Сюзанна Энок - Шалунья

— Вовсе я не ору, — буркнул Алекс и, поднявшись, направился к ближайшему окну.

Как и все остальные, которых на старом складе насчитывалось с полдюжины, оно было закрыто ставнями, однако с годами дерево рассохлось, и проникающий сквозь них сумрачный свет тускло освещал покрытый грязью пол. В помещении было душно, но открывать окна никто не решался. Французы с каждой минутой становились все более агрессивными. Даже сейчас их возбужденные голоса доносились с узкой улочки, располагавшейся непосредственно за складом. Возбуждение граждан было легко объяснимо: между войсками Наполеона и английскими войсками шло сражение, исход которого был пока не ясен. И выходить на улицу, чтобы попасться под горячую руку французских патриотов, у Алекса не было никакого желания.

— Просто я беспокоюсь, — сердито бросил он. — Ужасно беспокоюсь.

— Наши ребята победят, милорд, вот увидите, — уверенно заявил Хэнтон. — Они и раньше его останавливали, и теперь остановят.

— Но ты же точно так же, как и я, слышал новость перед отплытием, — горячо возразил граф. Беспокойство за Кит, которая могла сейчас находиться за полсотни миль от Дувра, на дороге в Париж, пока он тут томится в ожидании ее отца, не давало ему покоя. — Бонапарт теснит Блюхера. Как только он прорвет его оборону, Веллингтон будет отрезан и…

— Этого никогда не произойдет, — перебил его Макэндрюс и, скрестив руки на груди, прислонился к стене.

— Восхищаюсь твоим оптимизмом. Но мне кажется, поражение неминуемо. — Алекс вернулся к ящикам, уставленным штабелями вдоль дальней стенки, и опустился на ближайший. — А Принни еще благодарит меня за то, что я перехватил несколько жалких ящиков с оружием.

— У вас свои обязанности. И вообще вы сделали больше, чем кто бы то ни было.

— Нечего меня утешать, старик, — заметил Алекс, взглянув на него.

Хэнтон криво ухмыльнулся:

— А я и не утешаю. Просто вспомнил, как не хотел ваш отец, чтобы вы занимались политикой. Но он был бы чертовски горд за вас, мастер Алекс.

Вздохнув, граф поддел ногой пыль.

— Он бы решил, что я веду себя как последний кретин.

— Это уж точно, — легко согласился шотландец. — Хотел бы я посмотреть на девчонку, ради которой вы бросились во Францию в самый разгар войны.

Алекс буркнул что-то нечленораздельное. У него не было никакого желания объяснять Макэндрюсу — особенно когда он и сам этого не знал, — как случилось, что Кристин Брентли стала настолько ему дорога, что он готов рисковать жизнью, чтобы перед ней извиниться. Впрочем, Алекс понимал, что одними извинениями не ограничится. Ему хотелось, чтобы Кит вернулась, и он бы все за это отдал.

Джеральд пытался убедить его, что это просто потому, что его еще никто никогда не отвергал. Кристин первой это сделала и нанесла тем самым удар по его самолюбию. Кузен запамятовал, что в жизни Алекса уже была женщина, которая его отвергла, Мэри Девлин Кейл. Однако чувства, которые Алекс испытывал к Кит, и чувства, которые он испытывал к Мэри, отличались друг от друга, как бушующий ураган от слабого ветерка. Еще никогда в жизни Алекса не было такой женщины, как Кит, и острота чувств, которые он к ней испытывал, не оставляла ему другого выхода, как найти ее. Где бы она ни была, и сколько бы времени это у него ни заняло.

— Ты уверен, что Брентли сам явится за грузом? — спросил он, похлопав рукой по ящику, на котором сидел.

Работа по погрузке, доставке и разгрузке ящиков была грязной, утомительной и, естественно, опасной. Но это единственное, что они могли сделать. Оставалось лишь надеяться, что герцог Ферт и принц-регент никогда не узнают, для чего, собственно, была совершена вся эта экспедиция. В противном случае пришлось бы давать объяснения, чего Алексу делать очень не хотелось.

— Да, — ответил Дебнер. — Вот только когда он явится, я не знаю. Этот Стюарт Брентли очень себе на уме.

Алекс решил не вставлять пленнику в рот кляп, рассудив, что тот вряд ли будет звать на помощь, поскольку французы были бы так же счастливы повесить его за то, что он явился в Кале, как и Алекса с Хэнтоном. Похоже, контрабандист и сам это понимал. Хотя он ворчал, недовольный и тем, что веревки впиваются в руки, и тем, что духота стоит страшная, но, как только у стен старого склада раздавались шаги, тотчас же замолкал. Алексу оставалось лишь надеяться, что принц не слишком на него рассердится за то, что на время вытащил Дебнера из камеры в Олд-Бейли, не испросив на то разрешения. Впрочем, он подозревал, что степень щедрости принца и его готовности простить будет зависеть не столько от успехов Алекса, сколько от успехов Веллингтона.

— Надеюсь, Брентли скоро явится, — проворчал Хэнтон. — Проиграет Бонапарт или выиграет, мне бы не хотелось находиться рядом с французами. Они и так уже взбудоражены, а уж если Наполеон проиграет, насадят нас на вертел, да и поджарят на костре — просто так, чтобы повеселиться.

— Я же говорил, чтобы ты уезжал на том же корабле, на котором мы приплыли, — мрачно проговорил Алекс.

— Не мог же я вас бросить, — возразил шотландец. — Да будь я проклят, если бы так поступил!

Слова эти тронули Алекса до глубины души, и он, откашлявшись, сказал:

— Спасибо, Хэнтон. Но я хочу, чтобы ты знал. Если через сутки Стюарт Брентли не появится, я поеду в Париж на ее поиски.

Лицо Макэндрюса впервые приобрело раздраженное выражение.

— Простите, милорд, но вы что, совсем спятили?

— Совсем, — спокойно согласился Алекс.

— Ни в какой Париж я не поеду, — буркнул Дебнер.

Эвертон пропустил его слова мимо ушей. С того самого момента, когда он решил отправиться за Кристин, он знал, что не успокоится, пока не отыщет ее. До тех пор пока он не влюбился в Кристин, он не подозревал, что означает слово «любовь», и был абсолютно уверен, что больше никогда и ни к кому не будет испытывать таких чувств. Только к Кит. И если он не сумеет заставить ее простить его… Алекс покачал головой. Нет, он заставит ее выслушать. Непременно заставит.

— Что ж, придется мне составить вам компанию, — вздохнул шотландец.

Однако ехать в Париж им не пришлось. Уже совсем стемнело, а они все сидели на складе и терпеливо дожидались Стюарта Брентли. Мимо прошла сначала одна колонна демонстрантов, потом другая. Французы выкрикивали лозунги и кляли англичан на чем свет стоит. Алекс понимал, что дальше будет еще хуже, и от души пожелал, чтобы Кит сейчас находилась в безопасном месте. В половине одиннадцатого Хэнтон, сквозь щели в ставнях разглядывавший улицу, выпрямился и махнул Алексу рукой, чтобы тот подошел.

— Подъехал фургон, — прошептал шотландец. — Сюда направляются двое. У одного в руке пистолет.