Лори Макбейн - Найди меня, любимый
Лили вспоминала прощание с братом и сестрой. Они стояли перед домом и махали руками, Раф лаял, Колпачок верещал. Тристрам вначале очень расстроился, когда Валентин отказался брать его с собой. Но потом, когда мальчика убедили, что он остается за старшего, тот смирился. Квинта и Артемис стояли рядом с детьми, сэр Роджер чуть поодаль, за их спинами. Странно, но четче всего девушке запомнились лицо Гонории и ее недобрая улыбка.
В Фалмуте они сели на корабль и без дальнейшего промедления отплыли на запад. Плавание проходило спокойно, может быть, даже слишком спокойно. Ветер надувал паруса, «Мадригал» летел к острову как птица.
Лили взглянула на Валентина. Здесь, в тропиках, не было, нужды носить камзол и жилет. Сейчас он был в белоснежной рубахе с распахнутым воротом и широкими рукавами, закатанными до локтей. Черные волосы его отросли, и, чтобы густые кудри не мешали ему, Валентин делал хвост. Он походил на пирата, что вполне соответствовало мнению о нем испанских моряков. Лили знала, что у них есть все основания относиться к нему с опаской. Достаточно было заметить этот дьявольский блеск в его глазах.
Губы у Лили дрогнули, стоило ей лишь подумать о холодности, а может, и безразличии, с которыми Валентин относился к ней в пути. Ни разу он не искал ее общества, ни разу не пригласил на разговор. Он вел себя с ней так, будто они были совершенно чужие люди. Иногда Лили казалось, что все было лишь сном — его объятия, его поцелуи.
Валентин никогда не вспоминал ту встречу на ярмарке. Быть может, для него во всем этом не было ничего особенного. Все забылось и рассеялось словно дым. Как только он узнал, что его Франциска оказалась Лили Кристиан, он потерял к ней интерес.
— Ты ведь любишь его, да? — спросил Саймон. Не было смысла отрицать своих чувств к Валентину. Любовь читалась в ее глазах, стоило ей лишь бросить взгляд в сторону Уайтлоу-старшего.
— Я всегда любила его, Саймон, — вздохнула Лили. — Он ни о чем не знает и никогда меня не полюбит. И никогда не узнает, как сильно я его люблю.
Она не догадывалась, как страстно прозвучало ее признание. Саймон взял ее руку, поднес к губам и… пожал в знак участия.
— Я боюсь, что и дружбы его лишилась, Саймон. Он меня просто презирает, — прошептала Лили. Ничего хорошего не было в этих бесплодных мечтаниях, особенно если учесть, что в Равиндзаре Гонория Пенморли ждет возвращения своего капитана.
— Не надо отчаиваться, Лили, — осторожно произнес юный джентльмен. — В последнее время я стал понимать смысл выражения «что ни делается — все к лучшему». Даже если иногда нам кажется, что все потеряно, мы не можем утверждать, что счастье не вернется к нам. — Он улыбнулся очень грустно. Но Лили не заметила выражения его лица: она смотрела в другую сторону.
Саймон знал то, о чем не догадывались ни Лили, ни Валентин. Юноша наблюдал за ними. Он видел, как его дядя смотрит на Лили. Если та поворачивалась, капитан сразу опускал глаза. Саймон понял: Валентин борется со своим чувством. А Лили… Лили думала, что капитан не любит ее. Саймон тоже был влюблен в эту девушку, но решил не вставать между ней и своим дядей. Кто виноват, что Лили отдала сердце этому мужественному, решительному человеку — капитану! А Саймон… Кто он такой? Просто мальчишка, который только недавно оторвался от маминой юбки. Нет, он не пара такой чудесной девушке. И еще: Саймон чувствовал, что между этими двумя произошло нечто, из-за чего они относятся друг к другу с опаской. Каждый стремился не обращать на другого внимания. Но когда они смотрели друг на друга, только слепцы не заметили бы бешеного желания, сквозящего во взгляде каждого из них. Саймон чувствовал себя так, словно подглядывает за любовниками.
