Вирджиния Браун - Дикое сердце
— Скорее, — бормотал он, разрывая узлы, привязывавшие ее к креслу, — выбирайся отсюда.
— Но как же ты? А он? Пойдем вместе…
— Иду, иду! — рявкнул Рафаэль, но Аманда все медлила, глядя на него огромными глазами, полными мрачного предчувствия.
Жадное пламя лизало мебель и ковры, все еще расстеленные на полу, когда Аманда, подчинившись, распахнула дверь и, спотыкаясь, бросилась в коридор. Едкий дым жег ей глаза и горло, и она закашлялась, нащупывая дорогу по длинному задымленному холлу. Должно быть, огонь бушевал и в других комнатах. Фелипе явно не шутил, решив уничтожить асиенду вместе со своим братом и женой.
Злобные крики и выстрелы все еще слышались, подсказывая Аманде дорогу к выходу. Когда она появилась в клубах дыма, вырывающихся из двойных дверей асиенды, ее тут же схватили. Инстинктивно Аманда попыталась вырваться, отбиваясь руками и ногами, и остановилась, только когда услышала знакомый голос Рамона у своего уха.
— Рамон! — Она обернулась, хватая его за руки. — Рафаэль… он все еще там! И Фелипе… — Рамон оттолкнул ее и бросился к распахнутым дверям, как вдруг раздался еще один оглушительный взрыв.
Взрывная волна сбила с ног мужчин, женщин и перепуганных лошадей; осколки стекла усыпали двор, создавая еще больший хаос. Распростертая на земле, Аманда безразлично отметила про себя, что неподалеку от нее какой-то мужчина держит вырывающуюся Консуэлу, и маленькие алые струйки текут по лицу и рукам мексиканки там, где в нее попали осколки стекла.
«А как же я?» — подумала она, осматривая свои руки и удивляясь тому, что не чувствует боли. Кто-то поднял ее с земли. Рамон! Он схватил ее за плечи и повернул к себе лицом.
— Нет, сеньора! Теперь я ничего не могу сделать… Никто не сможет войти в дом и выжить… Это бесполезно. — Рамон тяжело дышал, слезы струились по его черному от дыма лицу, смешиваясь с кровью из мелких порезов, и он не отпускал ее рук.
— Рамон, — голос Аманды был тих и спокоен, — отпусти меня. Кто-то должен помочь Рафаэлю.
Скорбные вопли Консуэлы заглушили отчаянный ответ Рамона, потом утихли до судорожных всхлипов, прежде чем слова ожесточенной брани наполнили воздух.
— Американская сука! — взвыла она, увидев Аманду. — Ты сделала это! Ты и твой любовник… Я рада, что он сгорел, слышишь? Ты должна была сгореть вместе с ним и с Фелипе…
Но Аманда не слушала ее. Все погибло — ее ребенок и мужчина, которого она любила, — все. Для чего ей теперь жить? Голова Аманды откинулась назад, нестерпимая боль пронзила ее.
Она рухнула на землю к ногам Рамона, не видя ничего и ничего не чувствуя. Там, где была боль, теперь все оцепенело, и она подумала, что никогда уже не станет прежней. Годы, тянущиеся, как огромная зияющая пропасть, будут такими же пустыми. Аманда содрогнулась, ее глаза закрылись; она сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, на грязной земле двора.
— Querida…
Странно, она почти могла слышать его голос, он, похоже, звал ее, как раньше — querida. Этот знакомый хриплый голос, без сомнения, принадлежал Рафаэлю.
— Querida? — Рука тронула и слегка встряхнула ее, а потом острый запах дыма стал еще ближе и сильнее. — Открой глаза, Аманда.
Ее веки распахнулись; темные ресницы дрожали, когда она, не веря своим глазам, смотрела на мужчину, который нетерпеливо ее тряс.
— Рафаэль! Ты… жив!
