Эллен Марш - Загадочный супруг
Теперь двор представлял собой хаос из пальбы, истошных криков, стенаний, сталкивающихся тел.
– Смерть австрийской шлюхе! – вопили женщины, поощряемые присутствием солдат Национальной гвардии, которые перешли на их сторону. Они напирали вперед – бурлящий людской поток, сметавший несчастных, умирающих стражей. Таунсенд, точно щепку, бросало то туда, то сюда. Оружия у нее не было, она с трудом удерживалась на ногах, и толпа внесла ее в гостиную, за которой находилась спальня Марии-Антуанетты. Здесь толпа выломала дверь и набросилась на господина Миомандра, добродушного командира королевских телохранителей, который пытался удержать орущую орду с помощью одного мушкета.
– Спасайте королеву! – услышала Таунсенд его крик, прежде чем он был обезглавлен ударом сабли, и тело его исчезло под ногами ворвавшейся толпы. Теперь все голоса слились в громкий победный рев, который напомнил Таунсенд жуткий лай собак, завидевших перед собой добычу. В коридоре рев этот был подхвачен, и стало слышно, как топочут по лестнице новые толпы нападавших.
Проталкиваясь сквозь толпу назад, Таунсенд подобрала мушкет убитого офицера и вдруг вспомнила о редко используемом проходе, что ведет через так называемые Малые кабинеты к комнате со слуховыми окнами. Если она доберется туда...
Используя мушкет в качестве дубины, мало заботясь о том, что ее удары достаются не только мужчинам, но и женщинам, она сумела проложить себе путь по коридору. К счастью, ей удалось достичь заветной двери в глубине ниши, частично затемненной двумя мраморными столами, на которых стояли севрские часы вишневого дерева и несколько канделябров. Ловя ртом воздух, Таунсенд дернула ручку двери и убедилась, что дверь заперта. Она слышала у себя за спиной приближающиеся голоса. Окон здесь было мало, и бледный свет почти не достигал ниши, где она стояла, но не сомневалась, что будет замечена, и принялась стучать в дверь и отчаянно звать на помощь. Неожиданно за дверью раздался шорох и чей-то голос шепотом осведомился, кто она.
– Герцогиня Войн, – тоже шепотом ответила Таунсенд. – Умоляю вас, впустите меня!
Дверь, скрипнув, приоткрылась, и в щели показалась недоверчивая физиономия пожилого человека в темно-голубой ливрее королевского лакея. Заметив чепец с кокардой, забрызганное кровью лицо Таунсенд и мушкет в ее руках, он хотел было захлопнуть дверь, но она оказалась проворней.
– На помощь! На помощь! – закричал он, когда, оттолкнув его, она ворвалась в комнату.
– Тихо, – умоляюще произнесла Таунсенд. – Клянусь, что не причиню вам никакого вреда...
– Таунсенд, любимая, наконец-то! Ты здесь! Не веря своим ушам, она взглянула на человека, шагнувшего из полутьмы ей навстречу. Одежда на нем была измята, словно он спал не раздеваясь, лицо заросло щетиной, но он распахнул ей свои объятия, и синие глаза пылали, выражая все, что он чувствовал, увидев ее, но не мог выразить словами. И вдруг замер при виде крови на ее лице. Таунсенд бросилась к нему.
– Это не моя, – она запнулась. – Я невредима. Не могу поверить, что ты нашел меня... узнал...
Ян обнял ее, и у нее сжалось горло, и слезы подступили к глазам. Она прижалась к его груди.
– Сударь, сударыня, нам надо идти...
Это был Эмиль. Он стоял в тени комнаты с парой пистолетов в руках. Он тоже узнал голос герцогини, едва его заслышав, и недвижно застыл при виде крови на ее платье. Но теперь, уверившись, что она цела и невредима, снова был готов действовать, потому что их жизни грозила опасность.
Ян протянул руку за пистолетом.
