Шеннон Дрейк - Свет любви
Загасив пальцами последнюю свечу, он лег рядом, нежно обнял ее и притянул к себе.
Гвинет и Перси уехали утром. Брайан и Элиза провожали их вместе, махая руками до тех пор, пока всадники не скрылись за ближайшим холмом.
Элиза пробормотала, что ее ждут дела, и ушла. Брайан сжал губы и тоже направился по делам — обучать новоиспеченных воинов и руководить постройкой стены.
Дни проходили слишком быстро, в беспокойном и слишком молчаливом перемирии. В поместье заготавливали еду на зиму, в погребах росли запасы эля и дров. Несколько дней Брайан провел на охоте; Элиза вместе с домашними слугами делала сальные свечи.
Каждую ночь Брайан обнимал свою жену и лежал, не в силах заснуть, размышляя о том, кого он держит в руках.
Наконец наступил неизбежный день отъезда. В последний раз Брайан удовлетворенно оглядел неуклонно поднимающуюся стену и отряд, в который превратилось недавнее сборище неумелых крестьян.
В покоях стало чисто и уютно. Элиза послала за гобеленами и резной мебелью, бельгийскими кружевами и восточными коврами. Их жилище превратилось в настоящий дом.
Недоставало только тепла его обитателей.
В последнюю ночь Элиза сама пришла к нему. Брайана всегда изумляло, как удавалось столь холодной и горделивой женщине по ночам становиться такой ласковой и страстной. Ночь… его последняя ночь.
Его охватило отчаяние, не успев утихнуть, его желания пробуждались снова. Он стал страстным и настойчивым, неутомимым и ненасытным. Она не пыталась возразить, напротив, возбуждала его своим неутихающим желанием.
На рассвете он стал одеваться, так и не сомкнув глаз за всю ночь.
Прицепив к поясу ножны, он опустился на край постели. Под глазами Элизы появились тени, она побледнела. Лучи рассветного солнца проникали сквозь окна, играли в ее волосах, — казалось, она окутана золотисто-алым шелком.
Брайан взял ее за руку и рассеянно повертел сапфировое кольцо. Взглянув ей в глаза, он проговорил:
— Кто же ты, герцогиня? Вправду ли ты принадлежишь мне? Или ты навсегда закрыла от меня свою душу, заперла ее на замок тайны?
Ее глаза блеснули — бирюзовые озера, которые угрожали пролиться и утопить его. Она покачала головой.
— Не надо ссориться с Гвинет из-за меня, — мягко попросил Брайан.
— Еще одна угроза, милорд, или просто предупреждение?
— Просьба, а не угроза и не предупреждение. — Его улыбка вдруг стала горькой. — Мне незачем угрожать: Перси едет со мной.
— Удобно, не правда ли?
Он пожал плечами.
— На мой взгляд — да.
— И ты предлагаешь мне быть любезной с твоей любовницей!
— Просто дружить с ней по-соседски. Здесь мы отрезаны от остального мира, а она ждет ребенка.
— Ах да! Разве ты не хочешь, чтобы эта плодовитая соседка поменялась местами с твоей женой?
— Она гораздо добрее, — заметил Брайан. — И, признаюсь, в этом случае я был бы уверен, что после возвращения найду свою жену дома. Догадываюсь, что ты намерена покинуть дом, едва пыль осядет на мои следы.
— Бежать в Монтуа? — спросила Элиза. — Боюсь, меня там ждет не слишком радостный прием. Твои друзья и люди короля держат в кулаке герцогство, ныне ставшее твоим.
— Оно не только мое, но и твое.
— Не бойся, — пробормотала она, поворачиваясь к нему спиной. — У меня нет желания вновь тащиться через всю страну.
— Или же ты просто ждешь, что крестовый поход возьмет свою дань жизнью воинов?
— Я не желаю тебе смерти.
— Понятно, ждешь только моего отсутствия.
— Прежде ты рвался в бой не меньше, чем Ричард.
— А тебе не терпелось дождаться моего отъезда.
— Ричард еще в Англии.
— Да… и, вероятно, я еще успею побывать дома, прежде чем мы отправимся на континент.
— Это предупреждение, милорд?
— Просто утверждение. Может, я сделаю это из любопытства. — Он потянулся, легко приподнял ее голову за подбородок двумя пальцами и взглянул ей в глаза. — Больше всего я удивлюсь, если ты и в самом деле дождешься меня.
— Будущее обещает быть удивительным, верно? — пробормотала она, и Брайан, как обычно, уловил в ее словах насмешку.
— Невероятно удивительным. Я буду особенно рад услышать о твоем здоровье, прежде чем мы отправимся в Святую Землю.
— Мое здоровье? Оно всегда в порядке…
— Надеюсь, что тебя будет тошнить каждое утро.
На ее щеках проступил румянец.
— Тогда тебе следовало жениться на Гвинет — она и сейчас ждет тебя, страдая так каждое утро!
Он встал и направился к двери, не желая уезжать в пылу ссоры.
На пороге он остановился:
— Я не жалею о нашем браке, герцогиня.
Дверь тихо закрылась за ним, через несколько минут послышалось цоканье копыт — отряд Брайана покинул поместье.
В комнате стало прохладно; дом опустел.
Элиза содрогнулась от страшной пустоты в душе.
Глава 20
Осенние ливни сменились снегопадами, и к середине декабря поместье превратилось в ледяной дворец на вершине снежной горы.
Элиза отменно управлялась с работой. Стражники стали твердо помнить о своем долге, домашняя прислуга была расторопной и умелой, крестьяне с радостью принимали новый порядок. Пусть хозяин поместья уехал: они быстро узнали, что леди Элиза умеет быть и доброжелательной, и суровой, справедливой и милосердной и высоко ценит честность. Каждое утро зал переполняли крестьяне с прошениями, и, если закон не давал твердого ответа в затруднительном случае, Элиза предоставляла пяти выбранным мужчинам принять решение. В общении со своими людьми, даже ближайшими из слуг, Элиза сохраняла твердость и спокойствие.
Но саму ее терзали чувства, угрожая свести с ума. Самым досадным было то, что Элиза даже не понимала их причину.
С каждым проходящим днем она все сильнее желала Брайана. По вечерам она ложилась и долго лежала без сна в пустой и холодной постели. Она страстно жаждала его.
Но, просыпаясь утром, Элиза мечтала убить мужа. Обезглавить, разорвать на куски.
Какие бы оправдания ни пыталась находить Элиза, вспоминая о Гвинет и ее ребенке, она чувствовала, как ее охватывает гнев. В такие минуты ей хотелось упасть ничком и заплакать.
Разумеется, во всем была виновата ревность, но Элиза не хотела этого признать. Она продолжала убеждать себя, что ее заставили выйти замуж.
Долгие часы она проводила в догадках, где сейчас Брайан. Пускай Гвинет оставалась поблизости, на Корнуолле, но Лондон был переполнен женщинами, и Элиза знала, что в прошлом Брайан пользовался благосклонностью как крестьянок, так и знатных леди.
Всех мужчин — от Перси и ее отца и до Брайана (особенно Брайана!) — Элиза считала отвратительными животными. Генрих, ее любимый отец, обращался со своей женой по-свински, а список его любовниц был бесконечным. Перси, с которым она мечтала связать свою жизнь, оказался на поверку слабым и безнадежно лицемерным. Но мысли о Перси больше не уязвляли ее, хотя Элизе хотелось заставить Брайана верить, будто она по-прежнему любит Перси: маленькая месть за бесконечные унижения. На самом деле она с трудом представляла себе теперь даже лицо бывшего жениха.
