Вирджиния Браун - Дикое сердце
Ничто больше не имело такого значения, Как прежде.
И все же единственное, что было важно сейчас, это Аманда и ребенок — его ребенок. Он удивлялся, почему вообще когда-то сомневался в этом. Глупая гордость и упрямство. К тому же он не хотел поддаваться эмоциям. Знал ли он на самом деле, что такое любовь? Нет, но он точно знал, что должен удержать Аманду любой ценой, должен убедить ее остаться с ним. Или это и есть любовь?
Они могут вернуться в Буэна-Виста. Соединенные Штаты не будут спешить предоставлять убежище сторонникам императора, и это даст ему время осуществить свой план. А если в Техасе ничего не получится, есть множество других мест, куда они могут поехать вместе.
— Ты останешься со мной, Аманда. — Он говорил очень тихо, и Аманда встретила спокойный взгляд его золотых глаз.
— Что… что ты сказал, Рафаэль?
Неужели… Нет, она не ослышалась. Когда он повторил свои слова, добавив, что они больше никогда не расстанутся, Аманда задержала дыхание, прикусив нижнюю губу; ее синие глаза стали огромными, как озера.
— Да, Рафаэль, конечно, я останусь с тобой, — задыхаясь, прошептала она. — А ты… ты уверен?
Почему она спросила об этом? Что, если он скажет «нет» или рассмеется и заявит, что это просто шутка? Но нет, Рафаэль не шутил; он кивнул и подтвердил свои слова.
Заплакав, Аманда села на землю с недоделанной лепешкой в руке, не замечая, что кукурузная мука пачкает ее руки и юбку, забирается в нос и размазывается по лицу, когда она вытирает слезы.
— Ну а теперь почему ты плачешь? — Голос Рафаэля звучал раздраженно и нетерпеливо. Он протянул ей чистый кусок ткани, бормоча, что у нее никогда не бывает носового платка.
— Это потому что, — пробормотала она сквозь слезы, — потому, что… мне кажется, я счастлива.
— Что ж, Боже помоги нам, если ты когда-нибудь узнаешь наверняка! Мне придется достать тебе целый вагон носовых платков.
Тут Рафаэль оказался рядом, взял ее за подбородок и, повернув к себе, коснулся ее рта своими теплыми губами, нежными и ласкающими.
— У тебя вкус тортильи, — пробормотал он ей в ухо, и его рот двинулся вниз по шее к плечу, лаская, дразня, даря неизъяснимое наслаждение. И на этот раз Аманда ответила без всяких оговорок.
— Техас, — через несколько минут пробормотал Рафаэль; его сильные загорелые руки блуждали под ее свободной рубашкой, лаская атласную кожу, и это было так знакомо и так драгоценно для него.
Аманда, откинув назад голову и закрыв глаза, задержала дыхание, когда его пальцы добрались до ее соска, и легко выдохнула, заставляя себя сосредоточиться на том, что он говорит, а не что делает.
— М-м… что это значит, Техас?
— Я везу тебя в Техас, в Буэна-Виста. — Его рот скользил по ее уху, язык рисовал влажные круги и заставлял ее трепетать.
— Как мило, — удовлетворенно ответила Аманда, выгибаясь ему навстречу. Ее голова опять откинулась назад, когда его губы спустились к впадинке на шее, где пульс отбивал бешеный ритм. — Техас, Мексика, Теннесси — любое место будет милым, если я с тобой, Рафаэль.
На этот раз Рафаэль понял значение ее слов: ей не важно где, лишь бы вместе. Он поймал себя на том, что обещает, по-испански и по-английски, никогда больше не покидать ее.
Звуки ночных птиц смешались с разговором двух возлюбленных, и когда брызжущий искрами и потрескивающий костер наконец превратился в тлеющие угли, ни Рафаэль, ни Аманда этого не заметили. Ничто больше не существовало, кроме огня между ними, пламени, которое занялось много месяцев назад и все еще горело так ярко.
На гребне холма, глядящего на заброшенную проселочную дорогу, несколько вооруженных всадников наблюдали за сценой внизу. Наконец один из них нерешительно заговорил не зная, какую реакцию это может вызвать:
— Нам ехать дальше, сеньор?
Темная голова зло, нетерпеливо качнулась, и тот человек, что заговорил, запоздало заметил руки, сжимающие поводья так крепко, что побелели костяшки пальцев. Теперь он уже жалел о своем поступке и надеялся, что сеньор забудет о его оплошности.
Прошло много времени, прежде чем сеньор пошевелился; его взгляд был устремлен на пару внизу, и лишь слабый свет луны освещал его лицо. В эти моменты темные глаза горели убийственным огнем, и его спутник неловко пошевелился в седле.
— Мы пока понаблюдаем, — наконец ответил сеньор, обращаясь к говорившему, — а утром возьмем их.
— Si. — Мужчина судорожно сглотнул. — Si, дон Фелипе, как скажете.
Это был еще не первый луч рассвета, еще даже не слабая перламутровая дымка, возвещающая о приближающемся восходе, но Рафаэль уже проснулся. Каждый нерв его тела дрожал от напряжения.
Чуть приподняв темную голову с расстеленного на земле одеяла, Рафаэль вгляделся в окружающие их тени. Костер погас, и от него осталась только зола. На скалах и холмах вокруг них он почувствовал какое-то движение, уловил слабый звук металла, царапнувшего камень, и хруст сапог по гравию.
Но как ни быстро он перевернулся, чтобы схватить ружье, лежащее рядом с одеялом, ему это не удалось.
— Alto, seсor! Не вынуждайте меня стрелять прямо сейчас. — Смертоносное дуло ружья было всего в нескольких дюймах от его лица, и казалось, что сам воздух вокруг них вдруг ощетинился блестящими стальными стволами, расположившимися полукругом.
— Рафаэль? — Сонное бормотание Аманды превратилось н испуганный вдох, когда она открыла глаза и увидела окруживших их мужчин.
— Похоже, у нас непрошеные гости. — Голос Рафаэля спокоен и холоден, а сжавшие ее руку пальцы заставили двигаться, когда она хотела потянуться к все еще спящему неподалеку Стивену.
Один из незнакомцев приблизился и стал пристально смотреть на полуприкрытую пару. Что-то в нем показалось Аманде смутно знакомым. Только когда он заговорил, она узнала его, и ее глаза расширились от ужаса.
— Вот мы и встретились снова, брат. Вижу, тебе удалось найти мою блудную жену.
— Si, Фелипе, и я собираюсь оставить ее у себя.
Нет, это не может быть Фелипе! Не сейчас, когда они так близки к тому, чтобы наконец-то покинуть Мексику, так близки к свободе, к возможности не оглядываться постоянно по сторонам.
Один из мужчин рывком поднял ее на ноги, и она порадовалась, что, замерзнув ночью, надела платье, потому что он прижал ее спиной к себе, удерживая ружьем.
— Похоже, это я получу ее сейчас, — злорадно заявил Фелипе. — Что скажешь, Рафаэль?
— Ты не смог удержать ее раньше — думаешь, получится теперь? — Рафаэль медленно откинул одеяло и встал, высокомерно глядя на брата, его львиные глаза излучали вызов. Его грудь была обнажена, гладкие мускулы перекатывались под золотистой кожей, когда он стоял, расставив ноги и небрежно засунув большие пальцы рук за пояс брюк.
