Вирджиния Нильсэн - Колдовские чары
Ее построила кузина Анжела. На ее крыше никакого ангела не было. Она была сооружена из не очень белого мрамора, который из-за постоянного пребывания в сумерках приобрел лавандовый оттенок. Над ее закрытыми дверями на камне было высечено: Жан-Филипп, маркиз де ля Эглиз, 1804–1824.
И ничего больше.
Двадцать лет. В таком молодом возрасте он был обречен на смерть. Но мой единокровный брат был обречен с рождения. Какое расточительство ума, духа, очарования и чисто мужской красоты!
Перед этой мраморной усыпальницей все было ухожено: трава была скошена, все ползучие растения уничтожены, на земле стоял глиняный горшок с водой, в котором был букетик магнолий. Скорее всего это дело рук Мими с Оюмой.
Стоя возле этого букетика магнолий, я сказала свое последнее "прощай!" своему отцу, которого я никогда не видела, но чье ожерелье с сапфирами и бриллиантами, последнюю семейную драгоценность, кузина Анжела подарила мне. Мне следует навестить Жана-Филиппа. Я не знаю, где похоронен мой отец, но, может, когда-нибудь я постараюсь это разузнать. Но кто я такая, чтобы осуждать его? Прощай, моя кузина, маркиз, прощай ее приемный сын, мой единокровный брат, которого я так сильно любила.
Потом я направила свою кобылу к Беллемонту, чувствуя в себе умиротворенность. Позвякивание колокольчиков говорило о том, что коров загоняли для дойки. В Беллемонте горели свечи. Поместье было куда импозантнее, чем "Колдовство". Конечно, дом не шел ни в какое сравнение с ним, но и он обладал каким-то загадочным очарованием.
Мы добавили к нему два одноэтажных крыла по обе стороны дома, чтобы разместить в них отца Арчера и дедушку Роже, который стал слишком стар и больше не мог жить в одиночестве в Понтальба. В прошлом году мы привезли из Италии мрамор, чтобы покрыть им в доме полы вместо кипарисовых досок.
Большая часть наших денег поступала от возделывания объединенных тростниковых плантаций в "Колдовстве" и в Беллемонте, что стало возможным благодаря умелому управлению ими кузиной Анжелой. Получающий твердое жалованье Оюма, которого многие плантаторы пытались переманить от нас, теперь управляет ими. Он получил у кузины Анжелы хорошую подготовку.
Я объехала сверкающую чистотой новую конюшню и препоручила свою лошадь конюху. Потом, войдя в дом через черный вход, я поднялась по лестнице в детскую, где под руководством Мими ужинали дети. Мими, хотя и стала свободной цветной женщиной, все же решила связать свою судьбу с нашим домом. У нее теперь совершенно седые волосы, но кожа по-прежнему гладкая, а губы так никогда и не утратили своего ярко-красного цвета.
— Маман! — крикнула Тереза, а Антуанетта, которой уже исполнилось шесть и которая изучала уже два языка, позвала меня: "Мумма". Малышка Александр кричал, стучал ложкой по подносу: "Мум, мум, мум, мум!"
Рассмеявшись, я взъерошила темные волосы Терезы, убрала ярко-рыжие пряди со лба Антуанетты и крепко-крепко обняла Александра, который не преминул, воспользовавшись случаем, испачкать мое платье кашей.
— Т-ц… т-ц! — сказала Мими, схватив салфетку.
— Мне все равно нужно переодеться к обеду. — Возле двери я повернулась: — Магнолии все еще свежи.
Она одарила меня быстрым, оценивающим все по достоинству взглядом.
— Какие магнолии? — услышала я требовательные слова Антуанетты. — Мими, что за магнолии?
— Не обращай внимания. Лучше ешь.
Она была такой остроглазой, моя старшая дочь.
— Почему ты такая печальная? — спросил меня Джеффри, когда я открыла дверь в нашу спальню. Я с удовольствием его разглядывала. Он все еще был строен, держался прямо, у него было всего несколько морщинок около голубых глаз, а те, что оттеняли его улыбку возле рта, лишь говорили о его зрелости. Мне он казался таким же красивым, как и тогда, когда вернулся из колледжа. Он пошел ко мне навстречу, протянув руки. Очутившись в его объятиях, я положила ему голову на плечо.
— Как ты себя чувствуешь? Все хорошо?
— Да, дорогой… Я больше никогда не поеду в "Колдовство".
— Знаешь, а его можно восстановить.
— Я не хочу его восстанавливать, Джеффри… Может, лет через сто, когда буду лежать в могиле… если, конечно, к тому времени от него что-нибудь останется. Пусть это поместье тихо умирает. Я зашла в детскую. Знаешь, как Антуанетта назвала меня? Мумма!
— Мелодия, мы уже двадцать семь лет не французская колония. Кроме того, она не может правильно произнести по-английски "мазер". У нее получается "муттер".
— Я не буду спорить с тобой по поводу необходимости изучения английского языка. У меня нет времени. Мне еще нужно переодеться к обеду.
— Может, тебе помочь? — Он покусывал мне нежно мочку уха, нащупывая на спине пуговицы платья. Я повернулась к нему спиной, чтобы ему было лучше видно, а он принялся посасывать вторую мочку.
— У-м-м… — промурлыкала я. — Как я рада, что у Антуанетты твои ярко-рыжие волосы.
Платье, соскользнув, упало на пол, а Джеффри начал поочередно целовать и ласкать губами мои груди.
— Дорогой, дорогой, — шептала я. — Может, все же ты запрешь дверь на ключ?!
Примечания
1
Мертвый гит — забег, в котором участники состязаний приходят к финишу одновременно.
2
Квартерон — в Америке человек, один из предков которого в третьем поколении был негром (исп.). — Прим. перев.
3
Октарун — человек, имеющий 1/8 часть негритянской крови. — Прим. перев.
4
Бель Эме — возлюбленный (фр.) — Прим. перев.
5
Креолы — потомки европейских переселенцев в Латинской Америке испанского или французского происхождения.
6
Амазонка — дамский костюм для верховой езды. — Прим. перев.
7
Анжела — ангел (фр.). — Прим. перев.
8
Мики — вежливое обращение к господину или госпоже у креолов. — Прим. перев.
9
Рейдер — военный корабль, выполняющий самостоятельные боевые действия на морях и океанах с целью уничтожения военных и торговых судов неприятеля (англ.). — Прим. перев.
10
"Кафе тысячи колонн" (фр.).
