Джилл Барнет - Джунгли страсти
– Вы американский наемник, человек, убивающий за деньги. – Посол посмотрел на Сэма так, словно считал для себя оскорбительным находиться с ним в одной комнате.
Лолли затрясло от гнева.
– Да ты и мизинца Сэма не стоишь!
Сэм обнял ее. Отец пристально взглянул на руку Сэма, затем на Лолли.
– Шлюха.
Сэм ощетинился:
– Еще одно подобное замечание – и я, не дожидаясь жалованья, вырву вам глотку.
Посол повернулся и направился к двери. Братья расступились, давая ему дорогу. Взявшись за ручку, он открыл дверь и обернулся.
– Не стоило о ней хлопотать. Я ожидал увидеть совсем другое. Это вы, мальчики, воспитали такое... Вам и разбираться с этим. Лично у меня нет дочери. – Он вышел и закрыл за собой дверь.
– Грязный ублюдок, – пробормотал Сэм, с такой силой сжимая плечо Лолли, что она поморщилась. Он тут же отпустил ее плечо и легонько потер, вглядываясь в ее лицо. – Прости.
И тогда Лолли расплакалась, а Сэм привлек ее к себе и обнял. Лолли рыдала не потому, что терзалась болью, а из-за чувства потери и главным образом из-за того, что все ее мечты были напрасны. Столько времени растрачено впустую, когда она пыталась сделать из себя что-то особенное ради человека, которому совсем не нужна. Она плакала из-за родителей, которых никогда не имела. Она плакала из-за ребенка, не знавшего родительской любви, Юлайли Лару, все вопросы которой оставались без ответа.
Лолли оторвалась от груди Сэма. Братья обступили ее со всех сторон и, как всегда, когда она плакала, выглядели смущенными и беспомощными. Но они любили ее. Лолли не сомневалась в этом. Джеффри потирал лоб: он всегда так поступал, когда ему предстояло сообщить ей что-то неприятное.
– Мы пытались уберечь тебя, Лолли. Все эти годы. Он тяжелый человек.
– Он просто камень, настоящий камень, – сказала Лолли. – Я понимаю теперь, от чего вы все хотели оградить меня. Правда, мне кажется, что вы перестарались. – Она повернулась к Джедидаю, брату, который так напоминал ей Сэма. – Особенно ты, Джед. До сих пор я не понимала, почему ты был против моего отъезда на Филиппины. Неужели ты в самом деле считаешь, что я приношу беду?
Джед смутился и стал еще больше походить на Сэма.
– Нет, ты не приносишь беду, – брюзгливо заметил он. – Так, отдельные неприятности, и у меня есть шрамы в доказательство. – Тут он впервые улыбнулся.
– Готов побиться об заклад на месячное жалованье, что у него нет шрама в виде буквы «Г», – пробормотал Сэм.
Лолли по очереди обняла всех братьев. А когда она дошла до Джеффри, он сказал:
– А теперь, сестричка, мы отвезем тебя домой.
– Нет! Сэм...
Она отвернулась от брата и бросилась обратно к Сэму как раз в ту секунду, когда маленький филиппинец открыл дверь. В комнату влетела Медуза и устроилась на голове Лолли. Братья ошеломленно уставились на птицу.
– Это Медуза, – с улыбкой представила ее Лолли.
– Ок! Я Медуза! Я майна! Сэм осел!
Братья расхохотались. А вот Сэму было не до смеха.
– Ок! – Медуза забасила, совсем как Сэм. – Ты опьяняешь, как виски – отличное, выдержанное виски. – Тут она заговорила женским прерывистым голоском: – О... Сэм.
Братья Лолли перестали смеяться.
– Ок! Сейчас, милая, сейчас. Я хочу быть в твоем теле.
В наступившей гробовой тишине пять пар ярких голубых глаз переводили взгляд с птицы на Сэма, потом на Лолли и снова на Сэма. Лолли почувствовала, как Сэм напрягся и услышала его бормотание:
– Я думал, Медуза спит.
Лолли посмотрела на братьев:
– Послушай, Джед...
Джедидая нанес первый удар. Второй удар последовал от Лолли.
На следующее утро в церкви Девы Марии играли свадебные колокола. Любопытные набились в белую церквушку и тихо расселись по темным скамьям из красного дерева, чтобы посмотреть церемонию. Священник в белой с золотом ризе благословил союз, не обращая внимания на кудахтанье черной птицы, ругавшейся, как боцман, и на побитые лица невестиных братьев, стоявших стеной вокруг пары. Он не обращал внимания на разбитые губы, синяки и подергивание век. А еще он отвернулся, когда золотое обручальное колечко не налезло на распухший и посиневший палец невесты.
Он выполнил свой долг перед очами Господа и благословил молодых. Как только прозвучало последнее слово, жених, высокий, черноволосый, со зловещей повязкой на одном глазу и синяком на другом, схватил в охапку невесту и поцеловал. Пока длился поцелуй, священник успел не только благословить их, но мог бы прочитать литургию, благодарственный молебен и апостольский «Символ веры», вместе взятые. Когда жених оторвался от невесты, в церкви с толстыми стенами не осталось ни одного человека, который сомневался бы в его желании жениться на ней.
Процессия двинулась по проходу, разношерстная группа, с виду устроившая женитьбу по принуждению, хотя по тому, как они себя вели, этого нельзя было сказать. Слишком уж счастливы были молодые. В этом никто не сомневался. Священник посмотрел им вслед, покачивая головой: мол, каких только странностей в жизни не бывает, обернулся к алтарю и внезапно окаменел.
Под сводами церкви гулко разнесся громовой хохот. Это смеялся Всевышний.
Всевышний и дальше не перестал смеяться, потому что за следующие десять лет он подарил Сэму и Лолли Форестер шесть дочерей, с черными как вороново крыло волосами и светло-голубыми глазами, напоминавшими цветом альпийский лед. Каждая девчушка произнесла свое первое слово в десять месяцев и потом уже говорила не переставая.
Саманта, старшенькая, унаследовала от отца сильный квадратный подбородок, решительный характер и выносливость. Она могла перегнать и перехитрить любого мальчишку в округе, а главное – победить в любой драке, чем ее отец втайне гордился. Энни передвигалась неторопливо, как южная красавица, мечтала стать великой актрисой и всегда одевалась в розовое. Присцилла любила животных и завела целый зверинец, отчего в доме царил кавардак. У нее были две собаки, кошка, попугай, четыре хомяка, три золотые рыбки, шестнадцать тропических рыбок гуппи, две черепахи, три лягушки и ее любимица – двенадцатилетняя, пожирающая арахис, храпящая во сне майна, птица из семейства скворцов, по имени Медуза, которая судачила об остальных пятерых сестрах.
Абигайль отличалась спокойным покладистым характером. Хотя не проходило и недели, чтобы она не поскользнулась, не опрокинула что-то или не сломала. Совсем недавно она умудрилась застрять между этажами в кухонном лифте для подносов. Сэм целый час освобождал ее оттуда. Джессамин была маленькой болтушкой. Она выстреливала вопросы, как пули из револьвера, но в этом году к Рождеству она уже научилась складывать числа, а ведь ей всего четыре. Сэм научил ее сложению, используя горелую рождественскую выпечку ее мамы.