Младший Уайтлоу взглянул на Лили и вздохнул. Надежды ушли, осталось только мечтать да хранить свою тайну. Саймон понимал, что, если не хочет лишиться расположения Лили и дружбы дяди, ему придется довольствоваться лишь ролью друга.
— Ты веришь мне, Лили? Я не хочу притворяться оракулом, но увидишь — фортуна тебе улыбнется. А как может быть иначе, если ты такая хорошенькая?
Лили неожиданно приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. В ее глазах он прочитал нежность — нежность сестры к брату.
Но Валентину, стоявшему на верхней палубе, эти двое казались юными влюбленными, воркующей парочкой. Он ревновал свою русалку к обормоту племяннику. Это зрелище сводило его с ума. Если Лили Кристиан казалась ему красавицей, когда он увидел ее на берегу, а потом в перелеске, возле пруда, когда он держал ее, бесчувственную, на руках, то теперь Валентин понял, что разглядел тогда всего лишь блики. Только сейчас ему начинала открываться ее истинная красота.
Он постепенно заново узнавал ту, которая из девочки превратилась в желанную женщину. По мере того как он присматривался к Лили, узнавал ее взгляды на жизнь, ее суждения, оценки, он все больше влюблялся в нее. Постепенно Валентин проникся глубоким чувством к этой, и именно к этой женщине, к той Лили, которую он привез с острова. И незнакомка по имени Франциска, встреченная им однажды, уступила в его сердце место Лили Франциске Кристиан, дочери капитана Джеффри и Магдалены. На смену влечению физическому пришло более сильное чувство в котором желание было только одной из нитей, привязывающих его к ней. Лили Кристиан была скромна и добра, не пример большинству знакомых Валентину красавиц. Эта девушка умела постоять за себя. Не побоялась она и самому Уайтлоу бросить вызов. Храбрость ее не могла не восхищать. Она не кокетничала, не рисовалась, но глаза ее, зеленые, на удивление выразительные, околдовали его. Валентин любил наблюдать за своей русалкой, когда та о чем-нибудь думала. Лицо ее светлело, на губах появлялась загадочная улыбка. Когда же она сидела на палубе, расчесывая свои рыжие волосы, то была похожа на сирену. Казалось, сейчас запоет — и все матросы бросят свою работу и пойдут за ней. А она утащит их в морскую пучину. Лили искушала Валентина, терзала его душу и тело. Лежа на койке в своей каюте и зная, что где-то неподалеку лежит она. Валентин с ума сходил. Ему хотелось встать, пойти в ее каюту, а дальше будь что будет. Но он не двигался с места.
Лили стояла на палубе, и солнце зажигало огнем ее волосы. Ветер обдувал ее, подбрасывал вверх длинные пряди, и они вились вокруг ее головы, словно были живыми. Юбка от ветра прилипла к телу, обтянула бедра и нежно-округлые ягодицы. После того как миновали холодные широты, Лили сменила тяжелый зеленый бархат на более легкое платье из кремового шелка, а когда приплыли к острову, она без сожаления сбросила нижние юбки и мешавший дышать корсет.
Только Лили с ее чувством независимости могла решиться презреть условности ради удобства. Все в ней восхищало Валентина. Но не ему она должна была достаться. Он был слишком стар и циничен для такой невинной и чистой девушки. Его смущало и еще одно обстоятельство: если он женится на ней, как сможет он покидать ее на долгие месяцы, как заставит себя уйти в многомесячное плавание после того, как узнает ее? Но море тоже было частью его жизни. Нет разлук — нет и радости свидания с домом, с его еще одной любовью — Равиндзарой. Он не сможет быть всегда рядом с Лили. Любить ее означало лишь накликать беду на свою голову: постоянные муки ревности, порождаемой страстью такой удивительной силы, что она пугала его.
