Стефани Блэйк - Великолепная страсть
– Мне советовали, чтобы я свои романтические устремления облекал в материальную форму.
Их разговор принял более серьезную направленность, и она спросила:
– А вы замечали, как со смерти королевы Виктории новые веяния стали проникать в жизнь Британии? Вы заметили, как сама ткань жизни в Англии изменилась? Я имею в виду жизнь всей страны.
Он повернулся, чтобы видеть ее лицо, – из одного угла его рта лихо свисала недокуренная сигара.
– Вы чрезвычайно восприимчивы, моя дорогая. Да, изменения коснулись всех сторон нашей жизни: движение вашей миссис Пенкхёрст… – это типичное проявление изменений, произошедших в Британии за последние несколько лет. Резкое возрастание роли профсоюзов и рост профсоюзного движения, движение женщин за раскрепощение и равные права, недовольство и мятежи в Ирландии и Индии… нарастание напряжения в Европе, России и на Ближнем Востоке… Мы все сидим на гигантской пороховой бочке. И фитиль уже подожжен и тлеет. Единственное, в чем состоит наша дилемма, – это то, что мы не знаем длины этого фитиля и того, сколько времени он будет гореть… Но время идет, и взрыв неизбежен. Нам остается только попытаться определить, когда, где и как произойдет этот взрыв в первую очередь. Хочу еще раз процитировать свою мать-американку, которая говорит, что все мы сидим и ждем затаив дыхание несчастье, которое должно непременно случиться.
Майра поежилась и даже обхватила себя руками.
– От этих ваших гипотез, Уинстон, мороз по коже.
– Это только потому, что я глубоко убежден, что Армагеддон не за горами.
* * *
Павильон на Серебряном озере был в этот вечер полон. Танцевальная площадка помещалась на пирсе, уходившем далеко в глубь озера. В центре площадки находился круглый помост. На нем четверо музыкантов играли на фортепьяно, контрабасе, барабане и саксофоне. Все они были чернокожими.
– Боже мой! – воскликнула Майра. – Никогда прежде не слышала такой музыки. – Она принялась хлопать в ладоши и ритмично двигать бедрами. – Она так заразительна. Я просто не могу устоять на месте.
– Это называют джазом Нового Орлеана, – сообщил ей Черчилль. – Бадди Болден со своими ребятами. Они только что прибыли с континента. К сожалению, танцплощадка так тесна, и там яблоку негде упасть. Есть старый анекдот о том, что в такой давке девушка ухитрилась забеременеть и даже не почувствовала, как это ее затанцевали.
– Затанцевали?
– Ну да, это такое вульгарное разговорное выражение, означает забеременеть.
– Как странно! Мне это нравится.
– Вы имеете в виду секс?
– А вот это уже не ваше дело.
– Я надеюсь, что это скоро станет моим делом. Раз уж нам не удастся потанцевать, то не согласитесь ли вы прогуляться вокруг озера? Говорят, что природа здесь восхитительная.
– С радостью прогуляюсь.
Они медленно двинулись по песчаной отмели, удаляясь от павильона.
– Ясно, отчего озеро назвали Серебряным, – заметила Майра. – Песок в лунном свете сверкает, как серебро.
Черчилль указал куда-то на другой берег озера.
– Взгляните. Вода тоже сверкает. Это эффект лунного света, пробивающегося сквозь ветви плакучих ив и белых берез, свисающие до самого берега.
Черчилль раскурил сигару и вдохнул дым. Ее огонек рдел, как ярко-красная вишня.
Майра спросила:
– Вам правда нравится быть среди этой публики?
– Это мое второе любимое развлечение, – ответил он, и Майра отлично поняла намек.
Они стали непринужденно болтать обо всем, в основном сплетничать об общих друзьях и знакомых.
– Я очень благодарен вам за то, что вы огрели меня зонтиком, – сказал Черчилль. – Я в течение многих лет слышал о вас, но почему-то наши пути до сих пор не пересекались.
– А вот я никогда о вас не слышала, – вызывающе возразила Майра.
Он уставился на нее немигающим совиным взглядом:
– Ну, вы еще обо мне услышите, милочка. Вы, несомненно, услышите об Уинстоне Черчилле. Со временем мое имя станет известно в каждом доме, и не в одной только Англии.
Она вздохнула:
– Вы говорите почти так же, как мой муж, Уинстон, вас так же, как его, пожирает честолюбие.
– В обществе есть два типа людей: те, кто рождается, чтобы вести за собой, и те, кто рождается, чтобы следовать за ними. Случилось так, что я лидер по своей природе. – Внезапно он загасил свою до половины выкуренную сигару. – А теперь пойдемте и ведите себя так тихо, будто ступаете по яичной скорлупе.
– И зачем это?
– Хочу, чтобы вы собственными глазами увидели то явление, о котором я недавно рассказал вам. Связь между автомобилями и адюльтером.
Он взял ее за руку и повел вверх по склону поросшего травой холма, приложив к губам палец и показывая ей таким образом, что она должна соблюдать тишину.
– Когда мы доберемся до его вершины, говорите только шепотом и старайтесь держаться в тени, чтобы вас не увидели.
– Да что вы, черт возьми, затеяли? Думаю, вы слишком много выпили.
– Не важно. Сейчас увидите сами.
Вершина холма поросла густыми кустами. К тому же на ней возвышались сосны. Они осторожно пробирались сквозь рощицу и остановились в густой траве. Майра была изумлена при виде по крайней мере десятка автомобилей, припаркованных у подножия холма на разном расстоянии друг от друга и под разными углами.
– Не понимаю, – шепотом сказала Майра.
Черчилль тихонько хмыкнул:
– Вот оно, доказательство, о котором я говорил.
В темноте Майра могла различить силуэты мужчин и женщин в автомобилях, расположившихся кто на передних, кто на задних сиденьях.
– Что, черт возьми, они здесь делают, в этой глуши?
– Для светской женщины, какой вас все считают, вы на удивление наивны. Посмотрите внимательнее вон на ту машину, прямо перед нами.
Майра попыталась рассмотреть, что происходит в ближайшей к ним машине, утопавшей в лунном свете. Верх машины был опущен, и на заднем сиденье устроились мужчина и женщина – их одежда была в беспорядке.
Щеки Майры вспыхнули от смущения.
– Это возмутительно, Уинстон! Мы не лучше, чем Том, подглядывавший за леди Годивой.[33] Не помню случая, когда я чувствовала себя такой униженной.
– Разумеется, я разделяю ваши чувства. – Его рука прогулялась по ее спине и остановилась на ягодицах. – Но вы не находите это зрелище чрезвычайно волнующим? Разве я не прав?
– Вы отвратительны!
– Да не лгите же, Майра! Неужели вас не интересуют сексуальные привычки подобных вам двуногих? Я хочу сказать, что, когда мы занимаемся сексом, это очень личный и субъективный опыт. Мы ведь не видим себя в такие моменты со стороны. И потому лишены возможности долго и спокойно наблюдать за этим процессом. А теперь мы имеем возможность наблюдать эту волнующую картину во всей ее красе и просвещаться на здоровье. Смотрите туда – вы сейчас увидите coup de grace.[34]
