Элизабет Эллиот - Обрученные
И почти преуспела в этом.
Гай перехватил ее руку и вновь прижал к своей груди.
– Нет, дорогая. Не сейчас.
– Но я хочу тебя! – прошептала она срывающимся шепотом, продолжая целовать его чувственными, но в то же время нежными и невинными поцелуями. Это сводило его с ума. – Люби меня, Гай! Пожалуйста! Позволь мне забыть обо всем в твоих объятиях!
Гай услышал собственный стон.
– Но тогда ты вспомнишь о своей ране, маленькая ведьма. Я не хочу причинять тебе боль.
– Ну просто поцелуй меня, – сказала она, вновь приникая к его рту. – Всего один поцелуй. Или два.
Или три, если быть точным. Гай попытался вспомнить, как ему раньше удавалось избежать чар других женщин, но безуспешно – женщина, находившаяся сейчас в его объятиях, лишала его свободной воли. Он начал уже обдумывать, каким образом можно было бы заняться с Клаудией любовью, не тревожа ее плечо. Поцелуи превращали его кровь в жидкий огонь. Внезапно раздавшийся сзади голос превратил ее в лед.
– Такое обращение не пойдет на пользу ране моей сестры, Монтегю.
Клаудия судорожно вздохнула и повернулась к брату. Тихо вскрикнув, она вспомнила о шнуровке, схватила ленты и попыталась засунуть их в руку Гая.
– Это не то, что ты думаешь, Данте. Просто я не могла самостоятельно зашнуровать платье и попросила Гая помочь мне. А потом, понимаешь, одно повлекло за собой другое, и я попросила его поцеловать меня.
Гай оставил без внимания отчаянные жесты ее рук за спиной, призывающие его заняться шнуровкой. Вместо этого он обнял девушку и жестом собственника прижал к себе.
– Это касается только нас двоих, Клаудия. Ты не должна никому ничего объяснять.
Двое мужчин с безмолвным вызовом взирали друг на друга, и атмосфера в шатре становилась все напряженнее. Наконец Данте разжал кулаки и соединил руки за спиной.
– Он прав, Клаудия. Теперь это уже не мое дело.
– Что ты сказал? – Клаудия не верила своим ушам. Даже Гай засомневался, правильно ли он все расслышал. Неужели ему наконец удалось победить этого строптивца?
– Я хотел сперва поговорить с сестрой, – продолжал Данте, как будто не слышал вопроса, – но поскольку вы здесь вдвоем, я избавлю себя от неприятной задачи дважды повторять одно и то же. – Он посмотрел на Гая. – Вы были правы, называя меня глупцом. И были правы, говоря, что все, о чем я мечтал годами, теперь в моей власти. Я готов принять ваше предложение.
– Каковы твои условия? – без промедления спросил Гай.
– Вы сейчас же предоставляете мне свободу, – сказал Данте, – и даете слово, что не будете вмешиваться в мою жизнь. Как и я в вашу.
Гай не сводил с него настороженного взгляда.
– И это все?
– На данный момент мне от вас больше ничего не нужно. Мне достаточно знать, что вы у меня в долгу, – циничная улыбка появилась на лице Данте. – Смотрите, не ошибитесь, Монтегю. Настанет день, когда я потребую вернуть долг.
Гай прекрасно понимал, что захочет от него получить Данте, как понимал, что, помогая ему добиться признания законности его рождения, он поможет ему также покинуть Англию. Гаю это казалось превосходной сделкой. Клаудия, похоже, не была с ним согласна.
– Ты собираешься продать меня? – спросила она шепотом, едва владея собственным голосом. – Значит, я для тебя только товар для выгодного обмена?
Мелькнувшая в глазах Данте боль быстро исчезла.
– Много лет назад я обещал, что у тебя будет свой дом, – его голос звучал бодро и уверенно, – место, где ты будешь чувствовать себя в безопасности. Считай, что я выполнил свое обещание, Клаудия.
