Констанс Холл - Милая мятежница
— Осторожнее!
Ларк скорчилась как могла и пригнула к коленям голову. В следующее мгновение Стоук опустил свой меч на привязанную к замку цепь. Металл лязгнул, но не поддался: цепь была выкована из той же самой стали, что и «Глаз дракона»!
Дыма в помещении становилось все больше. Сквозь его густые клубы Стоук с трудом различал даже лицо Ларк. Жар свирепел с каждым мгновением. Только один Господь ведал, сколько времени Стоук сможет продержаться в этом аду, раскачиваясь на раскаленной цепи посреди бушующего огненного моря. Услышав хруст, он вскинул голову: потолочная балка, на которой висела клетка, прогорела, треснула и готова была вот-вот обрушиться.
В отчаянии Стоук обшаривал взглядом дверцу, отыскивая в ней слабое место. Замок! Отчего, в самом деле, не попробовать? Как следует размахнувшись, он обрушил «Глаз дракона» на стальную дужку. Послышался лязг, дужка распалась на две части, и замок полетел вниз.
Стоук сунул меч в ножны и распахнул дверцу. Он вытащил из клетки перетянутую ремнями Ларк, бледную как мел и едва не потерявшую сознание.
— Не теряй присутствия духа, Ларк! Хотя бы еще немного — ради меня.
— Постараюсь.
Под Стоуком растекалась огненная лава, в которую он должен был окунуться, чтобы выбраться с мельницы живым, не причинив вреда своей драгоценной ноше. Прижав к себе Ларк и крикнув: «Держись!» — он закрыл глаза, отпустил цепь и прыгнул в бушующее пламя.
Хотя Стоук и держал в руках Ларк, ему удалось коснуться горящего пола сразу обеими ногами. Ступни обожгло, но сапоги на толстой подошве не дали ему сгореть заживо. Огонь и дым окружили его сплошной стеной, и Стоук двигался к двери, больше полагаясь на инстинкт, чем на зрение.
Над головой у Стоука послышался громкий треск: поддерживавшее потолок горящее стропило, на котором висела клетка Ларк, не выдержало груза, обломилось и, рассыпая вокруг снопы искр, рухнуло вниз. В этот самый момент Стоук добрался до пылающей двери и выскочил наружу. В следующее мгновение крыша мельницы со страшным грохотом обвалилась, вверх взметнулся огромный столб пламени, дохнуло нестерпимым жаром, а на спину и голову Стоука обрушился град тлеющих головешек и горящих обломков дерева.
Стоук вместе с Ларк скатился по склону холма, подминая под себя кусты и траву, и остановился у самого берега протоки. Ларк при этом оказалась наверху, а Стоук — внизу. Некоторое время они лежали без движения — только широко разевали рты, втягивая в себя прохладный, напитанный влагой воздух. Стоук крепко прижимал к себе Ларк.
Прошла минута, другая… Стоук осторожно приподнял лицо Ларк и заглянул в ее золотистые глаза. По измазанным копотью и сажей щекам девушки ручейками стекали слезы, оставляя за собой светлые блестящие дорожки, а глаза на этом испачканном, почерневшем личике казались неестественно огромными и отливали голубизной. Золотые волосы Ларк из-за дыма и копоти побурели. А в общем… А в общем, Стоук считал, что она хороша как никогда, а главное — жива и здорова!
— Почему ты плачешь? — Вытирая ее слезы, Стоук лишь размазал по лицу грязь.
— Потому что я думала, ты не любишь меня, а оказывается, я ошибалась, — всхлипывая, сказала девушка.
— Неужели ты только сейчас поняла это, моя тигрица? Ты все для меня в этой жизни… все!
Стоук отвел со лба Ларк волосы и приник к ее губам поцелуем. Она обвила его шею руками и со страстью приникла к нему…
— Так, так, так… Что за милая картина!
На расстоянии десяти футов от полыхающей мельницы стоял Томас с луком в руках. Тетива была натянута, а острие стрелы было нацелено прямо Стоуку в лоб.
— Как ни крути, а я рад, что ввязался в это дело. С тех пор как меня охватило желание убить тебя, мое существование стало осмысленным и даже увлекательным. Ну-ка, поднимайся, милорд. Мне хотелось бы в последний раз посмотреть тебе в глаза, да и негоже как-то стрелять в лежащего.
— Что ж, убей меня, если хочешь. Только не трогай ее. — Хотя Ларк крепко держала его, Стоук высвободился из ее объятий и поднялся. — Вот ведь штука, оказывается, мой кузен не виноват и я, обвиняя его, ошибался.
— Точно, а он, бедняга, даже не сможет отомстить тебе за эту ошибку.
С этими словами Томас снова поднял лук, на этот раз нацелив стрелу в грудь Стоука.
Дальше события развивались с невероятной быстротой. Из леса выскочил Балтазар и прыгнул на Томаса. Сцепившись, волк и человек упали на землю. Чтобы отразить неожиданное нападение, Томас выпустил лук: схватка с разъяренным волком не шутка, а бейлиф был такой маленький и щуплый…
— Балтазар!
Вскочив, Ларк бросилась к своему любимцу.
Стоук схватил жену за руку в тот момент, когда пылавший деревянный остов мельницы накренился и, рассыпая вокруг снопы искр и головешек, рухнул на землю. К небесам взметнулся столб пламени и дыма.
Обнявшись, они слышали, как пронзительно кричал Томас, погибая среди пылающих руин. Через мгновение ничего, кроме рева огня, уже не было слышно.
— Бедный, бедный Балтазар! — Ларк припала лицом к пропахшей дымом куртке Стоука и горько заплакала.
Стоук сжимал жену в объятиях, понимая, что она впервые в жизни припала к его груди, ища помощи и успокоения. Внезапно Стоук заметил, как впереди показался какой-то темный предмет. Стоук сжал плечо жены и воскликнул:
— Ты только посмотри на это!
Ларк увидела мчащегося к ним Балтазара, и ее лицо осветила улыбка.
— Дева Мария! Он жив!
Ларк бросилась к волку и, встав на колени, начала гладить его опаленную шерсть. Больше всего у Балтазара пострадал от огня нос.
— Придется лечить тебя, дружище. — Девушка прижалась к его морде.
— Я и не подозревал, что он пошел следом за мной. — Стоук с удивлением разглядывал волка. — Думал, отправился куда-нибудь в чащу поохотиться.
— Я много раз говорила, что волки чувствуют, когда тем, кого они любят, угрожает опасность.
— Уверен, на самом деле они чувствуют и понимают не только это, но и куда больше. — Стоук с интересом наблюдал за тем, как Балтазар вылизывал Ларк лицо.
— Так ты думаешь, он понял, что мы любим друг друга?
Стоук взглянул в круглые желтые глаза волка.
— И не только это. Волки — хранители тайного знания, которое нам, людям, познать не дано.
Стоук вынул из-за голенища сапога кинжал и перерезал кожаные ремни, которые все еще стягивали запястья Ларк.
— Подумать только, я могла прожить жизнь, так и не узнав, что ты любишь меня! Простишь ли ты меня за то, что в последнее время я постоянно отвергала тебя? — Ларк коснулась подбородка мужа и провела пальчиком по густой черной щетине у него на щеках.
— Должен заметить, что видеть тебя и не иметь возможности к тебе прикоснуться было подобно пытке. Ведь я всегда хотел тебя — каждую минуту, когда ты находилась рядом.
