Анн Голон - Анжелика. Война в кружевах
Король пожал плечами и притянул ее в свои объятия.
В его зрачках вспыхнули золотые искры. Людовик, несомненно, умел очаровывать, пленять, подчинять своей власти. Когда он коснулся губами ее рта, Анжелика хотела убежать, но не смогла. Король был настойчив. Он преодолевал сопротивление сомкнутых губ, сжатых зубов. Он заставлял ее уступить, и Анжелика почти потеряла сознание, слепо подчиняясь неистовому желанию господина, никогда не слышавшего слова «нет». Их поцелуй жгучий, неутолимый, длился бесконечно. Людовик не отступал до тех пор, пока она не ответила на его страсть. Когда он отпустил ее, Анжелика чувствовала, что ее голова стала пустой. Обессиленная, со звоном в ушах, женщина прислонилась к перегородке. Ее влажные, припухшие от долгого поцелуя губы дрожали.
Король почувствовал, что задыхается от охватившей его страсти.
— Я мечтал об этом поцелуе, — шептал он, — мечтал дни и ночи. Когда я вижу вас такой, с откинутой назад головой и прелестными полузакрытыми веками, вижу в этом призрачном свете вашу дивную шею, на которой бьется жилка… Оставить вас сейчас? Нет, на это у меня просто не хватит мужества. Эта гостиница укромна…
— Сир, будьте милосердны, — взмолилась Анжелика, — не пользуйтесь слабостью, которая внушает мне ужас.
— Ужас? Напротив, я почувствовал отклик вашего тела, и есть признаки, которые не позволяют мужчине ошибиться.
— Как же иначе? Ведь вы — король!
— А если бы я не был королем?
Анжелика, к которой вернулась обычная горячность, заносчиво ответила:
— Я отвесила бы вам пару пощечин.
Взбешенный король принялся мерить шагами коридор.
— Честное слово, вы меня злите. Откуда такое пренебрежение? Вы думаете, что я настолько никчемный любовник?
— Сир, неужели вам безразлично, что маркиз дю Плесси-Бельер — ваш друг?
Смутившись, молодой правитель опустил голову.
— Конечно, он мой верный друг, но я не считаю, что происходящее каким-то образом заденет его. Все знают, что у прекрасного бога Марса есть только одна любовница — война. Я дал ему армии, приказал вывести их на поле битвы, а больше ему ничего не надо. Маркиз не раз доказывал, что сердечные дела его совершенно не интересуют.
— Он доказал мне, что любит меня.
Король вспомнил о придворных сплетнях и стал ходить по кругу, как зверь в клетке.
— Марс, сраженный чарами Венеры?! Нет, я не могу в это поверить! Если это правда, тогда вы действительно способны творить чудеса.
— А что, если я скажу: сир, мы любим друг друга. Это только что зародившаяся, юная и хрупкая любовь. Вы разрушите ее?
Король внимательно смотрел на стоявшую перед ним женщину. В его душе привычка властвовать и добиваться своего боролась с чувством мужской порядочности.
— Нет, я не буду разрушать вашей любви, — с глубоким вздохом произнес наконец Людовик. — Если все обстоит именно так, как вы говорите, то я отступаю. До свидания, мадам. Спите спокойно. Мы встретимся с вами завтра, в расположении войск. Я жду вашего сына.
Глава 28
Филипп ждал ее на пороге королевского шатра. В голубом бархатном костюме маршал выглядел особенно величественным. Он поклонился супруге и, высоко подняв ее руку, повел сквозь ряды придворных к столу, покрытому кружевной скатертью и уставленному золотыми и серебряными приборами. Король только что занял свое место.
— Приветствую вас, господин мой муж, — негромко сказала Анжелика.
— Приветствую вас, мадам.
— Я увижу вас сегодня вечером?
— Если мне позволит служба.
Его лицо оставалось непроницаемым, но пальцы заговорщически сжали руку Анжелики.
Король смотрел на приближающуюся супружескую чету.
— При нашем дворе нет пары красивее, чем маркиз и маркиза дю Плесси-Бельер, не так ли? — обратился он к главному камергеру.
— Сир, вы совершенно правы.
— К тому же они оба — верные и достойные слуги, — печально заметил король.
Господин де Жевр украдкой взглянул на сюзерена.
Анжелика присела в глубоком реверансе. Король подал ей руку, чтобы помочь подняться. Она встретила взгляд его темных глаз, которые подмечали каждую деталь ее туалета, начиная от светлых локонов, усыпанных драгоценными камнями, до изысканных башмачков из белого атласа, выглядывавших из-под парчового платья, декорированного гирляндами васильков. Она оказалась единственной дамой, приглашенной к королевскому ужину, а среди сеньоров, торопившихся занять места за столом, было множество мужчин, которые на протяжении долгих месяцев военной кампании не имели удовольствия любоваться красивыми женщинами.
— Маркиз, ты — счастливчик, — сказал король, — обладать подобным сокровищем! Здесь нет ни одного мужчины — и твой сюзерен в их числе, — кто не завидовал бы такой удаче. По крайней мере, мы хотим надеяться, что ты не пренебрегаешь ею. Все знают, что запах пороха, дым орудий и хмель побед порой превращали тебя в слепца, не замечающего привлекательности прекрасного пола.
— Сир, есть свет, который может вернуть зрение слепцу и заставить его ощутить вкус иных побед.
— Отличный ответ, — смеясь, заметил король. — Мадам, вы можете пожинать лавры.
Людовик по-прежнему держал руку Анжелики в своей, а другая его рука непринужденно лежала на плече Филиппа в том дружественном жесте, которым Его Величество охотно пользовался в непринужденной атмосфере военных лагерей, чтобы продемонстрировать свое расположение.
— Марс, друг мой, — вполголоса продолжил монарх, — ты — баловень судьбы, но я не стану тебе завидовать. Твои заслуги велики, а твоя верность дорога мне. Помнишь ли ты первый бой, когда нам было по пятнадцать лет? Мы шли в атаку, и воздушной волной от пролетавшего мимо ядра с меня сорвало шляпу. Ты побежал под градом артиллерийского обстрела, чтобы поднять ее.
— Сир, я отлично помню тот день.
— Это было безумием с твоей стороны. Но и потом ты совершил еще немало безумств во славу своего сюзерена.
Король был немного ниже Филиппа, его темные волосы контрастировали с золотистой шевелюрой маркиза. И все же они походили друг на друга гармоничными пропорциями гибких и мускулистых тел, развитых, как у всех молодых людей той эпохи, благодаря постоянным физическим занятиям, конному спорту и военным упражнениям, которыми было принято заниматься сызмальства.
— Стремление к воинской славе может заставить забыть о любви, но может ли любовь заставить позабыть боевую дружбу?
— Нет, сир, я так не думаю.
— И я разделяю такое мнение… Ну что же, господин маршал, достаточно философии для простых солдат. Мадам, прошу за стол.
