Бренда Джойс - Обретенная любовь
— Цивилизация, — прошептала она, гадая, достигли ли они конечной цели своего путешествия.
Тележка двигалась дальше, открывая взору женщин новые подробности жизни в африканской деревне, состоящей преимущественно из соломенных хижин, держащихся на деревянных сваях. Несколько малышей играли на дороге с камешками и деревянной палкой, а еще Элис заметила полуодетых женщин с обнаженными грудями. Две женщины с большими корзинами на спинах остановились посмотреть на них, когда повозка проезжала мимо.
Лорейн сжала ее руку. Дорога сделала поворот, и впереди показалась огромная бухта с множеством больших и малых судов всевозможных форм. В отдалении Элис различила несколько зданий, казавшихся белыми в лучах солнца и, похоже, сложенных из камня. Женщины обменялись встревоженными взглядами. Где бы они ни находились, скоро они смогут укрыться от палящего солнца. Элис снова посмотрела на бухту, словно ожидая, что оттуда придет помощь.
Расстояния здесь были обманчивы, и прошло еще не менее часа медленной езды, прежде чем Элис сумела отчетливо различить доки и царящую в них привычную суету. Грузы загружали и разгружали с маленьких шлюпок, яхт и каноэ, похожих на то, на котором они причалили к берегу, и отвозили их на склады. На причалах виднелись люди в европейской одежде. Они с Лорейн снова переглянулись. Кто-нибудь, несомненно, поможет им бежать.
Повозка их миновала порт, направляясь в деревню. Они проехали мимо некоего заведения, похожего на кафе под открытым небом. В хижине без стен чернокожие мужчины, увешанные золотыми цепями, сидели вместе с сомнительного вида белокожими и курили трубки. На следующее строение Элис сначала смотрела непонимающим взором.
— Это что… тюрьма? — ахнула Лорейн.
Они проезжали мимо деревянной постройки с соломенной крышей. В отличие от прочих хижин здесь имелись деревянные решетчатые стены. Внутри сгрудилось огромное количество африканских мужчин и женщин, и никто из них не был в состоянии даже пошевелиться. Элис была настолько шокирована, что не могла вымолвить ни слова. Она поняла, что видит людей, обреченных быть проданными в рабство.
— Но работорговля же запрещена! — задохнулась от возмущения Лорейн.
— Она запрещена в Британской империи, но не в других частях света. — Элис сжала кулаки. — Надеюсь, что наши военные освободят рабов, которых должны переправлять из этого порта.
Желудок у нее свело. Одно дело — читать о работорговле и совсем другое — собственными глазами видеть сопряженные с этим жестокость и негуманное отношение к людям.
Элис посмотрела на бухту, пытаясь определить, какие из судов могли перевозить рабов. У них должны быть более широкий корпус и более вместительные трюмы. Под это определение подходили три корабля.
Две минуты спустя повозка остановилась перед одним из белокаменных зданий, и Элис увидела, что оно старое и уже начавшее разрушаться — многие камни в кладке были выщерблены. Ставни на окнах искривились, а темная краска на стенах облупилась. Их заставили выйти из повозки. Запястья их при этом продолжали быть связанными. Элис ткнули прикладом ружья пониже спины, и она напряглась, разозленная и оскорбленная, но не осмелилась взглянуть на коренастого европейца, позволившего себе эту унизительную для нее выходку. Он рассмеялся.
Более прохладный воздух внутри крепости даровал облегчение. Элис отметила, что внутреннее помещение разделено на несколько зон: обеденную, в которой стоял изящный стол и шесть стульев с высокими спинками, жилую, где разместился диван с протертой парчовой обивкой и два обтянутых тканью стула, и рабочую, в которой имелся большой письменный стол. Мужчина, сидевший за ним, поднялся и лучезарно улыбнулся.
Девушка замерла на месте. Сердце ее забилось сильнее.
Незнакомец оказался стройным, хорошо одетым европейцем с темными волосами и светлой кожей.
— Миссис де Уоренн, добро пожаловать в Видэ.
Он говорил с сильным французским акцентом. Явно довольный, мужчина приблизился и взял Элис за руку.
— Кто вы такой и что вам нужно? — потребовала она ответа, тут же отнимая руку.
— Меня зовут Лоран Готье. К вашим услугам, мадам. Сделаю все, что в моих силах, чтобы ваше пребывание здесь было комфортным.
— Я спросила, что вам от нас нужно. А еще я требую, чтобы мне развязали руки.
— Разрежьте путы, — резко произнес он по-французски.
Элис подняла запястья, и высокий европеец освободил их. Лорейн также развязали. Элис принялась потирать свои покрасневшие запястья, на которых появились волдыри.
— Благодарю вас.
Готье медленно улыбнулся:
— Давненько я не находился в обществе настоящей леди.
Она пронзила его острым как кинжал взглядом.
— А вот мне никогда не приходилось сталкиваться со столь грубыми людьми.
Улыбка его тут же погасла, и взгляд сделался холодным. Элис тут же пожалела о сказанных ею словах.
— Вы будете моими гостьями до тех пор, пока вас не освободят, — произнес Готье. — Ваши комнаты наверху.
— А когда нас освободят? — тут же спросила Элис.
— Когда я получу солидное вознаграждение.
— Вы держите нас здесь в заложниках ради выкупа.
— Ах, вы предпочитаете называть вещи своими именами? Что ж, тогда я тоже стану так поступать. Да, вы правы.
Элис было очень трудно не выдать охвативший ее страх, но, по крайней мере, теперь ей были известны правила игры.
— Капитан, моя семья заплатит любые деньги за мое освобождение, но вас за это никогда не простят.
Он лишь пожал плечами:
— Мне хорошо известна дурная репутация вашего отца, Девлина О'Нила, а также и вашего мужа, мадам. Я потребую за вас королевский выкуп и, получив его, покину эту ужасную дыру.
Было совершенно очевидно, что он не сомневается: после того как он скроется, никому не удастся его найти.
— Отпустите меня прямо сейчас, — сдавленно произнесла Элис. — Позвольте мне отправиться домой. Обещаю, я заплачу вам столько, сколько вы пожелаете.
Готье подал знак, и европейцы схватили обеих женщин.
— Я что, похож на дурака?
Один из мужчин толкнул Элис к лестнице. Увидев это, Готье рявкнул:
— Полегче с ней, подонок, она же леди.
Европеец отпустил ее, и Элис, подобрав длинный подол платья, стала взбираться по шатким ступеням. Когда она оказалась на втором этаже, ей указали на крошечную спальню. Белая краска на стенах облупилась и закоптилась, а на деревянном полу лежал ветхий коврик. У одной стены стояла узкая кровать, а у другой — комод с раковиной для умывания. Прямо над ним находилось единственное окно, из которого открывался вид на сияющую бухту, переполненную кораблями всевозможных форм и размеров.
