Филиппа Грегори - Любовник королевы
Жена, как всегда, сидела у окна. Только сегодня она не всматривалась в дорогу и не ждала мужа.
– Эми, – нежно произнес он.
На этот раз она повернула голову и сказала:
– Роберт, довольно недомолвок. Я должна знать правду. Меня тошнит от слухов и сплетен. Ты хочешь развестись со мной или нет?
Вопрос был задан настолько спокойно, что у Роберта мелькнула надежда.
– Эми, почему ты пристаешь ко мне с этим вопросом?
– Потому что я хочу услышать не от кого-то, а от тебя, желаешь ли ты прекратить наш брак, – все тем же спокойным тоном ответила она. – Возможно, тебе нужна совсем не такая жена. Я не соответствую тому высокому положению, какое ты теперь занимаешь. За прошедшие месяцы я очень ясно это поняла.
Роберт почти обрадовался. Будет совсем здорово, если она первой заявит о невозможности их дальнейшей совместной жизни.
– За годы супружества Господь не даровал нам детей, – добавила Эми. – Это вполне веский довод, чтобы развестись с женой. Но если в сплетнях содержится хотя бы половина правды, тогда твои намерения мне понятны. Ты станешь свободным, и королева согласится выйти за тебя замуж. Высокая честь. Какой мужчина из рода Дадли устоял бы перед таким искушением? Если бы твоему отцу выпал подобный шанс, он сварил бы свою обожаемую жену в кипящем масле. Я не желаю знать подробности ваших с королевой замыслов. Ответь мне честно на простой вопрос, мой господин. Ты хочешь развода?
Постепенно до Роберта начало доходить. Ведь Эми готовилась к этому разговору и, быть может, искала повод, чтобы его затеять! Почему так не вовремя? Вместо радости Роберт почувствовал стремительно нарастающий гнев.
– Слишком поздно! – закричал он. – Боже, почему ты говоришь мне это только сейчас? Наконец-то, через столько лет, ты сообразила! А что толку? Для меня уже слишком поздно!
Эми сразу почувствовала в его голосе едва сдерживаемую ярость. Ее лицо напряглось.
– Как мне тебя понимать? Что значит «слишком поздно»?
– Она отказалась от меня! – выкрикнул он правду, которую никак не собирался раскрывать жене. – Она любила меня, и это не было игрой. Мы хотели пожениться. Но она – королева и вынуждена заботиться о судьбе своей страны. Ей нужны союзники в войне против Франции. Она отказалась от меня, чтобы выйти замуж за эрцгерцога Карла или этого сопливого мальчишку, герцога Арранского.
Несколько минут они провели в гнетущей тишине.
– Так вот почему ты приехал сюда? – спросила Эми. – Поэтому ты такой мрачный и притихший?
Роберт почти упал на сиденье и обхватил голову руками. Он был готов заплакать от отчаяния.
– Да, – выдохнул Дадли. – Для меня все кончено. Елизавета объяснила мне свое положение, и я отступил. У меня никого не осталось, кроме тебя. Теперь мне все равно, та ли ты женщина, есть ли у нас дети, будем ли мы влачить совместное существование до тех пор, пока не умрем, ненавидя друг друга. – Роберт впился зубами в костяшки пальцев, чтобы не наговорить больше.
– Как же тебе не повезло, – безучастно заметила Эми.
– Представь себе. За всю жизнь я ни разу не был в худшем положении, чем сейчас, – признался он.
Эми умолкла. За это время Роберт совладал с собой и своим горем.
– Значит, вы были любовниками? – совсем тихо спросила Эми.
– Какое теперь это имеет значение?
– Все-таки были? Думаю, уж мне-то ты можешь сказать?
– Да, – процедил Роберт. – Мы были любовниками.
Эми поднялась со скамейки и встала перед мужем. Она стояла против света, и потому ее лицо напоминало тень. Роберт не видел, какие чувства отражаются там сейчас. Он не знал, о чем она теперь думает.
Когда Эми заговорила, ее голос оставался спокойным:
– Должна тебе сказать, мой господин, что ты допустил очень серьезную промашку. Ты ошибся насчет моего характера и тех оскорблений, какие я способна вытерпеть. Ты ошибся и в самом себе, и в избранной тобой жизни. Наверное, ты и в самом деле повредился умом, если вдруг признался мне в своих прелюбодеяниях. Может, ты надеялся, что я тебе посочувствую и начну жалеть? Я, которую сплетни насчет вас терзали больше, чем кого-либо еще? Я, хорошо знающая, что такое безответная любовь и напрасно прожитые годы? Или ты думаешь, что я возьмусь теперь хлопотать вокруг тебя и помогать зализывать раны? Ты оказался глупцом, Роберт, а она – шлюхой, как считает половина Англии. Ее величеству нужно будет думать не только о браке с эрцгерцогом или кем там еще. Ей впору заняться выдумыванием новой религии, чтобы оправдать всю боль, какую она причинила мне, и все опасности, каким подвергла моего мужа. Она втянула тебя в грех. Ты ненавидим наравне с нею. Не прошло и года с ее восшествия на трон, а страна – на грани разорения. Неудивительно, что французы почуяли легкую добычу. Обнищавший народ скорее примет иноземного короля, чем согласится терпеть эту рыжую бестию. Сколько же еще зла она сотворит, прежде чем Господь положит предел ее бесчинствам?
Эми подтянула полы платья к себе, словно не хотела, чтобы даже подол ее одежды прикасался к Роберту, потом повернулась и вышла из комнаты.
Над Темзой висел холодный ноябрьский туман. Королева стояла возле высокого окна во дворце Уайтхолл, смотрела на стылую реку и куталась в меховую накидку.
Здешние камины пожирали бездну дров, но в залах и коридорах было холодно и сыро.
– Все равно здесь лучше, чем в Вудстоке, – сказала Кэт Эшли.
Елизавета скорчила гримасу и раздраженно ответила:
– Лучше, чем казематы Тауэра и множество других мест. Но не лучше летней поры. Ничего, кроме холода и смертельной скуки. Кстати, где сэр Роберт?
– Как где? – Бывшая гувернантка сразу перестала улыбаться. – Отправился навестить свою жену.
Елизавета дернула плечом.
– Не надо кривиться, Кэт. Я имею право знать, где находится мой шталмейстер, и рассчитывать на то, что он вспомнит о своих обязанностях при дворе.
– У него тоже есть право побыть с женой, которую он так давно не видел, – не сдавалась Кэт. – Понимаю, ваше величество, для вас это болезненно, однако…
Разлука с сэром Робертом давала о себе знать. На лице королевы редко играл румянец, зато придворные теперь куда чаще видели на нем холодную безучастность. Казалось, Дадли увез с собой и ее звонкий смех, и способность радоваться жизни.
– Однако слишком рано поздравлять меня с успешным преодолением, – угрюмо сказала Елизавета. – Я думала, что принесу жертву один раз, потом все зарубцуется. Нет, я каждый день переживаю все заново. Они наполнены сознанием того, что мы живем друг без друга. По утрам я просыпаюсь и знаю, что уже не улыбнусь ему, а он не посмотрит на меня с любовью. Я ложусь спать, тоскуя о нем. Я не знаю, как мне дальше жить без него. Я считаю дни со времени его отъезда. Сегодня – пятьдесят первый, а я продолжаю страдать от любви к нему. Чем мне утешаться? Сознанием высших государственных интересов? Кэт, я устала приносить жертвы.
