Шелли Такер - Навсегда с ним
Она еще не вполне пришла в себя и не поинтересовалась, при чем тут Ажинкур и почему он сидит на стуле.
— Тебе больно, Руссетт? — вдруг спросил он. — Как ты себя чувствуешь после операции?
Вопрос развеял облака, закрывавшие ее разум. Мгновенно все всплыло в памяти. Пуля. Темнота. Манящий яркий свет впереди. Другой свет — от лампы…
— Нет… — Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы разобраться в своем самочувствии: есть неприятные ощущения, но это не боль, похоже, будто мышцы свела судорога. — Со мной… все в порядке, — проговорила она с облегчением. — Гастон, у меня… были странные видения. Как будто здесь оказались… хирурги.
— Это не видения, Руссетт. — Он встал, все еще не выпуская ее руки, словно боялся, что она исчезнет. — Только не двигайся!..
— Но я… и не собираюсь.
Он на секунду отпустил ее руку, добежал до двери и крикнул в глубь коридора:
— Рэмзи! Одрик! Тиболт! Она проснулась!
Селина не успела понять, что произошло, как оказалась в окружении тех самых трех человек, которых видела в свете ярких ламп.
Новым было лишь то, что теперь они смеялись и радостно хлопали друг друга по спине, хотя выглядели почти такими же утомленными, как и Гастон. Кроме того, сейчас они были в обычных нарядах средневековья, без масок и фартуков.
— Ну, моя упрямая пациентка, как приятно снова видеть ваши прекрасные серо-голубые глаза! — весело произнес один из них.
Она узнала в нем техасца, хотя сейчас он говорил по-французски и был одет, как Гастон, в камзол и трико.
— Одно время все висело на волоске, — он взял ее за руку, — но в вас оказалось больше жизненной энергии, чем мы могли предполагать.
— Лишь герцог был уверен, что вы выкарабкаетесь, — вступил в разговор другой, улыбаясь Гастону.
— Спокойный и хорошего наполнения. — Техасец, нащупав пульс, одобрительно кивнул. — Как вы себя чувствуете? Вы знаете, какой сейчас год?
— Сейчас… тысяча трехсотый.
— Отлично! — Он наклонился и, подняв ей веко большим пальцем, исследовал зрачок. — В других обстоятельствах я бы спросил вас, кто является президентом Соединенных Штатов, но в данном случае это, пожалуй, не совсем уместно. Ответьте тогда: кто этот человек? — И он указал на Гастона.
— Мой муж, — произнесла она с мечтательным вздохом, вызвавшим смех у окружающих.
— Правильно. Мне попалась способная ученица, отвечает без ошибок. — Техасец потрогал ее лоб. — Температура нормальная. — Он приподнял одеяло и провел чем-то — ей показалось, деревянной палочкой — по голой пятке. — Чувствуете что-нибудь?
— Щ-щекотку, — ответила она, дергая ногой.
— Хорошо. — Он еще поводил ей по пятке. — Очень хорошо! — Опустив одеяло, врач вернулся на место и, погладив ее по голове, улыбнулся: — Прекрасно, что все обошлось, миссис де Варенн. Боль сейчас вас не беспокоит? Микстура, которую составил Одрик, должна была избавить вас от лишних страданий. Но все же это экспериментальный состав. И кроме того, у нас не было хорошей центрифуги, и мы очень долго готовили ее.
Селина в недоумении посмотрела на него, но в то же время у нее мелькнула догадка.
— Кто вы?
Гастон вышел из-за спины незнакомца и сел на стул около кровати.
— Боюсь, тут потребуются долгие объяснения, — устало сказал он, мягко пожимая ей руку.
Мужчины придвинули стулья и расселись вокруг.
— Простите, у нас не было времени представиться. Я доктор Картер Рэмзи. Из Далласа…
— Из Далласа? — тупо повторила она, опасаясь, не грезит ли.
— Совершенно верно. Даллас, затем Бостон. Медицинский факультет Гарвардского университета. Выпуск одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Моих помощников можно назвать «местными». С Одриком, я полагаю, вы уже встречались. — Доктор Рэмзи кивком указал на молодого человека. — А это Тиболт, один из моих студентов в Ажинкуре.
— Вы из тысяча девятьсот восемьдесят второго года? — изумленно спросила Селина.
— Вернее сказать, из тысяча девятьсот восемьдесят девятого; — поправил Рэмэи. — Но думаю, стоит все рассказать с самого начала. Видите ли, мадам, ваш муж блестяще сопоставил кое-какие детали, известные ему о путешествиях во времени, и вывел из этого некую теорию…
— О том, что не, все люди из будущего смогли вернуться, — объяснил Гастон. — А раз так, то, как упоминал отец Бринны, они должны находиться среди нас. Они оказались в ловушке времени.
— Но как ты догадался, где найти доктора Рэмзи? — У Селины от волнения закружилась голова.
— По правде сказать, миледи, — вмешался Одрик, — сначала сэр Гастон разыскал меня. Обрабатывая его раны после дуэли, я продезинфицировал их вином. Он заметил это, но я не обратил внимания на его вопросы. Я поклялся хранить доверенную мне тайну, но не мог предположить, что вы тоже из будущего. А четыре дня назад герцог ворвался в мое жилище и потребовал правды.
— Ваш муж решил, что именно бедняга Одрик — человек из будущего, — добавил Тиболт.
— И мне едва удалось убедить его, что это не так. — Одрик бросил на Гастона осторожный взгляд.
— Прошу прощения за то, что сломал вам дверь, — смущенно извинился Гастон. — И за свое грубое обращение, когда… бросил вас на стену.
— Это вполне объяснимо, милорд, — засмеялся Одрик, — когда сражаешься за жизнь жены.
— Я поехал к замку Туреля, чтобы найти Одрика, — Гастон снова посмотрел на Селину, — ибо был уверен, что знаю, где он научился способам врачевания. Но все оказалось не так. Когда же я объяснил, что ты из будущего и что ты умираешь… — Его голос прервался, и он вынужден был на минуту замолчать. — После того как я рассказал о полученной тобой в Чикаго ране, он нарушил клятву молчания и признался, где об этом узнал — у лекаря в Ажинкуре. У лекаря из тысяча девятьсот восемьдесят девятого года.
— Как вы понимаете, мэм, мне приходится быть очень осторожным, — продолжил свой рассказ Рэмзи. — Иначе не избежать мне смерти на костре как еретику кстати, мне стало это ясно после нескольких глупых ошибок, которые я по своей самонадеянности совершил в самом начале.
Глядя на него и вспоминая свое недавнее прошлое, Селина очень хорошо понимала, в каком положении оказался сидящий перед ней широкоплечий мужчина с густыми светлыми волосами и голубыми глазами. Кажется, он хорошо усвоил преподанный урок: он выглядел подлинным человеком средневековья, ничем не отличаясь от остальных присутствующих.
— Но как… как вы… попали сюда?
— Вы имеете в виду: что человеку вроде меня делать в тринадцатом веке? — Он грустно улыбнулся. — В тысяча девятьсот восемьдесят девятом году я находился в научной командировке в Сорбонне. Однажды я остался поработать ночью в университетской библиотеке и заснул, сидя прямо перед окном, с научным журналом в руках. Когда я проснулся… то находился там же, в Сорбонне, но на дворе был тысяча двести девяносто шестой год.
