Кэролли Эриксон - Тайный дневник Марии-Антуанетты
Я представляю собой прелюбопытное зрелище и знаю это. Бывшая королева, некогда жившая в роскошном дворце, полном золота и мрамора, хрустальных канделябров и бархатных занавесей, теперь сидит в крошечной тюремной камере с покрытыми плесенью стенами и несколькими жалкими предметами мебели. Здесь у меня всего два платья, рваное черное и просто белое утреннее. Розали каждый вечер отдает в чистку мою единственную пару запыленных черных туфель. Она шепчет мне на ухо, что многие здешние заключенные, по большей части аристократы, приходят на кухню, чтобы засвидетельствовать свое почтение моим туфелькам, даже трепетно целуют их!
Я очень тронута этими рассказами, они хотя бы немного утешают меня. Разумеется, я понимаю, что узники лишь отдают дань уважения моему покойному супругу, а не мне. Для них я всего лишь символ того, что они потеряли.
27 августа 1793 года.
Чудо из чудес, я просто не могу поверить в то, что произошло! Прошлым вечером, около девяти часов, как раз тогда, когда охранники в моей комнате напились допьяна и уже начали дремать, волосатый ухмыляющийся Барассен привел ко мне очередного посетителя, которого сопровождал огромный волкодав.
– Вот она, заключенная номер 280, бывшая королева. Говорят, что надолго она здесь не задержится.
Стражники лениво заерзали в своих креслах, когда Барассен впустил в камеру посетителя, но не обратили на него особого внимания. Они уже привыкли к тому, что на меня приходят посмотреть, как на диковинку.
Стоило мне увидеть Малачи, который подбежал ко мне и принялся облизывать мои руки влажным розовым языком, как я поняла, что пришел Аксель. Дыхание у меня прервалось, и я старалась не смотреть на него. Я почувствовала, как кровь прилила у меня к щекам.
Он разразился громким и грубым смехом.
– Ага, так это она, получается? Какое зрелище! Как низко пали великие, да?
До меня донесся звон монет. Аксель передавал деньги, причем очень много, Барассену и стражникам.
– Вот, держите. Кстати, почему бы вам не спуститься в таверну и не принести нам хорошего винца? Да и сами можете угоститься, пока будете ходить за ним.
– Благодарим вас, месье. Вы щедрый человек.
Троица стражников удалилась, заперев за собой дверь и оставив меня с Акселем наедине. Он подошел к двери, прислушался и, убедившись, что стражники ушли, подошел ко мне и заключил в свои объятия.
Мы долго стояли обнявшись, и для меня более ничего не имело значения. Я ощущала лишь покой и безопасность, тепло его тела, знакомый запах и исходящие от него волны уверенности и жизненной силы.
– У нас очень мало времени, – сказал, наконец, Аксель, и подвел меня к маленькому столу, за который мы и присели. – В ночь на пятнадцатое сентября я приду за вами, примерно в полночь, – пояснил он. – В одной из камер в этом крыле состоится прощальный банкет. Рыцари «Золотого кинжала» будут прислуживать за столом и стоять на страже. Ваших охранников пригласят на банкет, который постепенно превратится в вакханалию. А мы с вами тем временем ускользнем. Я подкупил одного их стражников, чтобы он выпустил нас через главные ворота тюрьмы.
– А мои дети?
– Лейтенант де ля Тур выкрадет их из Темпля и привезет туда, где будем ждать мы с вами. – Он взял меня за руку и улыбнулся. – Вам нечего бояться. На этот раз у нас все получится. Вот увидите.
– Куда же мы направимся?
– В Швецию. Во Фреденхольм. Ведь вам понравилось там, помните? Там тихо, красиво и спокойно. Там мы будем в безопасности, вдали от безумия Робеспьера и его Комитета бдительности. Он же сумасшедший! Надеюсь, вы понимаете это.
– Знаю. Я встречалась с ним.
– О вашей встрече известно всем. Вы самая храбрая из женщин, которые когда-либо жили на земле.
– Сегодня вечером я чувствую себя и самой счастливой.
– Помните деревенскую свадьбу, на которой мы были во Фреденхольме?
– Конечно.
– Когда мы приедем туда, мой любимый маленький ангел, то устроим еще одну свадьбу, на этот раз для себя, не возражаете? Вы согласны?
И тут я заплакала, я просто не могла сдержать слез.
– Из меня получится ужасно старая, сломленная невеста.
– Для меня, моя дорогая девочка, вы всегда будете самой красивой невестой, и над вами всегда будет сиять солнце. А потом мы начнем откармливать вас добрыми шведскими тортами, пирожными, пирогами, морошкой и рыбой.
Сейчас я могу думать лишь о его улыбке и о любви, светившейся в милых глазах. Он придет за мной. Я знаю, он придет обязательно. Осталось всего девятнадцать дней. Понятно, что за девятнадцать дней много чего может случиться. Тем не менее, я верю Акселю.
Ах, если бы только я могла шепнуть словечко Луи-Шарлю и Муслин, чтобы и они оставшиеся дни провели в радостном ожидании.
Я считаю часы, оставшиеся до моего освобождения.
5 сентября 1793 года.
Осталось всего десять дней. Он придет за мной. Придет обязательно.
13 сентября 1793 года.
Как медленно тянется время! Но теперь, когда день побега близок, мне страшно. Я молюсь об освобождении.
17 сентября 1793 года.
Все было организовано очень умело. Аксель спланировал буквально все, вплоть до последней мелочи, и он ничего не упустил из виду.
Следует заметить, что без помощи Барассена (который, как оказалось, входил в число рыцарей «Золотого кинжала», так что я серьезно ошибалась на его счет) и нескольких чиновников, которых Аксель подкупил изрядными суммами в австрийском и шведском золоте, наш план не удался бы. Нам также оказала содействие и Элеонора Салливан, одолжившая Акселю свой экипаж.
Розали Ламорлиер, моя служанка, ничего не знала о готовящемся побеге. Я не хотела подвергать ее опасности. Она была добра ко мне.
За несколько часов до появления Акселя, в полночь пятнадцатого сентября, Барассен доставил мне письмо с последними инструкциями и пакет. В пакете лежали пара синих брюк и красная карманьола,[3] черная шляпа и черные мужские башмаки – обычная униформа чиновника городской мэрии. Там же я нашла поддельные удостоверения личности и паспорта для меня и детей.
Весь вечер я страшно нервничала, меня буквально трясло от напряжения. Стражникам я сообщила, что, по-моему, у меня начинается болотная лихорадка, и они почли за лучшее держаться от меня подальше, насколько позволяла маленькая комнатка.
Около десяти часов вечера я услышала шум внизу – это прибыли гости на банкет, который должен был состояться неподалеку от моей камеры. Приговоренные к смерти заключенные частенько устраивали пиршества в ночь перед казнью, это стало своего рода мрачным и зловещим ритуалом. Розали рассказывала мне, что в последнее время смертные приговоры выносятся один за другим, так что в день иногда бывает до двадцати казней. Так что в том, что кто-то из моих товарищей по несчастью решил повеселиться напоследок (не без помощи и поддержки со стороны Акселя и рыцарей «Золотого кинжала», скорее всего), не было ничего удивительного.