Ирэн Фрэн - Желания
Тренди настаивал:
— Капитан должен был оставить вам подсказку.
— Вы считаете, люди оставляют перед смертью подсказки? — И она сказала так же, как некогда Малколм на пляже: — Вы выбрали неверную дорогу. Надгробные плиты не запирают мертвых. Под них просто складывают затхлые секреты, чтобы никто больше не мог вытащить их наружу.
Тренди заколебался, но, в конце концов, произнес то, что давно жгло ему губы:
— Ваш отец не умер. Он исчез.
Рут не позволила себя разоружить:
— Умер или исчез, какая разница?
Она вдруг снова стала печальной, подавленной, наклонилась к огню, помешала угли кочергой, затем, словно это движение разожгло и ее пыл тоже, встала и решительно заявила:
— Меня занимают живые. Я хотела бы… Хотела бы вернуть Юдит.
— Я тоже.
Теперь они стояли друг напротив друга, усталые и сердитые. Но Рут уже была не той, что осенью. Тренди показалось, она стала тверже. А еще — более напряженной, более отстраненной от всего, что было ее домом. Она выглядела так, словно была здесь проездом. Хуже того — готовой к отъезду. Тренди первый прервал молчание:
— Я иду на «Дезираду». Но до этого хочу увидеть «Короля рыб».
Он говорил, как ребенок, настаивающий на своем капризе. Рут с трудом подавила раздражение:
— Если вы так настаиваете.
Тренди заметил в ее серо-зеленых глазах странное выражение, похожее на презрение.
— Советую разбежаться, чтобы лучше прыгнуть, — сказала Рут.
Она ненадолго ушла в свою комнату. Когда вернулась, на ней был свободный шерстяной свитер, а волосы убраны под косынку. В молчании они прошли через сад «Светозарной».
— Очень тепло, — проговорила наконец Рут, когда они дошли до кипарисов.
Она раздвинула ветви кустарника и остановилась на краю скалы.
— Море спокойное. Ветер утих. Нечто вроде весны зимой. Такое часто бывает в это время года. Отец называл это затишьем алкионов. Странное название. Эти моряки… Сумасшедшие.
Последние слова она произнесла совсем тихо, для самой себя, словно уплатив по счетам прошлого, все это утратило для нее значение. И заторопилась к причалу, перепрыгивая с камня на камень с удивительной ловкостью.
Добравшись до бухты, оставленной приливом, Рут остановилась отдохнуть. Она подняла кусочек водоросли, посмотрела сквозь него на солнце, потом отбросила его. Ее энергичность вдруг куда-то подевалась, она повернулась спиной к причалу, возле которого качался корабль. Теперь «Король рыб» больше не казался Тренди чем-то необычным. Он хорошо видел его блестящий корпус и сверкавший на солнце медный колокол, тот самый, что звонил в ночь смерти Анны. Из объекта несчастья, которым некогда представлялся Тренди корабль, он теперь превратился в такую же вещь, как другие, послушную случаю и желаниям людей гораздо больше, чем какой-то неумолимой судьбе. Теперь Тренди не терпелось узнать, что написал Ван Браак. Ему казалось, что если он найдет рукопись капитана, то найдет и ключ, отпирающий «Дезираду», и у него хватит сил победить Командора, разрушить его очарование, которое так сильно воздействует на всех остальных. И он вернет Юдит.
Рут старалась не смотреть на яхту. Она указала на край бухты:
— Видите там маленькую лесенку сбоку от скалы? По ней ходили купаться, приезжая на «Дезираду». Может, потому что я была ребенком, а может, потому что остальную часть года мы жили в Лондоне, но все это кажется мне теперь чудом. Мне кажется, что в то время погода была лучше, теплее. Но ничто неповторимо. Даже море.
И словно желая отдалить тот момент, когда они взойдут на «Короля рыб», Рут присела на камень. Она растерла между пальцами веточку лаванды и вдохнула оставшийся от нее аромат. О чем она думала? О том, о чем рассказал ей Дракен, о магии тех лет, о прыжках в волнах, чешуйках слюды, прилипших к коже, возвращениях на «Светозарную», когда свежел ветер и дом наполнял оранжевый свет заката; о дымящемся чае, когда оставшаяся на губах соль смешивалась с осыпавшейся с булочек сахарной пудрой; о лете, казавшемся вечным до первой бури, опустошавшей море и в несколько шквалов разбивавшей чары.
— Все закончилось, — сказала Рут. — И закончилось хорошо. Пойдемте.
Маленькие прядки выбились у нее из-под косынки. Она лихорадочно заправила их и решительно направилась к причалу, где качался, как и в день прибытия Тренди, стройный «Король рыб».
Поднявшись на яхту, Рут не произнесла ни слова. Она снова изменилась. Мечтательность покинула ее, жесты стали энергичными, почти яростными. Несколько раз она поскользнулась и, если бы Тренди не поддержал ее на лестнице, ведущей в кают-компанию, несомненно, скатилась бы по ступенькам. С той же лихорадочной поспешностью она зажгла штормовой фонарь и начала водить им по переборкам корабля.
— Видите, — сказала она. — Здесь очень красиво, но все без толку.
В самом деле, яхта была великолепной. В желтом свете лампы Тренди сперва разглядел только прекрасные деревянные панели: покрытые лаком тонкие полоски тика, сосны, акажу. Но по мере того, как он привыкал к полумраку и к запаху кают-компании, в котором смешивались влажность и горьковатый аромат покрытого лаком дерева, обнаруживались детали, делавшие этот корабль настоящим предметом искусства: квадратные фризы из Дельфта, балки, украшенные морскими чудовищами и тритонами, как на «Светозарной», но вырезанные из акажу. И наконец, те же медные лампы, те же картины, висящие между полосками ценных пород дерева. Здесь было гораздо больше, чем на «Светозарной», предметов, напоминавших о капитане. Все морские приборы отличались красотой и практичностью — часы, стол для карт, секстант содержались в таком состоянии, что создавалось впечатление, будто капитан только ушел отсюда, что он, возможно, на палубе, проверяет снасти, определяет направление ветра, следит за течениями, приливом, облаками.
— Этот корабль, — вздохнула Рут. — Я могла его продать. Он стоит целое состояние. А его содержание…
— Он больше не выходит в море?
— Мой моряк Бешар выводит его время от времени. Но никогда не удаляется от берега.
— Он боится?
— Возможно. Корабль, принадлежащий исчезнувшему капитану… Не все разделяют эти суеверия. Уверена, я нашла бы покупателя, но… Это трудно объяснить. До сего дня я все время думала, что «Король рыб» стал могилой отца. Единственным его распоряжением было либо затопить, либо сохранить корабль. Словно он знал, что уйдет на нем в свое последнее плавание. Могилу не продают, Тренди.
Эти последние слова Рут произнесла так, словно убеждала саму себя. Косынка снова соскользнула с ее волос. Дрожа, она принялась искать лестницу. Тренди взял у нее лампу.
