Кристина Камерон - Дикая роза гор
– Мне кажется, я переутомился... Может, ты подождешь денек-другой? – Он отвернулся от нее, сдерживая смех.
– И не надейся! – Ребекка слетела с постели, прыгнула ему на спину и, ухватив за шею, потянулась к пуговицам жилета. Ощущение мягкого бархата под пальцами было необыкновенно чувственным. Возбуждение нарастало в ней, и, соскользнув на пол, она обошла Эдварда и встала перед ним. Его запах кружил ей голову.
Эдвард развязал шнурки, стягивающие лиф, и стянул с ее плеч платье. Обнаженная грудь Ребекки бурно вздымалась. Она ждала его поцелуев. Он взял в ладони эти налитые груди и стал их целовать. Она наслаждалась их любовной игрой. В нетерпении она начала расстегивать его пояс, томясь желанием увидеть его великолепное обнаженное тело. Прошло так много времени с их последней близости!
Он остановил ее.
– Сядь на постель.
Она подчинилась. Сейчас он мог сказать: «Встань на голову», – и она бы сделала это не задумываясь.
Он медленно раздевался перед ней. Глаза его светились той же страстью, которая кипела в ней. По мере того как взору Ребекки открывалось его безупречное тело, ее руки сами тянулись погладить его, прикоснуться... Он игриво оттолкнул их.
– Не трогай.
Она закусила губку и молча наслаждалась каждым его движением. Вот он освободился от панталон, и на волю во всей красе вырвалось его копье, взметнувшееся для удара. У нее перехватило дыхание. Кончиками пальцев он приподнял ее подбородок, возвращая взгляд Ребекки к своему лицу.
На нем отражалось такое удовлетворение, что сердце ее воспарило от счастья. Как прекрасно его лицо!.. Она коснулась его густых бровей, провела пальчиком по носу, обвела великолепно очерченные губы.
Он, чуть прикусив игривый пальчик, втянул его в рот. Ребекка со смехом отняла у него палец, и его губы прильнули к ней с жаркой страстью. Спрыгнув с постели, она прижалась к нему всем телом и с досадой обнаружила, что сама все еще одета.
Ее пальцы, путаясь в завязках, торопились снять одежду, но Эдвард отвел их и сам медленно распустил шнурки, расстегнул пуговицы, позволяя ее одежде плавно соскользнуть на пол. Она предстала перед ним обнаженная.
Всюду, где его руки касались ее кожи, она начинала гореть, и жар этот проникал до самых глубин ее естества. Его руки гладили ее живот, бедра, ноги. Он ласково сжимал упругие ягодицы, приподняв их к своему набрякшему от желания копью.
– А-ах... Эдвард! – Она взяла в руку его восставшую плоть и начала ее ласкать. Затем опустилась на колени и поцеловала, игриво касаясь языком кончика.
Эдвард поднял Ребекку и усадил на кровать, а сам встал на деревянную прикроватную скамеечку. Он развел ей колени и вошел в нее. Она выгнулась навстречу его страстным ударам. Но этого для нее оказалось мало, и со стоном отчаяния она отпрянула в сторону.
Он, засмеявшись, упал на нее и быстро, глубоко вошел в тугую плоть. Ее восторженное «Ах!» усилило их наслаждение. Она задержала его движения. И он застыл, не выходя из нее, и гладил ее лицо теплыми ладонями. Тогда она вновь медленно задвигалась, приближая обоих к вершине блаженства.
Когда их страсть достигла пика, Ребекка поцеловала его в губы, и он застонал от счастья. Их тела трепетали, содрогаясь в бурном экстазе. Он крепко прижимал ее к себе, пока она не успокоилась.
– Эдвард.
– Мы теперь муж и жена! – Она села на постели. – Спаси нас Бог!
Изумленный ее словами, Эдвард с тревогой посмотрел на нее. Она встретила его взгляд проказливой улыбкой. Он фыркнул и закинул руки за голову.
– Эдвард, я просто хотела узнать, слушаешь ли ты меня...
И тут подушка полетела ей в лицо, оборвав ехидную тираду.
Эдвард вдруг стал серьезным.
– Хватит, сейчас не время для игр. Нам следует вернуться к нашим гостям. – Он встал с постели и погрозил ей пальцем: – И думать не смей.
– Ты мне не доверяешь? – Ребекка перекатилась на край постели и свесила ноги, не выпуская из рук подушки.
– Конечно, нет. Не такой уж я дурак, – засмеялся Эдвард, подбирая с пола одежду и настороженно оглядываясь на жену.
Как только он отвернулся, проверяя, все ли вещи он поднял, она с силой опустила подушку ему на голову.
– Дурак и есть! – покатилась со смеху Ребекка.
В мгновение ока она оказалась у него на коленях вниз животом, тщетно пытаясь сползти на пол.
– Не-ет! Эдвард! Мне нужно одеться...
– Какой позор – прикрывать такую чудесную соблазнительную попку.
– Отпусти меня! – Она забилась в его руках.
– Значит, ты не слушала священника? Разве не долг мужа учить тебя уму-разуму? – По голосу Эдварда было слышно, какое удовольствие доставляют ему эти слова.
Она вцепилась руками в кроватный столбик и попыталась подтянуться. – Не-ет! Он ухватил ее покрепче, смеясь над ее усилиями.
– Хорошо, что в жизни ты не такая слабенькая, особенно когда дело доходит до фехтования.
– Эдвард! – Взлетевшая вверх пятка случайно угодила ему в лицо.
Тут же его ладонь звонко опустилась ей на ягодицы.
– Я не хотела...
– Я тоже! – Звучный смех Эдварда говорил о том, что он лжет.
Но тут он одним движением перевернул ее на спину и зацеловал негодующее личико жены, пока она не улыбнулась ему.
– Я люблю тебя, – прошептал он.
– И я тебя люблю. – Ребекка чмокнула его в нос и спрыгнула на пол.
Они торопливо оделись, хотя она ныла, что совсем этого не хочет, и вернулись в главный зал. За время их отсутствия, как заметила Ребекка, там стало гораздо шумнее. Может, в этом было виновато французское вино, которое ее отец выставил по случаю их свадьбы?
В уголке она заметила новую Мэйделин... Она полулежала в объятиях Малкольма, чуть ли не целуя его... Прилюдно. Ребекка быстро отвернулась, надеясь, что Эдвард не обратит на сестру внимания, но он все видел. Эдвард рванулся к сестре. Ребекка побежала за ним.
– Мэйделин, позволь отвести тебя в твою комнату.
– Ах, братец, оставь меня в покое. Всю жизнь я тебя слушала, но больше командовать собой не позволю.
Разве не это ты мне говорила, Ребекка?
Ребекка растерянно открыла рот. Эдвард резко обернулся к ней. Она от страха сжалась в комок.
– Ты должна подчиниться брату. Вино не доведет тебя до добра.
Она осуждающе взглянула на Малкольма и, обняв Мэйделин за плечи, подвела к брату.
Эдвард схватил сестру за руку и вывел из комнаты. Ребекка напустилась на Малкольма, обвиняя его в том, что он позволил себе опорочить честь вождя клана.
– Ты что, окончательно поглупел? – Она стукнула его в грудь так сильно, что он перестал провожать взглядом уходящую Мэйделин и наконец повернулся к ней.
– Я...
– Не смей бросать тень на мою невестку, пользуясь тем, что она слегка опьянела. – Она снова стукнула его кулаком. – Ты должен будешь завтра попросить прощения у Мэйделин и ее брата. Думаю, что перед этим тебе стоит послать ей цветы. Понял? – Ее кулак опять больно ударил его.
