Мэри Патни - Обретенное счастье
Она зажгла приготовленную заранее свечу и быстро пошла по подвалу. Ориентиром ей служили следы на пыльном полу. Через равные промежутки от коридора ответвлялись боковые ходы. Арки делили их на отдельные секции, в каждой из них хранились бочки с вином. И везде с потолка свисали древесные губки.
Основной коридор заканчивался тяжелой железной дверью. Поднеся свечу ближе, Алекс осмотрела замок, потом оглядела стену – не висит ли где запасной ключ, но нет, здесь ей не повезло.
Она боялась, что пройдет еще несколько часов, прежде чем появится Джонас, но сейчас ей в любом случае оставалось только ждать. Она воткнула свечу в укрепленный на стене подсвечник и начала повторять приемы тай чи, которым научила ее Трот. Она все сделает, но главное – успокоить нервы. Это придаст ей уверенности в своих силах.
Закончив одно упражнение, она уже собралась начать следующее, как вдруг услышала скрежет ключа в замке. Мгновенно задув свечу, она отступила в тень, надеясь проскользнуть в дверь без стычки со стражником.
Но вместо Джонаса с фонарем в руке в коридор вошла Фредерика, за ней, как обычно в последнее время, следовал Пирс.
– У нас нет времени здесь задерживаться, – ворчал Пирс. – Мы рискуем опоздать к началу.
– Всего одну минутку, дорогой. Я хочу насладиться страданиями этой ужасной женщины. Давай скажем ей, что приговор отменен, а потом вернемся и расскажем все в мельчайших подробностях?
Пирс удовлетворенно хмыкнул в ответ. Алекс закусила губу, вновь поражаясь чудовищной жестокости Фредерики. Порочность этой пары поистине не знала границ.
Пирс закрыл дверь и повернулся, чтобы запереть ее. Сердце Алекс бешено заколотилось. Пора! С диким криком она рванулась вперед, выхватила из рук оторопевшего Пирса ключ и ударила его в пах. Взвыв от боли, он навалился на жену. Фредерика взвизгнула и уронила фонарь. Он разбился, и склад погрузился в темноту.
Воспользовавшись растерянностью своих мучителей, Алекс выскочила за дверь, захлопнула ее и, навалившись всем телом, сунула ключ в замочную скважину. Придя в себя, Пирс вскочил на ноги и попытался открыть дверь, но Алекс уже повернула ключ. Хорошо смазанный замок бесшумно закрылся.
Она отдышалась и тихо, но внятно проговорила:
– Молите Бога, чтобы я успела остановить казнь. Иначе вы оба умрете в жутких мучениях.
Теперь оставалось одно – выбраться на свет божий. Алекс бежала вверх по ступеням, придерживаясь рукой за холодную стену. Добравшись до входной двери и открыв ее, она чуть не упала на пол. Солнечный свет ее ослепил. Она с минуту постояла, прикрыв рукой глаза, пока не прошел шок.
Первым делом она взглянула на солнце. Оно пока не достигло зенита. Значит, осталось еще около часа. Она должна успеть…
Осмотревшись вокруг, она обнаружила, что вышла на поверхность у маленького строения в углу заполненного грузами двора. Повозки нагружались и разгружались. Лошади нетерпеливо били копытами. На главном здании красовалась вывеска: «Пирс и К°». Наверное, это контора Пирса на Редклифф-хайвей.
Стараясь делать вид, что она тут своя, Алекс спокойно закрыла дверь и пошла через двор, держась подальше от главного входа. Кое-кто из мужчин поглядывал на нее, но ни один не спросил, что ей здесь нужно. Выйдя на улицу, она вздохнула с облегчением.
Городская конюшня, которой обычно пользовался Гэвин, располагалась всего в двух кварталах отсюда. Алекс пустилась бежать. Несмотря на постоянные упражнения в камере, она сильно ослабела и, добежав до конюшни, влетела в контору управляющего, с трудом переводя дыхание.
