Анита Миллз - Опасная игра
— Да, но… но как насчет тебя?
— Мне и самому нужно получить кое-какие ответы. Ну, и пока я буду там находиться, почему бы мне не сыграть две-три партии в покер на крупные ставки? Я чувствую, что сейчас у меня полоса везения. Итак, что ты на это скажешь?
— Даже не знаю.
— Я угощу тебя самым большим бифштексом, который только можно найти в Сан-Антонио, — пообещал он. — И обязательно закажу еще одну бутылку того вина. Мы с тобой займем самую лучшую комнату в гостинице и, если мне повезет в игре, устроим себе грандиозный праздник.
Глядя в теплую глубину этих темных глаз, любуясь его нетерпеливой мальчишеской улыбкой, она внезапно ощутила, как все остальное отодвигается на задний план. Да, мама предостерегала ее от опасных мужчин, но в то же время она не раз повторяла, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. Пусть даже он и покинет ее послезавтра или через неделю, но, пока этого не случилось, она будет любить его всем своим сердцем, всем телом и всей душой.
На губах Верены медленно заиграла улыбка, ее глаза излучали тепло, и она тихо проговорила:
— Мне долго не нужно собираться, Мэтт. Я тоже приведу себя в порядок, приготовлю для собаки еды на несколько дней, выставлю во двор ведро воды и через час буду готова.
Верена сидела рядом с Мэтью Морганом и нетерпеливо ожидала, когда же к ним наконец выйдет банковский кассир, исчезнувший за дверью с толстым стеклом. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем тот появился и провозгласил:
— Мистер Пойнтер готов вас принять.
Комната, в которую их пригласили, была темнее других помещений в банке — возможно, из-за стен, обшитых панелями темного дуба, а в воздухе чувствовался запах политуры. Из-за огромного стола поднялся крупный мужчина и, протянув ей руку, спросил:
— Мисс Хауард, не так ли?
— Да. — Повернувшись к Моргану, она улыбнулась и добавила: — А это мой хороший друг, мистер Морган.
— Морган, вот как? — Указав на два тяжелых дубовых стула, банкир сказал: — Прошу вас, садитесь.
Затем он снова сел в свое кресло и, прокашлявшись, перешел прямо к сути дела:
— В вашей записке сказано, что Джон Хауард умер, не так ли?
— Да. — Вынув из сумочки письмо мистера Хеймера, она протянула его через стол мистеру Пойнтеру и сказала: — Я узнала о его смерти из этого письма. Его написал адвокат моего отца.
— Бедняга Хеймер, — пробормотал банкир, качая головой. — Я его знал очень неплохо. Такой хороший человек — и такой страшный конец.
— Я не была с ним лично знакома, — призналась она. — Как я понимаю, он не считал необходимым известить о смерти моего отца непосредственно вас?
— Сомневаюсь, что ему было хоть что-то известно об этом деле. Когда ваш отец передал этот документ на хранение в наш банк, он попросил (и просьба его, заметьте, была исполнена) сохранить все это в тайне.
Сообщив это, он открыл нижний ящик стола и достал оттуда большой конверт из коричневой оберточной бумаги.
— Как вы можете сами видеть, конверт по-прежнему запечатан, что отвечает пожеланиям нашего клиента. Я его достал их хранилища лишь сегодня, после того как утром получил вашу записку.
— Благодарю вас. — Она приняла конверт трясущейся рукой и спросила: — Может быть, он вам сообщил, что находится в этом конверте?
— Нет. Насколько я помню, он сказал, что там семейные бумаги, и этим ограничился. — Он нашел среди конвертов на столе лист бумаги и протянул его Верене: — Если вы намерены забрать бумаги с собой, мне понадобится расписка.
— Да, разумеется.
— И если вы хотите вскрыть конверт без свидетелей, я готов на несколько минут выйти из кабинета, — любезно предложил он.
— Нет, в этом нет необходимости. Я… я бы предпочла забрать бумаги с собой в гостиницу и рассмотреть их там, в своей комнате.
Взяв протянутую ручку, она быстро написала на бумаге «Верена Мэри Хауард» и, пододвинув ее к нему, произнесла:
— Благодарю вас.
— Не стоит. Но я полагаю, мы еще будем иметь удовольствие увидеть вас здесь, прежде чем вы покинете город. — Она встала, и он последовал ее примеру: — Примите мои сочувствия. Джон был прекрасным человеком.
Как только они вышли на улицу, на палящее техасское солнце, рука Мэтта соскользнула с ее локтя к пальцам ее руки:
— Если не хочешь, чтобы я присутствовал, когда ты будешь его вскрывать, я не обижусь.
— Ну что ты, конечно, хочу. — Она бросила на него быстрый взгляд и, заставив себя улыбнуться, пробормотала: — Ты ведь не будешь возражать, если я хорошенько всплакну?
— Нет, не буду. — Он в нерешительности помолчал, а затем произнес: — Раз мы уже оказались здесь, я бы хотел заглянуть на телеграф, если ты, конечно, не против. Хочу проверить, не получен ли ответ на мою телеграмму.
— А я и не знала, что ты давал телеграмму.
— Ее давал Хиггинс, когда привез сюда Пирса и Джексона. Может быть, еще рано спрашивать, но я все-таки хотел бы проверить. Если новости будут плохими, поплачем вместе.
Он зашел сам, а она его ждала на улице. Вышел он, заметно посерьезнев.
— Пока ничего, — сказал он, беря ее за руку.
На обратном пути в «Менгер-Хаус» он казался чем-то озабоченным, даже отчужденным. Затем, когда они подошли к входной двери, он резко остановился и сказал:
— Я не хотел, Ре на, чтобы все так получилось — мне хотелось, чтобы все было по правилам.
— О чем ты?
— Я не хочу знать, что в этом конверте. Если он оставил тебе пятьдесят тысяч долларов золотом, ты обеспечена на всю жизнь, и я тебе больше не буду нужен.
— А если не оставил?
— Пока еще не знаю. — Его руки сжали ей плечи, и он сказал: — Я хочу, чтобы ты зашла в гостиницу сама. Поднимись в комнату, вскрой конверт и прочти то, что внутри.
— А ты куда пойдешь?
— Просто прогуляюсь по улице.
Она была в полной растерянности и не знала, что подумать:
— Но что все-таки произошло?
— Ничего, просто мне надо кое о чем поразмыслить.
— Ты все-таки получил ответ на свою телеграмму, и новости оказались плохие, не так ли? — осмелилась она спросить.
— Нет, просто я считаю, что если тебе предстоит стать богатой, то тебе имело бы смысл подумать, чего ты по-настоящему хочешь.
— Но я и так знаю, чего хочу.
— Ты все еще мыслишь, как Верена Хауард, незамужняя школьная учительница из Пенсильвании. Но стоит тебе превратиться в состоятельную мисс Хауард, твое отношение ко всему может в корне измениться.
— Нет, это не так.
— Послушай, я вернусь часа через два, максимум через три.
— Но…
— Ты ведь взяла с собой зеленое платье?
— Да.
— Мне хочется, чтобы ты сегодня его надела. — Он наклонился к ней и нежно поцеловал в губы, затем отодвинулся и произнес: — Ты должна мне верить.