Кэтрин, я хочу поговорить. — Теперь голос старухи звучал намного громче, и в нем слышались сердитые нотки. — Я очень люблю говорить — всегда любила говорить. Когда я была девочкой, я все время рассказывала разные истории дома. Поэтому не затыкай мне рот, Кэтрин, когда мне хочется говорить.

— О, что ты, тетя Кэти. Говори на здоровье. — Кэтрин склонилась над кроватью и убрала со лба старухи седые пряди. — Мне очень интересно тебя слушать, я просто боялась, что разговор может тебя утомить.

— С чего бы мне утомляться? Я целый день лежу без дела, обо мне заботятся каждую минуту и даже пальцем не дают пошевелить. При таком уходе я могу дожить и до ста десяти лет.

— Ты вполне можешь дожить до ста десяти лет, тетя Кэти, и мы будем очень этому рады.

Кэти взяла Кэтрин за руку и сжала ее пальцы.

— А когда вернется Питер? — спросила она.

— О, я точно не знаю, тетя Кэти, но теперь он уже скоро должен вернуться. Его уже нет почти четырнадцать недель. Еще никогда не случалось, чтобы его не было дома так долго. Он может приехать с минуты на минуту или позвонить из какого-нибудь порта, если его судно стоит на якоре. Но пока от него нет известий, нам ничего не остается, как терпеливо ждать.

— Кэтрин?

— Да, тетя Кэти?

— Он… он не спрашивал, почему я не хочу его видеть?

Кэтрин склонила голову.

— Ты имеешь в виду Дэниела?

— Ты знаешь, что я говорю о нем.

— Нет, тетя Кэти, он об этом не спрашивал. Он понимает, что ты нуждаешься в покое.

— Это выглядит немного странно — то, что он все время бывает у нас в доме и ни разу не виделся со мной, не так ли, Кэтрин?

— Ты ошибаешься, тетя Кэти, он приходит сюда очень редко.

— Но он ведь был здесь вчера?

— Нет, тетя Кэти, он уже несколько недель не приходил к нам. Около пяти недель, если мне не изменяет память.

— Вчера я чувствовала запах его трубки.

— Он не курит трубку, моя дорогая, он курит сигареты.

— Но все равно я уверена, что он был здесь вчера.

— Ты ошибаешься, моя дорогая.

— Что будет с Бриджит, Кэтрин?

— Перестань волноваться, моя милая, все будет в порядке.

— Нет, Кэтрин, ничто не будет в порядке. Для Питера ничто не будет в порядке. То, что чувствую я, или ты, или Том, не имеет значения. Я беспокоюсь о Питере. Что ожидает бедного Питера, когда он вернется? Я не могу ошибиться, Кэтрин, я вижу это по лицу Бриджит. Она в последнее время очень счастливая.

— Я думала, тебе всегда хотелось, чтобы Бриджит была счастлива, — прошептала Кэтрин, отворачиваясь от кровати.

— Да, да, конечно, я хочу счастья для нее.

— Что ж, тогда ты должна за нее радоваться. С этими словами Кэтрин, взяв со стола вазу с увядшими цветами, вышла из комнаты. Когда она шла через зал на кухню, по лестнице сбежала Бриджит — Бриджит, которая за последнее вредя превратилась в совсем юную девушку. И вела она себя как беззаботная девчонка. «О Боже, Боже, — подумала Кэтрин. — К чему же все это приведет?» Впрочем, то, что происходило сейчас, она уже предвидела заранее — еще в июне, когда Дэниел снова появился в их доме и в жизни ее дочери; Кэтрин знала, во что это выльется.

У подножия лестницы Бриджит остановилась и посмотрела на мать.

— Могу я с тобой поговорить, мама?

Кэтрин повернулась к ней, продолжая держать в руках вазу.

— С каких это пор ты стала спрашивать у меня разрешения на то, чтобы поговорить со мной? — сказала она, с горечью отмечая про себя, что Бриджит в последнее время обращается к ней с той формальной вежливостью, с какой разговаривают с чужими людьми.

Бриджит медленно подошла к ней, и вместе они вошли на кухню.

— Я не знаю, мама, как ты это воспримешь, — спокойно сказала Бриджит, останавливаясь возле стола. — Но я… у меня будет ребенок.