Филиппа Карр - Черный лебедь
Вошла сестра милосердия. Она бросила взгляд на Роланда, и я поняла, что, по ее мнению, разговор со мной стоил ему слишком дорого.
Меня поспешно выкатили из комнаты, и в нее устремились доктора.
В эту ночь Роланд умер.
В Бредфордской больнице я провела всего одну неделю, но за это время случилось очень многое.
Изменилась вся моя жизнь.
Это было нешуточным испытанием — оказаться так близко от смерти и сознавать, что обязан спасением своей жизни человеку, отдавшему за это собственную жизнь.
Какое-то время эта мысль преобладала в моем сознании, и я понимала, что некоторые эпизоды моей жизни с Роландом никогда не забудутся.
Он мне нравился, нравилась и Филлида. Она была великолепной актрисой. Теперь я мысленно называла ее Черным Лебедем.
А Роланд? Мне было трудно поверить в то, что сначала и он участвовал в заговоре, имевшем целью убить меня. Как легко оказалось меня обмануть!
Я лежала в больничной постели и пыталась восстановить картины случившегося в ту ночь. Позже я узнала, что большинство из этих картин действительно имели место. Наверное, закономерно, что я, находясь в центре событий, смогла восстановить их неизбежную последовательность.
Когда Филлида увидела, что мы с Роландом лежим на полу конюшни, залитые кровью, она решила предложить новую версию: я, окончательно впав в безумие, застрелила своего мужа, а затем и себя. Должно быть, она была потрясена тем, что застрелила своего брата.
Волновали ли ее другие люди, я не знаю. Обычно тот, кто служит великим целям, не очень-то обращает; внимание на интересы отдельных личностей. Тем не менее, это был ее родной брат, с которым они тесно Сотрудничали. Возможно, она и питала к нему какие-то чувства, но в ее глазах он превратился в предателя. Из-за него весь их замысел пришел к бесславному концу. Он предал идею, и все это только потому, что полюбил меня. Я предполагала, что может чувствовать такой человек, как Филлида-Роланд предал ее, себя и идею. Он поставил свои личные чувства выше чувства долга.
Однако, увидев его, лежащего мертвым или умирающего, Филлида все-таки была глубоко потрясена.
Иначе она не действовала бы столь беспечно. Она вложила пистолет в мою руку, но не удостоверилась в моей смерти. Должно быть, я выглядела достаточно убедительно — с ног до головы вся в крови. К тому же она нервничала, поскольку события начали развиваться по непредвиденному пути.
Понадобилась новая записка самоубийцы, и это стало ее первоочередной заботой. Откуда ей было знать, что записка лежит в моем кармане? Подделать почерк не так-то просто, и ей, очевидно, понадобилось несколько попыток.
Должно быть, именно в это время и появился мистер Хелман со своим работником.
Он немедленно послал работника за помощью. Таким образом, полисмен и доктор прибыли из Брейкена раньше, чем Филлида успела установить декорации на сцене. Они обнаружили записку Филлиды — точнее, несколько записок, поскольку подделать мой почерк оказалось нелегкой задачей. В спальне они нашли плащ, шляпу и парик.
Тут Филлида узнала о своей оплошности: я осталась жива. И очень скоро смогу дать показания. Вряд ли понадобилось бы много времени для того, чтобы установить, что Филлида Фицджеральд на самом деле является Дейрдрой О'Нил, чье имя известно полиции; что она, безусловно, связана с Фергюсом, убийцей моего отца.
После тщательной многомесячной разработки плана он провалился. Вместо меня она убила своего брата, и ее арест был делом нескольких часов.
Филлида поступила так, как следовало ожидать.
Вероятно, она сознавала, что при таком образе жизни рано или поздно может появиться необходимость принять подобное решение.
Она сделала единственно возможную для себя вещь: взяла пистолет и застрелилась.
В газетах появились сенсационные заголовки. Все, связанное с этой историей, было вновь поднято на поверхность, и нам пришлось еще раз пройти через это. Впрочем, это было весьма умеренной ценой за свободу. У меня не было никаких видений. Я не сходила с ума. Я была в безопасности. Закончился кошмар, который начался в тот вечер, когда я в ожидании своего отца выглянула в окно и увидела Фергюса О'Нила, искавшего возможности убить его.
Через неделю после смерти Роланда я вышла из дверей Бредфордской больницы и поехала в Лондон вместе с Джоэлем, Ребеккой и Селестой. Ребекка заявила:
— Как только тебе станет получше, я заберу тебя в Корнуолл. Тишина и спокойствие Хай-Тора — вот то, что тебе необходимо.
Я хотела побыть с ней. Мне не терпелось рассказать ей о Роланде, который сначала планировал мое убийство, а в результате спас мне жизнь.
Я часто думала о нем… о доброте, о заботе, которыми он окружал меня. Я верила в то, что он действительно любил меня. Бедняга Роланд, он был слабым человеком. Он родился в семье, которая жила по законам военного времени. Он воспитывался, чтобы ненавидеть. И такой человек принес себя в жертву ради любви!
Как было чудесно оказаться в Корнуолле! Ребекка отвезла меня к себе, и меня ждала самая теплая встреча со стороны Патрика и детей.
Каждое утро меня заново поражали тишина и покой. Бывали, конечно, моменты, когда я боязливо выглядывала из окна и приходилось напоминать себе о том, что шапокляк, плащ и парик в последний раз лежали на кровати в комнате Грейстоун-хауса. Время от времени меня мучили дурные сны, хотя и в этих снах все чаще появлялась новая черта — осознание того, что этот период моей жизни завершен.
В Корнуолл приехал Джоэль. Мы вместе ездили верхом. Однажды мы отправились к пруду Бранока, и там я вспомнила о Дженни Стаббс, которая, так же, как Роланд, отдала за меня жизнь. Как странно, что в моей жизни было целых два человека, которые пошли на это.
Джоэль знал это место и понимал, какое значение оно имеет для меня. Когда мы стояли, глядя на мрачный пруд, он сказал:
— Мы собирались объявить о нашей помолвке после моего возвращения из Буганды. Ты помнишь?
Конечно, я помнила.
— Не слишком ли мы затянули это дело?
И я с ним согласилась.
Через год после этих ужасных событий мы с Джоэлем поженились. По нашему общему желанию, это была тихая свадьба.
На ней присутствовала Белинда, теперь уже законная жена Бобби, и оба они чрезвычайно гордились своим сыном и наследником, юным Робертом.
Я совершенно счастлива. Прошлое осталось позади, хотя иногда мне все еще снится Черный Лебедь, плавно скользящий по зеркалу озера: он устремляется ко мне, выходит на берег, превращается в человека, одетого в плащ и шляпу, и раскланивается.
Я в страхе просыпаюсь. Но возле меня, находится Джоэль. Он обнимает меня и говорит:
— Все в порядке, любимая. Я здесь, Люси. Тебе нечего больше бояться.
