Джулия Куинн - Романтическая история мистера Бриджертона
– Ты думаешь, у меня обольстительная улыбка?
– Колин!
– Но, - проговорил он, - Ты совершенно права.
Вайолет заморгала. - Я права?
– Да, насчет вальса, - он склонил голову набок, - Мне, кажется, я слышу, как его вот-вот начнут играть.
– А я ничего не слышу, - заявила Гиацинта.
– Не слышишь? Какая жалость, - он схватил Пенелопу за руку. - Пойдем, жена. Я думаю, сейчас наш танец.
– Но никто не танцует, - выдавила Гиацинта.
Он улыбнулся ослепительной улыбкой.
– Я уверен, все скоро затанцуют.
И прежде, чем кто-нибудь успел прокомментировать его заявление, он дернул за руку Пенелопу, и буквально потащил ее за собой через толпу.
– Разве ты не хотел вальсировать? - спросила, задыхаясь, Пенелопа, когда она прошли мимо небольшого оркестра.
– Нет, просто хотел сбежать от них, - объяснил Колин, проскальзывая в какую-то боковую дверь, и таща ее за собой.
Несколько секунд спустя, поднявшись вверх по лестнице, они оказались в небольшой комнате, где единственным светом был мерцающий огонь свечей и фонарей снаружи окна.
– Где мы? - спросила Пенелопа, оглядываясь по сторонам.
Колин пожал плечами.
– Не знаю. Это кажется, неплохим местом для разговора.
– Ты, наконец, собираешься мне рассказать, что происходит?
– Нет, сначала я собираюсь поцеловать тебя.
И прежде чем у нее появился шанс ответить (но не запротестовать!), его губы нашли ее губы в коротком, голодном и одновременно нежном поцелуе.
– Колин! - задыхаясь, воскликнула она, в тот момент, когда он переводил дыхание.
– Не сейчас, - пробормотал он, и поцеловал ее снова.
– Но, - это было все, что она успела проговорить.
Это был поцелуй, который словно обволакивал ее теплом, от головы и до кончиков пальцев на руках и ногах. При котором его губы жадно и нежно захватили ее рот в сладостный плен, а его руки скользили по ее спине. Это был поцелуй, который легко превращал ее колени в воду, приводя ее почти к обморочному состоянию, и он мог на софе делать с ней все, что захочет, несмотря на то, что они находились в паре метров от пятисот человек, и, кроме того -
– Колин! - снова воскликнула она, с трудом найдя в себе силы оторваться от его губ.
– Ш-ш-ш.
– Колин, ты должен остановиться!
Он выглядел, словно потерявшийся щенок.
– Я? Должен?
– Да, ты должен.
– Я думаю, ты сказала это, лишь из-за всех этих людей по соседству с нами.
– Нет, хотя это тоже достаточно хорошая причина, чтобы рассмотреть возможность сдерживания себя.
– Чтобы рассмотреть и отклонить? - с надеждой спросил Колин.
– Нет! Колин! - она вырвалась из его рук, и отошла на несколько футов назад, чтобы его близость не заставляла ее сожалеть об упущенной возможности.
– Колин, ты должен рассказать мне, наконец, что происходит.
– Ну, - медленно проговорил он, - Я целовал тебя и…
– Нет, ты же знаешь, что я не это имела в виду.
– Очень хорошо.
Он отошел дальше от нее, его шаги эхом отдавались в ее ушах. Когда он повернулся к ней, на его лице было очень серьезное выражение.
– Я решил, что нужно делать с Крессидой.
– Ты? Что? Скажи мне!
Его лицо приняло немного страдальческое выражение.
– Фактически, я думал, что лучше не говорить тебе до тех, пор, пока мой план не будет идти полным ходом.
Она уставилась на него с недоверием.
– Ты это серьезно?
– Ну, вообще-то…, - он посмотрел на дверь, словно надеясь как-нибудь сбежать.
– Расскажи мне, - настаивала она.
– Очень хорошо, - он тяжело вздохнул, затем еще раз вздохнул.
– Колин!
– Я собираюсь сделать объявление, - сказал он так, словно это должно было все объяснить.
Сначала она ничего не сказала, думая, что он пояснит, когда же это не сработало, она осторожно спросила:
– Что это за объявление?
Он упрямо сжал губы, и стал выглядеть очень решительно.
– Я собираюсь рассказать правду.
Она задохнулась.
– Обо мне?
Он кивнул.
– Но, ты не можешь это сделать!
– Пенелопа, я думаю, так будет лучше.
Паника охватила ее, дышать стало трудно.
– Нет, Колин, ты не можешь! Ты не можешь сделать это! Это не твоя тайна, чтобы решить открыть ее!
– Ты хочешь платить Крессиде всю оставшуюся жизнь?
– Нет, конечно, нет, но я могу попросить леди Данбери -
– Ты не пойдешь к леди Данбери, и не будешь просить ее солгать от твоего имени, - решительно проговорил он. - Это ниже твоего достоинства, и ты это прекрасно знаешь.
Пенелопа задыхалась от его резкого тона. Но глубоко внутри, она знала, что он прав.
– Если ты так желаешь разрешить кому-нибудь узурпировать твою личность, - сказал он, - Тогда ты должна была просто позволить Крессиде сделать это.
– Я не могла, - пробормотала Пенелопа, - Только не она.
– Прекрасно. Тогда настало время встать и посмотреть в лицо опасности.
– Колин, - прошептала она, - Мое имя будет разрушено.
Он пожал плечами.
– Тогда мы просто уедем из страны.
Она потрясла головой, отчаянно стараясь подобрать нужные слова.
Он нежно взял ее за руки.
– Разве это имеет значение? - мягко проговорил он. - Пенелопа, я люблю тебя. И пока мы вместе, мы будем счастливы.
– Не в этом дело, - пробормотала она, пытаясь вытащить свою руку, чтобы вытереть слезы из глаз.
Но он не отпустил.
– Тогда, в чем? - спросил он.
– Колин, твое имя тоже будет разрушено, - прошептала она.
– Я не возражаю.
Она недоверчиво уставилась на него. Он с такой непренужденностью говорил о том, что может кардинально изменить его жизнь так, как он даже не представляет.
– Пенелопа, - голос его звучал довольно рассудительно, - Это одно единственное решение. Или мы скажем это всему миру. Или это сделает Крессида.
– Мы могли бы заплатить ей, - прошептала Пенелопа.
– Неужели ты этого хочешь? - спросил Колин, - Отдать ей все свои деньги, которые ты с таким трудом заработала? Тебе проще было позволить ей остаться леди Уислдаун.
– Я не могу позволить тебе сделать это, - сказала она, - Я не думаю, что ты понимаешь, что, значит, быть изгоем общества.
– А ты?
– Гораздо лучше, чем ты!
– Пенелопа -
– Ты пытаешься выглядеть так, словно для тебя это не имеет никакого значения, но это не так. Ты тогда так сильно рассердился на меня, когда я издала свою последнюю колонку, а все потому, что ты думал, что я ни в коем случае не должна рисковать, иначе моя тайна может выйти наружу.
– Но так и случилось, - заметил он, - Я был прав.
– Вот, - быстро сказала она, - Видишь? Ты до сих пор сердишься на меня за ту колонку!
Колин тяжело вздохнул. Разговор двигался не в том направление, на какое он рассчитывал. Он совсем не собирался бросать ей в лицо свое старое мнение об издании ее последней колонки, но, тем не менее, сделал это.
