Элизабет Адлер - Удача – это женщина
По пути она не встретила ни одного пассажира, а когда, миновав широкий вестибюль, вошла в просторную кают-компанию, то обнаружила, что, кроме нее, там находилось не более семи пассажиров, включая капитана, и среди них ни одной женщины. Капитан Лейрд любезно поздоровался с ней.
— Присаживайтесь за мой столик, миссис Хэррисон, — пригласил он Фрэнси. — Сегодня вечером нас здесь слишком мало, и мы с удовольствием примем вас в нашу мужскую компанию. Присутствие хорошенькой женщины всегда благотворно действует на джентльменов.
Кают-компания выглядела весьма пустынно — со столиков убрали бокалы и столовое серебро во избежание ненужных убытков, но стол капитана, как и прежде, сиял великолепием. Все предметы сервировки устойчиво стояли на своих местах, закрепленные в специальных ячейках. Капитан Лейрд усадил Фрэнси по правую руку от себя, а с другой стороны рядом с ней расположился Эдвард Стрэттон.
— Я боялся, что вы не сможете перебороть качку, — прошептал он с улыбкой, наклонившись к ней.
— Я едва не осталась у себя, — честно призналась Фрэнси, но не стала говорить лорду Стрэттону, что не качка была тому причиной, а он собственной персоной.
Капитан Лейрд с пониманием окинул их взглядом. Он был старый морской волк и командовал «Ориентом» вот уже двадцать лет. Он отлично знал, как завязываются интимные знакомства на борту корабля, но, будучи проницательным человеком, полагал, что женщина, подобная молодой миссис Хэррисон, будет вести себя разумно. К тому же лорд Эдвард Стрэттон, несомненно, был джентльменом, поэтому старый капитан не беспокоился об этой паре.
Фрэнси наслаждалась всем происходящим — она выпила немного шампанского и съела чайную ложечку икры и теперь с широко раскрытыми глазами слушала, как капитан вспоминает о морях и штормах, а французский дипломат — о политических хитросплетениях и интригах в древнем Шанхае. С не меньшим удовольствием она внимала бизнесменам, которые с воодушевлением повествовали о перспективах торговых и деловых операций в Гонконге и Сингапуре. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что все эти люди смотрели на нее свысока, поскольку считали, что женщина не в состоянии разбираться в их сложных мужских делах. Для них она была всего лишь украшением стола, чем-то вроде букета роз среди сверкающих приборов.
Неожиданно Эдвард обернулся к ней и спросил:
— А по какой причине вы, миссис Хэррисон, держите путь в Гонконг?
За столом, как по мановению волшебной палочки, вдруг установилось мертвое молчание, и полдюжины пар мужских глаз с интересом уставились на нее.
— Вы знаете, — проговорила она невинно, — я собираюсь купить корабль.
— Вы говорите, корабль? — вежливо переспросил капитан Лейрд.
— А что в этом такого? — ответила Фрэнси, одарив общество ослепительной улыбкой. — Мне действительно нужен торговый пароход, который поможет расширить мой бизнес.
— А могу ли я спросить уважаемую миссис Хэррисон, в чем, собственно, заключается ее бизнес? — Французский дипломат даже привстал со стула, с восхищением пожирая глазами очаровательную даму. По его мнению, женщины с внешностью Фрэнси не нуждались в том, чтобы вообще чем-либо заниматься, у них могло быть только одно важное дело — нравиться мужчинам. Он, со своей стороны, готов был пойти на все, только чтобы иметь право сказать: эта женщина принадлежит мне.
— Дело в том, месье Делорж, — сообщила ему Фрэнси, — что я занимаюсь торговлей и мне принадлежит фирма «Л. Ц. Фрэнсис и компания — импорт и экспорт товаров с Востока и на Восток».
Мужчины переглянулись. Теперь в их глазах появилось настоящее уважение к женщине, сидевшей с ними за одним столом. Они слышали о такой торговой фирме и были о ней высокого мнения.
— Примите мои поздравления, мадам, — сказал француз, — видно, что вы очень умная женщина, если умеете так хорошо вести дела при наличии жестокой конкуренции в этой области.
— Должна признаться, у меня есть один хороший советчик, — Фрэнси оглядела присутствующих и добавила с легкой улыбкой: — Мужчина…
Все рассмеялись, она же, поднимаясь со стула, пожелала джентльменам спокойной ночи.
— Мы прекрасно провели время, господа. Я в восторге от вашей компании, — с этими словами Фрэнси, взяв со стола свою маленькую синюю вечернюю сумочку, еще раз ослепительно улыбнулась присутствующим и выскользнула из кают-компании, оставив после себя легкий аромат жасминовых парижских духов.
Эдвард Стрэттон наблюдал за ней, чуть сощурив глаза. Француз назвал бы ее триумфальный уход «последним ударом», но лорд Стрэттон как англичанин выбрал бы другую формулировку — что-нибудь вроде «шляпы долой!». Именно в этот момент он понял, что чертовски влюблен в миссис Франческу Хэррисон.
Эдвард Стрэттон был хорошим мужем. После смерти жены он на два года уединился от мира в своем шотландском замке, предаваясь воспоминаниям о взаимной любви с Мери и о счастливых годах, проведенных вместе. Их совместная жизнь отличалась редкой уравновешенностью и покоем — год проходил за годом, один светский сезон сменял другой, не принося неприятных неожиданностей и крупных печалей. Их окружали знакомые с детства стены старинного поместья. Стрэттон, в сущности, никогда не сомневался, что их жизнь так и протечет в знакомом, привычно счастливом русле и они с Мери вдвоем встретят старость и с удовольствием станут нянчить внуков, точно так же, как в свое время его дедушка и бабушка нянчились с ним. В семье Стрэттонов мало что менялось с веками; жизнь шла по раз и навсегда установившемуся распорядку — была спокойной, безопасной, вполне предсказуемой и, что греха таить, не особенно богатой событиями. По этой причине любовь к Франческе Хэррисон полностью выбила лорда Эдварда из привычной колеи.
Через четыре недели после начала плавания, расположившись в одиночку в баре после обеда, он задавал себе единственный вопрос: «почему?» Без всякого сомнения, она была красива — той правильной, почти классической красотой, которая так трогала его сердце, стоило ему на нее взглянуть. Помимо этого, она казалась непредсказуемой — она могла быть застенчивой и беззащитной, а через минуту говорила тоном уверенной в себе деловой женщины. Она была вдовой и матерью, но при этом в ней чувствовалась невинность юной девушки. И еще в ней была загадка — казалось, она рассказала ему о своей жизни все, тем не менее, сопоставляя факты, он пришел к выводу, что, в сущности, ничего о ней не знает. Она была соблазнительна и независима. Суммировав все это, он пришел к странному на первый взгляд: выводу, что Франческа — «другая», то есть отличается от всех женщин, которых лорд когда-либо знал.