Она повернулась к Гаю и спрятала лицо у него на плече. Он успокаивающе погладил ее по голове. Теперь у него было все, чего он так страстно хотел, о чем мечтал всю жизнь. Поцеловав Клаудию, он скрепил сделку с Данте:
– Согласен!
19.
В полдень Гай и Данте оседлали коней, собираясь отправиться в аббатство Келсо, чтобы подписать брачный контракт и совершить последние приготовления к брачной церемонии. Свадьба должна была состояться на следующий день. Поднеся к губам руку Клаудии, Гай быстро поцеловал ее.
– Ты уверена, что хочешь остаться?
Клаудия кивнула. Измена Данте искренне удручила ее – хотя в этом чувстве было что-то от детского эгоизма. Ей неприятно было сейчас находиться в обществе брата.
– Моя подпись на контракте не требуется, а поездка будет слишком утомительной для меня. Лучше я останусь и отдохну.
– Сегодня опять очень жарко. У тебя будет тепловой удар, если ты проведешь весь день в шатре. – Гай указал на Кенрика и Фиц-Алана, стоящих неподалеку. – Мои братья хотят взять тебя с собой к реке. В четверти мили вверх по течению есть отмель. Ты сможешь полежать в тени на берегу или искупаться, если захочешь. Вода прохладна и хорошо освежает.
Провести целый денье братьями Гая будет ненамного приятней, чем остаться в одиночестве. Клаудия не доверяла им. Однако возможность сбежать от невыносимой жары заставила ее согласиться.
– Очень хорошо.
– Я разыщу тебя там через несколько часов, – пообещал Гай, явно обрадованный ее спокойным и ровным настроением. Нежно пожав Клаудии руку, он пришпорил лошадь.
Данте молча последовал за ним, не попрощавшись с Клаудией. Она подумала, что облегченно вздохнет, когда завтра он уедет. Его присутствие только напоминало Клаудии о том добром, рассудительном брате, которого она когда-то знала. Этот новый Данте был совсем чужим человеком. Он заботился о сестре лишь постольку, поскольку она представляла для него выгоду.
Данте был очень доволен, когда Гай освободил его рыцарей – Оливера и Арманда, и немедленно велел им готовиться в путь. Они собирались отбыть завтра на рассвете, перед тем как начнется церемония. Клаудия пыталась убедить себя, что она рада этому. Своей угрюмостью Данте испортит весь праздник.
Кенрик отдал приказ седлать коней, и Фиц-Алан подвел к Клаудии ее кобылу.
– Леди Клаудия! – окликнул Кенрик девушку. Клаудия отвела взгляд от удаляющихся Гая и Данте, и Кенрик указал на кобылу.
– Я помогу вам сесть в седло, если желаете.
Повязка все еще опоясывала ее левую руку, и Клаудия вынуждена была согласиться. Кенрик поднял ее за пояс, как будто она была не тяжелее перышка, бережно усадил в седло и даже помог поправить платье, когда Клаудия села по-мужски, решив на время забыть о скромности. Сейчас, когда ее плечо еще далеко от выздоровления, она не имела ни малейшего желания упасть с лошади.
Когда все оседлали коней, Кенрик двинулся вперед неспешным шагом – наверное, из-за нездоровья Клаудии. Не было никакой причины торопиться, и Клаудия спокойно наслаждалась прохладой, стоящей в лесу, по которому они проезжали. Фиц-Алан попытался было развлечь ее беседой о необычайно жаркой погоде, но сдался, когда несколько его реплик были встречены молчанием. Тропа разветвлялась, и Кенрик выбрал дорогу, ведущую вверх по реке. Когда наконец они достигли отмели, Клаудия вынуждена была согласиться, что это место выглядело очень привлекательно. У противоположного берега быстрое течение покрывало воду рябью, но над песчаной отмелью река текла неторопливо, и солнце отражалось в ней яркими бликами. Кенрик и Фиц-Алан стреножили коней, а Клаудия подошла к самой воде.