— Нет. — Смех дрожал в его голосе и покрывал морщинками уголки глаз, золотых глаз, смотревших на нее с черного от дыма и сажи лица. — Нет, я не погиб. Может быть, немного поджарен, но все еще жив.
— О, будь ты проклят, Рафаэль! — выпалила она, злясь, радуясь и плача одновременно. — Почему ты не пошел со мной, как я просила, вместо того чтобы заставлять меня пройти через все это? Я думала, что ты умер! — Она обвила руками его шею и сказала, что в конце концов он действительно заслужил быть поджаренным, но, хотя он чрезвычайно упрям, она все же любит его.
— Я знаю, Аманда, и я тоже тебя люблю.
Он сказал это. После всех месяцев ожидания и слез, желания, казавшегося временами таким бесполезным, Рафаэль наконец-то сказал, что любит ее! Аманда подумала, что никакие другие слова никогда не были для нее столь драгоценны.
Глава 21
— Но, Рамон, как ты узнал, что Фелипе нашел нас? — спрашивала Аманда, нежно глядя на юношу, их спасителя. — Мы же были далеко от Каса-де-Леон, когда он захватил нас, и все время пробирались по заброшенным дорогам. Как ты узнал, куда ехать?
— О, очень просто! — Рамон рассмеялся выражению ее лица и махнул лепешкой, прежде чем откусить большой кусок. Они сидели за небольшим столом в жилище, принадлежащем одному из пеонов асиенды. В этой саманной хижине они отдыхали после сражения с огнем, сровнявшим Каса-де-Леон с землей. — Я получил письмо от Франчески Чавес — помните ее? — спросил Рамон и продолжил, когда Аманда кивнула. — Она писала, что, беспокоясь о вас, поехала навестить дона Фелипе. Дон явно был не в себе, говорилось в письме, так как, пока она находилась там, получил сообщение, что вы и Эль Леон отправились в Техас. Сеньорита сразу же поняла, что вас нужно предупредить, и поэтому послала вам письмо. Поскольку письмо вас не застало, его взял Пабло Ортега и передал мне. Видите, все очень просто!
— И как же ты нашел наш след? — спросил Рафаэль.
— Ну, это оказалось чуть труднее. Следов было слишком много, а я не следопыт, как вы, Эль Леон, поэтому и не смог добраться до вас раньше дона Фелипе. К тому времени как я приехал, ваш лагерь уже опустел. А теперь скажите, как вам удалось избежать огня и взрыва?
— Достаточно просто. Мы боролись, и когда я сбил Фелипе с ног, он ударился головой об угол стола. Я подумал, что он без сознания, и попытался выбраться в коридор, но когда коснулся дверной ручки, она была раскалена. Мне стало ясно, что я не смогу открыть дверь. — Рафаэль замолчал. Лицо его помрачнело, когда он вспомнил сцену в охваченном огнем зале. — Я бросился к окну, но занавеси полыхали так жарко, что я не смог даже приблизиться. И тут я увидел Фелипе — он полз к двери, чтобы открыть ее, и смеялся, потому что собирался запереть меня. Я криком предостерег его, но Фелипе встал и распахнул дверь… — Рафаэль замолчал на мгновение; мускул на его щеке задергался, а руки вцепились в обшарпанную столешницу. — Взрывом меня выбросило через окно во двор, а вот Фелипе… Падая, Я слышал его крик.
У Аманды сжалось горло, но она не могла найти в себе жалости к человеку, который сделал ей столько зла. Переполненный ненавистью и злобой, Фелипе намеренно вбивал клинья между ней и Рафаэлем, и он — чего она никогда не сможет простить — оставил ее ребенка умирать.
Боже… В ее памяти вспыхнула картина лагеря. Образ Стивена, сидящего на одеяле, ранил ее так сильно, что у нее перехватило дыхание. Все же Аманда заставила себя задать Рамону главный вопрос и в ужасе ждала ответа.