– Не снимай ни чепца, ни кокарды, – сказал он Таунсенд, – неизвестно, кто нам встретится на лестнице. И Бога ради, держись все время позади меня. Я буду тебя прикрывать.
– А как же он? – Таунсенд показала на старика лакея, который с раскрытым от изумления ртом смотрел, как герцог Войн обнимает эту грязную, забрызганную кровью женщину.
– Оставь... – в голосе Яна была жестокость. – Мы никому не в силах помочь, ни слугам, ни фрейлинам, ни даже самой королеве.
– Тогда почему ты здесь? Ты ведь наверняка слышал шум на лестнице и шел спасать королеву?
Ян поджал губы. Да, именно эта мысль побудила его и Эмиля кинуться сюда, хотя, когда они примчались, королевы здесь уже не было – она бежала через потайной ход в покои Людовика.
В раскрытых глазах Таунсенд стоял страх.
– Вы обязаны помочь! Не можете же вы отдать ее на растерзание озверелой толпе?
– Бог мой, Таунсенд, чего ты от меня хочешь? Чтобы я в одиночку остановил их? Да их там пять или шесть тысяч, не говоря уж о двадцати тысячах национальных гвардейцев, которые только что прибыли из Парижа и, как выяснилось, находятся под командованием маркиза де Лафайета, вице-председателя Национального собрания. Напоминаю тебе об этом на случай, если ты забыла! Ты веришь, что он намерен поддержать порядок?
Тут Эмиль резко вмешался в разговор:
– Мадам, мы всю ночь ждали вас, надеялись, что вы появитесь, и каждую минуту промедления рисковали здесь жизнью. Теперь вы, наконец, нашлись, и я считаю свой долг выполненным. Как хотите, а я ухожу отсюда.
– Господин герцог! – позвал стоявший под окном молодой лакей, знаком приглашая герцога подойти. Ян выглянул. Внизу, в Мраморном дворе отряды гвардейцев, переодетых в штатское, выкатили множество карет и повозок. Чернь вокруг продолжала выкрикивать оскорбления и палить из мушкетов. Кое-кто из женщин вспрыгивали солдатам на спины, срывали с них шляпы и напяливали на себя. Однако, как Ян убедился, накал беспорядков поубавился. Он быстро вернулся к Таунсенд.
– Похоже, что я ошибся. Лафайет принял меры, чтобы утихомирить народ, и королевская семья выедет из дворца с надежным эскортом.
– Чего же мы тогда ждем? – спросил Эмиль. Ян взглянул на Таунсенд. На ее лице была усталость, красноречиво говорившая о том, что она перенесла и не в силах больше перенести. Тем не менее, когда их взгляды встретились, она горделиво вздернула подбородок и улыбнулась ему.
– Клянусь тебе, Ян, я выдержу!
«Я люблю тебя», – подумал Ян. Горло у него перехватило, и он не мог произнести ни слова.
Таунсенд склонила голову на плечо и, казалось, читала его мысли. В глазах у нее замерцал тот же озорной огонек, что у прежней «дочери болот».
– Можно уже идти, сударь? Мне позарез нужно поскорее принять горячую ванну и сменить белье.
Ян от души расхохотался. Он вдруг помолодел на десять лет, и тревогу в его глазах вытеснила вспышка беззаботного веселья. Его золотая девочка, знает ли она, как много для него значит?
– Идемте, моя красавица, – нежно произнес он. – Ваше желание для меня закон.
К сожалению, добраться до конюшен оказалось не так-то просто. В спальне принцессы де Ламбаль они наткнулись на ораву женщин, топорами и саблями крушивших балдахин над кроватью и обивку стен, а когда они повернули назад, на парадной лестнице им преградил путь какой-то гигант с окровавленной пикой в руках. Эмиль, не дрогнув, прицелился и прострелил ему грудь. Таунсенд спрятала лицо в складках плаща Яна и, перешагнув через тело, они кинулись бежать из дворца.
