Сьюзен Джи Хейно - Страсть и притворство
— Это было жестоко, — сказала она, не удержавшись от желания попенять ему. — Я думала… все выглядело так, как будто… Ты мог бы сказать что-то и предупредить нас, что тебе ничто не угрожает!
— Я сказал, — ответил он.
— Ничего ты не говорил!
— Сказал. Я употребил такие слова, как «пустые» и «не так безнадежно». Я думал, ты поймешь.
— Как, спрашивается, я могла догадаться, что ты под этим подразумеваешь? Это ничего не объясняло.
— Это был код.
— Я не понимаю кодов.
— Но не мог же я сообщить своему чертову дяде, что пистолет не заряжен?
— Ты мог что-нибудь сказать! Я думала, ты умер.
— Но я не умер.
И слава Богу. Он был жив и здоров.
Но Энтони не позволил ей вернуться к лорду Гарри, заявив, что она должна дать показания магистрату, а затем срочно ехать домой. Их мать, должно быть, сходит с ума, ожидая ее возвращения. Да, матушку не стоило больше мучить неизвестностью. Нужно, чтобы Энтони все поскорее устроил и отвез ее домой.
Но как могла она оставить лорда Гарри, не зная, увидит ли его снова? Пенелопа попыталась поймать его взгляд, чтобы пообщаться посредством «кода» и сообщить, что испытывает к нему. Но не смогла. Он отвечал на вопросы, которыми засыпал его магистрат.
— Итак, вы брат маркиза Хептона? — спрашивал человек.
— Да, — ответил лорд Гарри. — Хотя не видел его почти три года. К несчастью, он не вполне здоров. Мой дядя является его опекуном и не подпускает меня к нему.
Магистрат сделал себе пометку.
— Мне придется помочь в организации ухода за вашим братом, сэр. Похоже, что ваш дядя больше не сможет за ним присматривать.
Пенелопа полагала, что это была хорошая новость для больного старшего брата лорда Гарри. Но что с его бедным кузеном? Она взглянула на Феррела Честертона, обнимавшего Марию.
— Мне очень жаль, — тихо говорил он ей. — Ты все еще согласна выйти за меня замуж теперь, когда моему отцу грозит тюрьма и мое собственное будущее туманно?
— Конечно, согласна! — ответила Мария. — Если только ты не собираешься к нему присоединиться.
— Нет. Рад признаться, что не в курсе его последних махинаций. Хотя теперь начинаю понимать, почему мой отец был так раздосадован, когда я взял этого скарабея и подарил тебе.
— Этот скарабей был из похищенной коллекции твоего отца? — в ужасе спросила Мария.
— Похоже, что да. Но в то время, клянусь, я думал, что это одна из драгоценностей моей матери. У нее их было так много, да упокой, Господи, ее душу. Отец поручил леди Берлингтон забрать его у меня.
— Тогда-то тебя и поймали с ней, обвинив в…
— С моей стороны была большая глупость поставить себя в такое положение, моя дорогая.
— А с моей — не поверить тебе, — заявила Мария. — Я должна была поверить тебе и в случае с той актрисой тоже, правда?
— Я никогда не дам тебе повода сомневаться во мне, любимая.
Они упали друг к другу в объятия, клянясь в вечной преданности и в то же время вызывая тем самым к ней отвращение. Пенелопу даже чуть не стошнило. Она решила, что никогда не выставит себя такой дурой, если ей когда-нибудь снова посчастливится оказаться в объятиях лорда Гарри. Им есть чем заняться, вместо того чтобы исходить патокой.
Но она была счастлива за Марию. Судя по всему, они с мистером Честертоном не чаяли друг в друге души. Правда, собственное будущее Пенелопы все еще оставалось под вопросом, но она не завидовала Марии. И, несмотря на всю эту сентиментальную чушь, улыбалась вместе с ними.
— А что насчет всех этих артефактов? — справился профессор Олдем, привлекая внимание собравшихся к делам более насущным. — Теперь наверняка их можно вернуть законным владельцам?
Магистрат нахмурился.
— А кто может подтвердить, кто это, сэр? Эти джентльмены утверждают, что предметы принадлежат им.
Он указал на египетских друзей лорда Гарри, которые внимательно изучали оставшиеся в комнате древности, тихо переговариваясь на своем языке.
— Но эти предметы, безусловно, принадлежат им! — воскликнул профессор Олдем. — Как можно в этом сомневаться? Вся документация, необходимая вам для идентификации этих находок, имеется в моих записях и доказывает, что эти предметы не должны были вывозиться из Египта. Их просто-напросто украли.
— А лорд Гарри пытался выкрасть их обратно, и все, — добавила Пенелопа для Энтони, но тут же осознала, что, возможно, поступила бы лучше, если бы держала рот на замке.
Магистрат взглянул на нее с любопытством, сказавшим, что весьма заинтересовался информацией относительно усилий лорда Гарри в похищении предметов.
— Лорд Гарри — наш друг, — сообщил с благодарностью один из египтян. — Все, что он делал, он делал с нашего согласия. Египетский народ перед ним в долгу. Казалось, что ничего этого мы больше не увидим, однако вот она, коллекция, в целости и сохранности.
— Я старался следить, чтобы головорезы Недли ничего не разбили, пока мы паковали артефакты, — сказал профессор Олдем. — Теперь вместо того, чтобы грузить их на корабль, идущий во Францию, мы можем отправить их с вами туда, где им и положено быть. Если только вы не пожелаете сначала все распаковать и проверить.
Египтяне посовещались на своем языке, и второй из них сказал:
— Мы доверяем вам, профессор. Хватит того, что вы отнеслись к нашему достоянию с заботой. Ко всем предметам, кроме этого.
Он поднял фаллос с пола и принялся разглядывать. В поисках повреждений, по-видимому. Затем, вскинув брови, посмотрел на Пенелопу и перевел взгляд на лорда Гарри. Пенелопа почувствовала, что краснеет.
— Ты должен очень хорошо с ней обращаться, мой друг, — обратился египтянин к лорду Гарри с понимающей улыбкой.
Лицо Пенелопы запылало.
— Буду стараться, — ответил лорд Гарри.
Пенелопе захотелось броситься к нему с заверениями, что и она будет к нему хорошо относиться, но Энтони не позволил ей. В этот момент еще и мистер Маркленд вмешался. Подошел к лорду Гарри и похлопал по спине, втиснув между ней и человеком, которого любила, еще одно крепкое тело.
— В какой-то момент я подумал, что ты в силу скудоумия все же всадил себе пулю в лоб, — произнес он.
— Прости, что разочаровал, — ответил лорд Гарри, все еще злясь на своего единокровного брата.
— Ты жалкое подобие джентльмена, раз втянул в это нашего отца и мисс Растмур, но должен признаться, что не хотел бы видеть тебя покойником.
— Если проживу долго, возможно, искуплю свои прегрешения, — заметил лорд Гарри.
— Будем надеяться, — ответил его брат.
Мужчины хоть и не упали друг к другу в объятия, но, насколько могла судить Пенелопа, с их стороны это был огромный шаг вперед. Было ясно, что они все еще злятся друг на друга за что-то, имевшее место в прошлом, но по крайней мере уже не испытывают вражды друг к другу. Теплого примирения, конечно, не произошло, но Пенелопа была рада, что между братьями возникло хоть какое- то подобие согласия.
