Филиппа Карр - Изменница
Я возвращалась в Эверсли и думала, что же мне теперь делать?
Я потеряла любимого и осталась одна. Чарльзу теперь ничто не грозило, но Дикон по-прежнему имел возможность шантажировать меня обвинением в убийстве. У меня ослабла воля, и мне стало безразлично, как он себя поведет. Мне хотелось только оберечь Лотти. Но как я могла это сделать? Если меня обвинят в убийстве, не отвернется ли она от меня?
Случилось еще одно несчастье. Наутро после пожара мы обнаружили, что Мадлен Картер нет в доме. Ее видели в больнице во время пожара, а потом она как в воду канула. Вероятно, она оказалась в числе жертв. Лотти была в подавленном состоянии. Она любила мисс Картер, хоть и подшучивала иногда над ней.
Надо было думать о том, как жить дальше. Дикон должен встретиться с Джеймсом Фентоном. Что за этим последует? Наверно, Джеймс захочет уехать из Эверсли. Ну что ж… Сейчас это не самое важное.
Как быть с Лотти? Как уберечь ее от Дикона? Он попросил меня о встрече и, как всегда, держался развязно.
— Какое несчастье этот пожар! — сказал он. — Детище доктора превратилось в пепел.
— Ты собирался испортить ему карьеру, — напомнила я.
— Только в том случае, если бы он повел себя неразумно, — ответил Дикон. — У него был шанс подумать.
— Дикон, жизнь так жестока. Дай нам хоть немного пожить спокойно, — взмолилась я.
— Дорогая моя кузина, — с улыбкой отозвался он, — я желаю этого больше, чем кто бы то ни было. Здесь, в Эверсли, мы все будем счастливы.
— Дикон, ты так хочешь им владеть?
— Я настроен владеть им полноправно. Эверсли будет моим, Сепфора. Я тоже член этой семьи, да к тому же я — мужчина. До чего же неразумно поступил дядя Карл, завещая имение вам. Он мог бы оставить его мне. Я знаю, что мой отец был якобитом, но таким же героем был и ваш дед. Но это все неважно. Эверсли принадлежит мне, и я намереваюсь управлять им.
— Использовав Лотти как средство для достижения цели.
— Я буду ей хорошим мужем.
— Неверным мужем.
Дикон вопросительно поднял бровь и взглянул на меня:
— Неверность — что это такое, если о ней никому не известно?
Дикон заставил меня замолчать.
— Но как можно жениться по расчету? — возмутилась я.
— В важных делах всегда должен быть расчет. Я не смогу добиться своего, не женившись на Лотти.
— Ты воспользовался тем, что она еще несмышленая, и постарался предстать перед ней в роли героя.
— Я и есть герой. Я пират по натуре. Лотти для меня своего рода вызов. А перед вызовом я не могу устоять. Мне жаль, что вы потеряли своего доктора.
— Его смерть помешала тебе продолжать свой шантаж. Теперь я могу думать только о себе, и мне безразлично, что со мной будет. Я расскажу Лотти абсолютно все. Расскажу ей о том, что ты шантажируешь меня, и о твоем намерении жениться на ней исключительно потому, что она является наследницей Эверсли. Так вот, в своем завещании я откажу ей в этом праве.
— Тогда кому же вы оставите Эверсли? Ведь вы же не допустите того, чтобы имение перестало быть собственностью нашей семьи. Нет уж. Я — законный наследник. Можете считать меня негодяем, но ведь все мы грешники, включая тех, кто кажется очень добродетельным. Хотите, расскажу кое о чем? Это мисс Картер устроила пожар в больнице.
— Этого не может быть!
— Но это так. Я мог бы спасти ее, но она не захотела. Она казалась такой неприступной. Строгая и добродетельная старая дева. Я был не прав, но я не мог устоять…
— Ты хочешь сказать, что…
— Да, вы угадали. В Клаверинге Мадлен Картер потеряла свою девственность. У меня есть тяга к совращению девственниц.
— Ты просто дьявол, Дикон!
— Да, я такой. Мне потом было очень неловко. Но, видите ли, она была такой набожной, и мне стало любопытно, поможет ли это ей устоять. Не помогло. Она твердила потом, что ей суждено гореть в огне ада. Ты знаешь, она была с придурью. Однажды в Клаверинге садовники жгли мусор и сухие ветки. Она попыталась прыгнуть в огонь. Я удержал ее и уговорил не делать этого больше. Но у нес появилась тяга к самоуничтожению. Ей не нужно было забирать с собой столько жизней, но в ее глазах все эти молодые матери были такими же грешницами, падшими женщинами. А доктор, разве он не вкусил от Божьей благодати? Я велел ей шпионить за вами. Она знала, что вы и доктор — любовники. Мадлен знала и о настойке опия, бутылку которого видела на столике усопшего. Все это она мне и рассказала. Она становилась очень красноречивой, когда говорила о грехопадении. Для нее все вокруг были падшими грешниками. Я думаю, она радовалась прегрешениям других потому, что сама была такой. Она была фанатичкой. Я видел, как она стояла на карнизе и размахивала горящей головней, как факелом, призывая Бога засвидетельствовать ее раскаяние. «Дай мне руку! — крикнул я. — Я вытащу тебя из огня». И она ответила:
— Оставь меня. Может, мне удастся спасти душу. Я искуплю свой грех, сгорев в огне не одна, а со всеми другими грешницами.
— Какая ужасная история!
— Какая правдивая история! Что касается вашего Чарльза, то и его я мог бы спасти. Но он был подобен капитану, который не имеет права покинуть тонущий корабль. Очень благородный поступок. Но он такой же грешник, как и все мы. Разве нет? Как и бедная Мадлен, он, вероятно, надеялся искупить свои грехи. Дорогая Сепфора, все мы грешники и не имеем права осуждать кого-то лишь за то, что его вина перед Богом кажется большей, чем наша собственная.
— Дикон, я устала от тебя, — сказала я. — Пожалуйста, оставь в покое меня и мою дочь.
— Будьте благоразумны, Сепфора, — ответил он, — и в скором времени мы заживем счастливо.
Мне с трудом вспоминаются те дни. Кажется, это было так давно. Каждое утро, просыпаясь, я думала:
«Чарльза больше нет, теперь я одна».
Дикон уехал в Клаверинг. Прощаясь со мной, он взял мои руки в свои и сказал:
— Не забывайте, что держите в этих руках доброе имя доктора и свое — тоже. Я желаю вам только счастья.
— Ты можешь сделать меня счастливой, если уедешь и никогда не вернешься, — ответила я.
— Когда-нибудь вы измените свое отношение ко мне, — ответил Дикон. — А сейчас я пойду разыщу мою милую Лотти. Я попрощаюсь с ней и заверю в своей неугасимой любви.
С каким чувством облегчения я глядела ему вслед!
Дни казались долгими и бессмысленными. Я почувствовала, что мои визиты к Изабелле и Дереку только расстраивают их, потому что я напоминала им о Чарльзе.
Ко мне пришла повидаться Эвелина с малышом, которым она очень гордилась.
— Вылитая копия отца, — сказала она и посмотрела на меня с сочувствием во взгляде. — Мне жаль доктора. Он был таким добрым и милым человеком… Но я всегда считала его слишком серьезным для вас. Вам нужен такой человек, который мог бы вас развеселить. Ведь вы и сами серьезная, вам нужен кто-нибудь, вроде того француза. Вы помните его?
