Филиппа Грегори - Наследство рода Болейн
Генрих, слабоумный старик, не чает в ней души, и теперь вся страна должна благодарить Бога за его глупость. По всему королевству, во всех церквях народ кусает губы, чтобы сдержать смех, честные люди клянут судьбу, что привела их в королевскую церковь с такими молитвами. «Аминь», — произношу я вслух, мы встаем с колен и подходим под благословение, вид у меня набожный и совершенно невозмутимый. Моя единственная забота — бедная принцесса Мария в Хансдоне. Наверно, ее душит гнев — оскорбляют память матери, заставляя молиться за Китти Говард, а родной отец вдобавок оказался законченным идиотом. Господи, лишь бы у нее хватило ума промолчать. Кажется, все мы должны молчать, что бы ни выкинул король.
Во вторник одна из придворных дам выглянула в окно и воскликнула:
— Сюда бежит посол, только что высадился с лодки. Интересно, что стряслось?
Вскакиваю на ноги. Посол никогда не приезжает без предупреждения. Что-то случилось при дворе. Первая мысль — Елизавета? Мария? Я тревожусь о них. Только бы Мария не решилась бросить отцу вызов! Приказываю дамам оставаться на месте, накидываю шаль на плечи и тороплюсь навстречу послу.
Пока спускаюсь по лестнице, он успевает войти. Сразу же понимаю — случилось нечто серьезное.
— В чем дело? — спрашиваю по-немецки.
Он качает головой, приходится ждать, пока слуги принесут вина и бисквитов, теперь можно отослать их из комнаты.
— Что случилось?
— Всего не знаю, поехал сразу же, хотел вас предупредить.
— О чем предупредить? Принцесса Мария?
— Нет, королева.
— Беременна?
Опять качает головой.
— Точно не знаю. Со вчерашнего дня она не выходит из своих покоев, и король у нее не был.
— Может быть, заболела? Король панически боится чумы.
— Нет, лекарей не звали.
— Ее обвинили в заговоре против короля? — Это самое ужасное, что приходит мне в голову.
— Говорю же, больше ничего не знаю. Это все, что мог сообщить слуга. В воскресенье король и королева были на мессе, священник возблагодарил Бога за брак короля, сами знаете.
— Знаю.
— Вечером король отобедал в одиночестве, видимо страдая от застарелой болезни. Ее не навещал. Понедельник провел у себя, и королева не покидала своих покоев. Сегодня архиепископ Кранмер хотел навестить королеву, но не смог войти.
— Ее заперли? А король заперся у себя?
Посол молча кивает.
— И что, по-вашему, это значит?
— Против королевы выдвинуты обвинения. Правда, я пока не знаю какие. Надо обсудить, не впутаны ли вы.
— А я-то тут при чем?
— Обвинят королеву в папистском заговоре или в ворожбе, дабы лишить короля мужской силы, вспомнят — вас тоже обвиняли в папистском заговоре и при вас король силой не отличался. Вспомнят вашу дружбу. Вспомнят, как вы с ней танцевали на Рождество, а Великим постом, как только вы уехали, король заболел. Подумают, вы сговорились. Могут даже сказать — вы вместе наслали на короля болезнь.
Протягиваю к нему руки, умоляя замолчать.
— Не надо, не надо, перестаньте.
— Знаю, что это ложь. Сейчас мы обсуждаем самое худшее. Стараемся защититься от клеветы. Написать вашему брату?
— Он мне не поможет, — отвечаю угрюмо. — Я одна на свете.
— Надо быть готовыми ко всему. Есть у вас на конюшне хорошие лошади?
Киваю.
— Дайте мне денег, и я обеспечу подставы на всем пути до Дувра, — решительно требует посол.
— Он закроет порты, как в прошлый раз.
— Больше нас в ловушку не поймают. Найму рыбачью лодку. Теперь мы знаем, как поступить. Мы сбежим прежде, чем вас решат арестовать.
Бросаю взгляд на закрытую дверь.
— Кто-нибудь из слуг донесет, что вы приезжали. У короля — наш шпион, здесь — его. За мной постоянно следят.
— И я даже знаю кто, — с довольным видом объявляет посол. — Он доложит о моем приезде, но больше ни слова не скажет. Теперь он работает на меня. Мы в полной безопасности.
— Да, как мышь под эшафотом.
— Ей ничего не грозит, пока головы рубят другим.
— Мы этого не заслужили. Ни я, ни малышка Китти Говард. В чем наша вина? Нам сделали предложение, мы вышли замуж.
— Мое дело — спасти вас. Пусть о королеве заботятся ее друзья.
ЕКАТЕРИНА
Хэмптон-Корт, ноябрь 1541 года
Посмотрим, посмотрим, что у нас тут?
Такого я не ожидала! Я-то думала, у меня куча друзей, а оказалось — ни одного!
Ни одного воздыхателя, а еще вчера были толпы.
Даже семья отвернулась.
И мужа нет, не желает он меня видеть. Даже исповедника нет, архиепископ теперь мой мучитель. Ужасно со мной обращаются, сущая несправедливость. Не знаю, что и подумать. Ворвались ко мне, когда я танцевала с придворными дамами, и сказали, что король велел держать меня под арестом.
Сначала я — дура набитая, бабушка всегда говорила, такой дуры в целом свете не найти — решила, что будет маскарад с похищением и освобождением, меня возьмут в плен, а потом спасут и начнется шуточный турнир на реке и прочие увеселения. В воскресенье в каждой церкви по всей стране молились за мое здравие, так я думала — на следующий день будет праздник какой-нибудь. Сижу взаперти в своих покоях, двери на запоре, жду не дождусь странствующего рыцаря-освободителя, лестницы у окна, шуточной осады, кавалькады воинов в парке. Говорю дамам: «То-то будет веселье». Но мы ждем уже целый день, я давно переоделась в лучшее платье, сижу жду, совсем соскучилась. Послала за музыкантами, хоть потанцуем в ожидании. А тут приходит архиепископ Кранмер и говорит, что время танцев кончилось.
Как можно быть таким недобрым! Таким серьезным, словно что-то и впрямь неладно. Потом он спросил, где Фрэнсис. Я же взята Фрэнсиса на службу только по просьбе почтеннейшей бабушки! А теперь выходит, что я во всем виновата! Какой-то жалкий, вздорный сплетник наплел архиепископу, что я кокетничала с Фрэнсисом в Ламбете. Но это же было так давно! Сказать по правде, будь я архиепископом, постыдилась бы терять время на глупые сплетни.
Я ему так и сказала, мол, все это вранье, мне надо повидать короля, я ему живо объясню, что не следует слушать глупых наветов. И тогда милорд Кранмер меня ужасно испугал. Он произнес таким серьезным-серьезным голосом: «Именно поэтому вы, мадам, не увидитесь с королем, пока ваше имя не очистится от подозрений. Мы будем вести дознание, чтобы все прояснилось, до самой мельчайшей детали».
Что тут ответишь? Когда-то, давным-давно, парень и девушка в Ламбете полюбезничали маленько, делов-то, теперь я замужем за королем, так зачем беспокоиться о том, что было давным-давно? С тех пор прошло два года, целая жизнь!
