Жюльетта Бенцони - Катрин. Книга третья
Проезжая мимо дерева, Катрин отвернулась. Отовсюду сбегались солдаты с арбалетами в руках, торопливо строились, надевая шлемы и поправляя колеты. Колокола часовни зазвонили одновременно с тем, как трое герольдов, вышедших на порог замка, затрубили в длинные серебряные трубы. Карлат встречал своего господина. Вслед за герольдами показался старик в панцире, но с тростью в руках, на которую ему приходилось опираться даже при небольшом усилии.
— Сир Жан де Кабан, — шепнул Бернар на ухо Арно, — он совсем одряхлел. Ты видишь, что пора его избавить от непосильной ноши.
Действительно, все в крепости выглядело унылым и заброшенным. Некоторые здания настолько обветшали, что, казалось, могут рухнуть в любую минуту. В окнах замка чернели окна с вылетевшими стеклами. Бернар-младший взглянул на Катрин с улыбкой, превратившейся в язвительную гримасу.
— Боюсь, вы будете не слишком довольны своим дворцом, прекрасная Катрин! Впрочем, ваша красота способна озарить и самую жалкую лачугу светом немеркнущего совершенства!
Комплимент был изысканно-изящным, однако Катрин подумала, что даже ослепительной улыбки недостаточно, чтобы заменить выбитые стекла, заделать щели и избавиться от сквозняков. К счастью, зима уже миновала, но до теплых дней было еще очень далеко, и молодая женщина заранее прикидывала, что необходимо сделать в первую очередь. К следующей зиме замок нужно превратить в место, где смогут жить женщины и ребенок. Бернар и Арно беседовали с комендантом замка, а мул Изабеллы де Монсальви тем временем оказался рядом с Морган.
— Похоже, мы обнаружим здесь крыс больше, чем ковров, — сказала старая дама. — Если внутри не лучше, чем снаружи, то…
Не договорив, она взглянула на Мишеля, которого держала на руках Сара. Со снохой Изабелла говорила только о ребенке. Любовь к малышу немного сближала женщин, однако Изабелла не забывала о низком происхождении Катрин, а Катрин, в свою очередь, не могла простить свекрови ее спесь. Кроме того. Изабелла настояла, чтобы Мари де Конборн отправилась с ними в Карлат, хотя Арно собирался отослать девушку к брату.
— В самые черные дни Мари была со мной и заменяла мне дочь, — сказала она сыну. — Без нее мне будет тяжело…
Под этими словами без труда угадывалось убеждение, что никто не сможет стать Изабелле такой же опорой, и Арно, который открыл было рот, чтобы сказать матери, что у нее появилась настоящая дочь в лице Катрин, удержался от этого неуместного замечания. Да и к чему было разжигать страсти? В конце концов, матери и жене придется жить вместе, и когда-нибудь они сумеют оценить друг друга. Арно верил в живительную силу времени, которое залечивает раны и приучает к терпимости.
Катрин охотно согласилась бы делить кров с Изабеллой — как из уважения к ее возрасту, так и из любви к мужу. Но мысль о том, что рядом постоянно будет находиться злобная Мари де Конборн, чей взгляд исподтишка она постоянно ощущала на себе, причиняла почти, физическое страдание. Сам вид этой девицы был ей до крайности неприятен, и Мари де Конборн это прекрасно понимала. Стараясь побольнее уязвить Катрин, она тенью следовала за Арно и наслаждалась, видя, как соперница бледнеет от отвращения и негодования.
Когда дамы вошли в низкий портал замка, украшенный скульптурными изображениями. Мари де Конборн пристроилась рядом с Катрин, а та со вздохом оглядывала своды, почерневшие от сажи, полы с разбитыми и выломанными мраморными плитами, заляпанные чем-то жирным и грязным. Очевидно, их не мыли несколько месяцев… или лет?
— Нравится ли благороднейшей даме ее дворец? — промурлыкала девушка. — Он великолепен, не правда ли? После вонючей лавки торговца любая конура покажется восхитительной.
— Вам, стало быть, он по душе? — ответила молодая женщина с ангельской улыбкой на устах, радуясь возможности поймать соперницу на слове. — Вы не привередливы. Правда, в убогой башне вашего брата трудно судить, что такое настоящая роскошь. Этот замок вполне подошел бы… ну, скажем, мяснику! Так что эта конура достойна приютить девушку из рода Конборнов.
— Вы ошибаетесь, — прошипела Мари, устремив на Катрин злобный взгляд своих зеленых глаз, — это не конура, это склеп!
— Склеп? Какое у вас мрачное воображение.
— Это не воображение, и вы скоро в этом убедитесь! Вы скоро поймете, что это склеп… ваш склеп! Ибо вам, дорогая моя, не доведется выйти отсюда живой!
Катрин побелела от гнева, но ценой огромных усилий сдержалась. Она сумеет поставить на место эту ведьму, не прибегая к помощи мужа. Язвительно улыбнувшись и показав сопернице свои превосходные маленькие зубки, она ответила спокойно:
— И, разумеется, я паду от вашей руки? Вам не надоели эти ужимки, эти угрозы, эти трагические фразы? Как жаль, что вы появились на свет в замке! Вы имели бы огромный успех в Париже, на театральных подмостках во время ярмарки Сен-Лоран.
Мари быстро огляделась, чтобы убедиться, что их никто не слышит. Изабелла де Монсальви уже поднималась на второй этаж, мужчины оставались во дворе; они, по всей видимости, были совсем одни возле большого камина с колоннами.
— Смейтесь! — проскрежетала Мари. — Смейтесь, красавица моя! Вам недолго осталось смеяться. Скоро, очень скоро вы будете гнить где-нибудь в ущелье или в подземельях замка, а я займу ваше место в постели Арно.
— В день, когда госпожа Катрин окажется в ущелье или в подземелье замка, — раздался низкий голос, исходивший, казалось, из самого камина, — постель мессира Арно будет пуста, ибо вы не проживете настолько долго, чтобы успеть в нее пробраться!
Готье вышел из-за колонны, такой свирепый и устрашающий, что Мари невольно попятилась; однако она быстро пришла в себя и, презрительно выпятив нижнюю губу, ядовито произнесла:
— А, сторожевой пес! Как всегда, прячется в ваших юбках и готов лететь на помощь в любую минуту. Удивляюсь, как терпит это Арно, если, конечно, он в самом деле любит вас…
— Чувства мессира Арно вас не касаются, мадемуазель, — грубо оборвал ее нормандец, — я давно служу госпоже Катрин, и ему это известно. А теперь извольте запомнить слова сторожевого пса: если вы хоть пальцем тронете госпожу де Монсальви, я убью вас вот этими руками.
Он поднес огромные кулаки к самому носу Мари, и девушка побледнела от страха. Но ненависть и гордость оказались сильнее, и она вызывающе бросила:
— А если… если я скажу моему кузену, что вы угрожали мне? Вы думаете, он стерпит?
— Стерпит! — отрезала Катрин. — Зарубите это на носу, дорогая моя! Арно не только ваш кузен, он мой супруг. И он любит меня, любит, слышите? И будет любить всегда, хотя бы вы изошли слюной из ревности и ярости! Он не станет колебаться, выбирая между вами и мной. Говорите что хотите, поступайте как вздумается, только знайте, что, если понадобится, я смету вас с моего пути. Посмотрим, кто одержит победу. Пойдем, Готье, нас ждут!
