Виктория Холт - Коварные пески

И вот наступило то утро, когда все раскрылось.

Я сидела в уединенном саду, когда миссис Линкрофт привезла туда сэра Уилльяма. Я хотела было уйти, но сэр Уилльям попросил меня остаться, чтобы побеседовать немного о музыке.

Я села рядом с ним, и пока мы разговаривали, миссис Линкрофт осталась с нами. Сэр Уилльям уверил меня, что получает огромное удовольствие от моей игры на рояле покойной леди Стейси. Он часто засыпал под мою музыку, но это только потому, что она смягчала его тревоги и успокаивала.

Мы с ним мирно и приятно беседовали, как вдруг, на какую-то секунду раньше остальных, я почувствовала, что кто-то вошел в сад. Это была Сирина, цыганка.

Затем ее увидела миссис Линкрофт. Она, слегка вскрикнув, вскочила и спросила:

— Что вы здесь делаете?

— Я пришла повидать сэра Уилльяма. Здравствуйте, сэр Уилльям. Не легко добиться встречи с вами, но вы тут не при чем, верно?

— Что эта женщина хочет? — спросил сэр Уилльям.

— Вам известно, кто она? — прошептала ему миссис Линкрофт.

Я поднялась, чтобы уйти из сада, но цыганка остановила меня:

— Нет, останьтесь, мадам. Я хочу, чтобы вы все слышали. У меня есть на то причины.

Я вопросительно посмотрела на миссис Линкрофт. Та утвердительно кивнула, и я снова села. Лицо сэра Уилльяма стало угрожающе багрового цвета.

— Что, сэр Уилльям, вы так и будете настаивать, чтобы мы убрались с вашей земли?

— Да, буду! — ответил сэр Уилльям. — Если вы до завтрашнего вечера не покинете мое поместье, то я вызову полицию.

— Не думаю, что вы на это пойдете, — дерзко сказала Сирина. Она стояла, уперев в бока руки и слегка расставив ноги. Откинув голову назад, она с вызовом смотрела на сэра Уилльяма. — Вы горько пожалеете, если сейчас же не отмените свой приказ.

— Извините, но это уже шантаж! — отрезал Уилльям.

— Что? И это говорите вы, старый негодяй! Да вы не лучше любого из нас.

Миссис Линкрофт поднялась со словами:

— Я не допущу, чтобы волновали сэра Уилльяма.

— Не допустите? Но вы не допустите, чтобы и вас тревожили, верно? Но вам придется сделать то, что я хочу, или вы пожалеете. Да, я знаю, что я бедна. Я не живу в таком огромном доме, как вы, но у меня есть право жить там, где мне хочется, как у любого другого… и если вы попытаетесь помешать мне, то пожалеете… оба.

Миссис Линкрофт взглянула на меня.

— Надо отвезти сэра Уилльяма в дом, — сказала она. Я поднялась, но цыганка сделала жест, чтобы мы остались.

— Итак, вы не отмените свой приказ? — еще раз спросила она.

— Нет, никогда, — заявил сэр Уилльям. — Вам надо отсюда убраться до истечения этой недели. Я поклялся, что на моей земле не будет цыган, и я сдержу свое слово. Идите вон!

— Хорошо. Теперь пеняйте на себя. Я сейчас скажу вам пару вещей, которые вам не понравятся. У меня есть дочь, Оллегра, ваша внучка.

— Да, к несчастью, это так, — сказал сэр Уилльям. — Мы заботимся о ребенке. У нее здесь дом. И на этом наши обязанности по отношению к вам кончаются.

— О, да… а Нейпьер считается ее отцом. Это вполне вас устраивает, верно? Но что если я скажу вам, что отец не он, а? Вам ведь это не понравится, правда? Да, один из ваших сыновей — отец моего ребенка, но это не Неп. Это был ваш драгоценный Бо… тот, кому вы построили храм.

— Я не верю этому! — вскричал сэр Уилльям.

— Я знала, что вы не поверите. Но я-то знаю, кто отец моего ребенка.

— Это ложь, — сказал сэр Уилльям. — Все ложь.

— Не слушайте эту женщину, — сказала миссис Линкрофт, подымаясь со скамейки и положив руки на кресло-каталку.

— О, да, слушайте только эту женщину! — насмешливо воскликнула Сирина. — Она вам станет говорить лишь то, что вы хотите услышать. И она будет как всегда только поддакивать. — Сирина злобно усмехнулась. — Как это и было с самого начала, верно? Когда еще была жива леди Стейси. А как вы думаете, почему она себя убила? Потому что ее сын случайно застрелил своего брата? Потому что она потеряла своего любимого мальчика? Возможно, но главное потому, что у нее оказался не тот муж, который мог утешить ее, кто помог бы ей пережить утрату. Она узнала, что ее муж больше склонен тешить хорошенькую компаньонку.

— Прекратите! — закричала миссис Линкрофт. — Прекратите сейчас же!

— Прекратите, прекратите! — передразнила ее цыганка и, повернувшись ко мне, сказала:

— Видите, не всем нравится правда. Можно ли винить их за это? Я не могу. Потому что правда эта не очень приятна. Бедный старина Неп! Он оказался козлом отпущения. Он застрелил своего брата, поэтому было легко обвинить его во всем. Если бы я сказала, что Бо отец моего ребенка, меня бы прогнали. Никто бы мне не поверил. Поэтому я сказала, что это Неп. Тогда мне совершенно поверили и взяли на себя заботу о ребенке. Я поступила так только ради ребенка. Я солгала, потому что знала, иначе у моей девочки не будет дома… а потом, когда леди Стейси покончила с собой, оставив записку, в которой сказала почему… не только потому, что потеряла своего прекрасного мальчика, но еще и потому, что ее муж изменил ей в ее же собственном доме… И тогда в этой смерти тоже обвинили Непа и выгнали из дома. Все стало просто. Один преступник… вместо трех.

— Вы очень расстраиваете больного сэра Уилльяма, — сказала миссис Линкрофт.

— Ну и пусть расстраивается. Пусть больше не прячется за Непом. Хватит ему обманывать себя, что он не несет ответственность за смерть жены. И запомните… если цыган отсюда прогонят, всем станет все известно, всем! А не только мадам-музыкантше.

Миссис Линкрофт умоляюще на меня взглянула.

— Я должна отвезти сэра Уилльяма в дом, — сказала она. — Думаю, надо вызвать доктора. Позаботьтесь об этом, пожалуйста, миссис Верлейн.

Я решила найти Нейпьера. Зная, что в это время он обычно бывает на конюшне, я направилась прямо туда. Когда он там появился, я сразу ему сказала:

— Я должна поговорить с вами. Но здесь это невозможно.

— Тогда где?

— В ельнике. Я пойду вперед и подожду вас.

Нейпьер кивнул. По моему лицу он, наверное, понял, что это очень важно.

Мне надо было поговорить с ним о том, что я услышала в саду. Даже идя по открытой лужайке, освещенной ярким солнцем, я не могла избавиться от ощущения, что за мной следят чьи-то глаза. Меня все время преследовало опасение, что каждый мой шаг кому-то известен, что кто-то лишь ждет удобного момента, чтобы нанести удар. И еще мне казалось, вернее, я чувствовала это всем своим нутром, что тот, кто следит за мной, кто готовится меня уничтожить, ответственен за смерть Эдит и Роумы.

В последнее время я жила в постоянном напряжении, но то, что я услышала сегодня утром, заставило меня, наконец, испытать радость. Мне не терпелось рассказать обо всем Нейпьеру.