Жорж Санд - Пьер Перекати-поле
— Здесь его зовут бароном Лоранс; но он не любит, чтобы ему давали этот титул, который он не унаследовал прямо. Он живет в своем замке — в замке своего покойного дяди в нескольких милях отсюда.
— Значит, он получил наследство?
— Именно, и у него теперь сто тысяч годового дохода.
— То-то его насмешит мое послание! Все равно, потрудитесь сообщить мне название замка.
— Бершевилль.
— Ах! Да, правда, помню, — сказал он, записывая и улыбаясь до ушей. — Какая судьба! Милый мальчик! Вот он богат и счастлив! Он это вполне заслужил!
— Он, может быть, не так счастлив, как вы думаете, месье Белламар!
— Вот тебе на! Разве вы меня знаете?
— Как видите!
— А его?..
— И его знаю, он мой друг.
— О! Тогда я знаю, что вы податной ревизор, — мне сказали это в гостинице. Тогда я попрошу вас оказать мне услугу, а именно: взять на себя труд передать ему это. Это чек на те пять тысяч франков, которые я должен ему уже много лет. Я знаю, что он не потребует с меня процентов.
— Да и самой суммы также. Даю вам слово, что он не захочет принять ее! Все равно, я знаю вашу щепетильность в денежных вопросах и передам ему вашу бумажку. По какому адресу переслать вам ее обратно?
— Я не хочу, чтобы он мне ее возвращал. Если он богат, он, должно быть, и щедр. Есть другие бедняки, более бедные, чем я и мои актеры; но разве я не мог бы повидаться с ним? Разве он не примет своего бывшего друга, своего бывшего директора?.. У Лоранса было одно из тех сердец, что не могут измениться.
— Милый господин Белламар, он примет вас, пожалуй, чересчур хорошо; но следует ли вам снова разжигать огонь, тлеющий под пеплом?
— Что вы хотите сказать?
— Позвольте спросить вас, принадлежит ли еще к вашему товариществу мадемуазель Империа?
— Империа? Ну да, само собой! Я жду ее через час со всеми моими остальными компаньонами.
— Леоном, Моранбуа, Анной и Ламбеском?
— Да постойте! Вы всех нас знаете?
— Лоранс рассказал мне всю свою жизнь во всех ее подробностях. А Люцинда и Регина все еще с вами?
— Нет, они не последовали за нами в Америку, где мы провели два года и формировали вокруг нашего небольшого ядра случайные труппы, встречавшиеся нам время от времени; но мои пять компаньонов никогда меня не покидали.
— А Пурпурин по-прежнему у вас в услужении?
— По-прежнему; он умрет подле меня. Бедный Пурпурин!
— В чем дело?
— О! Мы имели немало приключений — такова уж наша судьба. Между прочим, были встречи с дикарями, обращенными в христианство миссионерами, и вполне цивилизованными людьми, которые вздумали вдруг скальпировать нас. Пурпурин оставил в их руках часть волос с кожей вместе. Мы поспели вовремя, чтобы получить обратно остальное. Он поправился, но эта маленькая операция и испытанный им страх не принесли ощутимой пользы его уму. Ему пришлось отказаться от декламации, что, в сущности, совсем неплохо… Но поговорим же о Лорансе. Разве он все еще думает об Империа?
— Больше, чем когда-либо.
— Черт возьми!
— Она его никогда не любила?
— Напротив. Я думаю, что любила.
— А теперь?
— Она продолжает отрицать это по-прежнему.
— Почему?
— Ах, почему! В этом вся штука! Я ничего не могу сказать вам; быть может, она побоялась жизни, которая не подошла бы ее артистическим вкусам и привычкам.
— Но теперь, когда он богат…
— А разве он женился бы на ней теперь?
— Я в этом уверен!
Белламар сильно побледнел и принялся взволнованно ходить взад и вперед.
— Лишиться Империа, — сказал он мне, — это значит лишиться всего, ибо у нее большой талант, и благодаря ее мужеству, дружбе, преданности и уму она теперь главный нерв, душа всего нашего существования. Расстаться с нею — это значит убить нас всех, и я сам…
Он остановился, задыхаясь от внутреннего рыдания, которое он подавил, снова принимаясь шагать по комнате.
— Послушайте, — сказал я ему, — я нахожу так же, как и вы, что ему не следует жениться на мадемуазель де Валькло. Незнакомка из Блуа умерла, но…
— Умерла? Какая жалость!
— Но она оставила приятельницу, свою поверенную, которая любит Лоранса, живет подле него и на которой Лоранс женился бы, если бы мог позабыть Империа. Я убежден, что этот брак гораздо лучше для них обоих…
— Скажите-ка мне, — продолжал Белламар, озабоченно прерывая меня, — когда умерла мадам де Вальдер?
— Мадам де Вальдер?
— Ах, Боже мой, у меня вырвалось ее имя. Но не все ли это равно теперь, когда бедной незнакомки нет более на свете? Роман ее был так чист, это была такая прямая, целомудренная и добрая женщина! Ведь вы неспособны выдать эту тайну?
— Конечно, нет; но я ровно ничего не понимаю в том, что вы говорите; мадам де Вальдер вовсе не умерла, это она — соседка, приятельница, поверенная, почти невеста Лоранса.
— Ну, что это!.. Ах, понял!.. Нет, постойте! Видали вы ее, эту самую соседку?
— Нет еще, я знаю, что она высока ростом, красавица…
— И совсем белокурая?
— Нет, у нее белая кожа и темные волосы, как сказал мне Лоранс.
— О, волосы! Им всегда можно придать любой цвет! Как ее зовут?
— Жанной.
— Это она! Вдова? Бездетна? Довольно богата? Ей от двадцати восьми до тридцати лет?
— Да, да, да! Все это я слышал от Лоранса.
— Ну, тогда это она, клянусь вам, что это она! И Лоранс не догадывается, что приятельница его незнакомки и есть его незнакомка, выдающая себя за умершую? Этот мальчик будет всегда наивен и скромен! О, это меняет все дело, смею вас уверить! Лоранс человек воображения. Когда он узнает правду, он снова полюбит ту, которую любил в романтических обстоятельствах. Он полюбит незнакомку и забудет Империа.
— И это будет тем лучше для него, для нее, для Империа и для всех вас.
— Совершенно верно! Следует предупредить мадам де Вальдер, что довольно притворяться и что она должна открыться Лорансу, потому что опасность близка, так как Империа возвратилась… Я еще нигде не заявлял о своем приезде. В провинциальных газетах имя мое не появлялось. Высадившись в Гавре два дня тому назад, я хотел доехать до Руана, не давая представлений по дороге. Я сделаю еще лучше: я проеду незаметно, пропущу Руан и отправлюсь играть как можно дальше. Вы ничего не скажете Лорансу о вашей встрече со мной, совсем не будете говорить обо мне, он может думать еще несколько месяцев, что я в Канаде… Постарайтесь, чтобы он женился на мадам де Вальдер через несколько недель, и все спасено.
— Тогда уезжайте поскорей: Лоранс может нагрянуть ко мне сюда, он часто здесь бывает. Он может оказаться здесь с минуты на минуту. Что бы вы тогда стали делать?