Фицджералд, владелец конюшни, увидев ее, перепугался до смерти.
– Пресвятая Богородица! – выдохнул он и перекрестился.
– Я не призрак, мистер Фицджералд. Если бы я была при зраком, то выглядела бы получше и одежда моя была бы почище. Меня похитили и держали в подвале здесь, недалеко. – Она набрала побольше воздуху в легкие. – Казнь… еще не свершилась?
Страх исказил черты Фицджеральда.
– Еще нет, но теперь уже скоро. Господи, что же делать?
– Сиборн еще в Тауэре или в Ньюгейте?
– Его ночью доставили в Ньюгейт. Тюремщики боялись, что, если его повезут туда утром, друзья попытаются его отбить.
– Дайте мне вашу лучшую лошадь, я поеду туда. – Алекс заколебалась – расстояние невелико, но она плохо знала дорогу. – Кто-нибудь сможет меня проводить?
– Я сам поеду с вами. – Он поднялся. – Но единственное дамское седло в ремонте, миледи.
– Какая разница, пусть будет мужское! Только скорее, умоляю вас! – Она нетерпеливо топнула ногой.
Господи, сделай так, чтобы она успела вовремя.
Глава 38
– Пора, милорд, – твердо, но почтительно произнес констебль.
– Я готов.
Он сделал последний глоток лучшего чаю «Эллиот-Хаус». Хотя за ночь Гэвин влил в себя изрядную дозу коньяка, он не опьянел. Не стоило, пожалуй, столь бессмысленно убивать последние часы.
Странно, почему так трудно смириться с тем, что смерть близка и неизбежна? Если это несчастный случай, она является внезапно или подкрадывается незаметно с возрастом и болезнями. Но в казни есть что-то бесчеловечное и жуткое.
Гэвин поднялся и взглянул на себя в зеркало, чтобы убедиться, что его прическа и одежда в порядке. Потом повернулся к друзьям. Ашбертон ушел рано утром, чтобы предпринять последнюю отчаянную попытку смягчить приговор. Оставшиеся трое были уже в полном изнеможении. В определенном смысле им сейчас даже тяжелее, чем ему.
Он протянул руку лорду Майклу.
– Позаботьтесь о Кейти, милорд.
– Непременно, – хрипло пообещал полковник. – Она узнает правду.
Гэвин повернулся к Кайлу:
– Спасибо за все, друг.
Сдерживая слезы, Кайл крепко обнял его и отвернулся. Пожав руку Сурио, Гэвин взволнованно произнес:
– Ты был мне больше, чем отец.
– И вы были мне больше, чем сын. – Сурио поклонился. – Да спасет Аллах вашу душу.
Гэвин не оглядываясь вышел из камеры. Его друзья займут места рядом с эшафотом. Он не знал, радоваться этому или печалиться. Сознание, что любящие его люди будут рядом с ним до конца, успокаивало, но и усиливало боль.
Когда они подошли к выходу, Гэвин услышал рев толпы. Она скандировала: «…семь, восемь, девять…» – считая удары колокола.
Двенадцатый удар возвестил полдень. Гэвин и его сопровождающие вышли из здания тюрьмы и направились к эшафоту. Констебли сдерживали натиск толпы, охраняя небольшое свободное пространство вокруг виселицы. Перед Гэвином бушевало людское море, такого он никогда еще не видел. От рева толпы в окнах дрожали стекла. Он кожей ощущал дикое возбуждение и любопытство зевак.
В каждом окне виднелись лица, жаждущие поглазеть на это зрелище. Люди снимали комнаты и платили бешеные деньги, чтобы увидеть все детали казни. Воры и ремесленники, подвыпившие щеголи и почтенные отцы семейств с детьми на плечах – все были здесь. Предприимчивые торговцы поставили свои повозки возле домов и за деньги позволяли зевакам взбираться на них.
