Стефани Лоуренс - Своевольная красавица
— Жаль, что мы не можем подать на него в суд. — Катриона остановилась, ожидая, пока он поможет ей сесть в седло.
— Да, — согласилась Алгария. — Не хватало нам только привлечь к долине внимание властей. Но ваших общих угроз вполне достаточно, чтобы отбить у него всякую охоту безобразничать. — Она с явным одобрением посмотрела на Ричарда. — Чувствуется рука мастера. Проклятия Катрионы могут быть сколь угодно действенны, но мужчины лучше понимают конкретные угрозы.
Улыбнувшись, Ричард посадил жену в седло. Едва ли его угрозу можно назвать конкретной — скорее наоборот. Что же касается проклятий Катрионы, то любой мужчина подумает дважды, прежде чем пренебречь ими. Чтобы твои сокровища почернели, усохли и отвалились… страшно подумать, что еще она способна изобрести.
Содрогнувшись при этой мысли, он вскочил в седло. Катриона бросила на мужа вопросительный взгляд. Ричард улыбнулся и покачал головой с самым беспечным видом.
Щелкнув поводьями, он тронул коня и двинулся по направлению к дому — в долину.
Ночью, нежась в теплой постели, умиротворенный и насытившийся, Ричард с умилением созерцал рыжую макушку жены, уютно устроившейся у него на груди. Лениво подняв руку, он отвел огненный локон с ее щеки.
— Скажи мне, — вымолвил он, стараясь говорить тихо, чтобы не нарушить очарования момента, — когда ты набросилась на Дугласа, ты так разозлилась из-за Госпожи или у тебя были личные причины?
Катриона хмыкнула и крепче прижалась к мужу.
— Ведь я уже в третий раз чуть не потеряла тебя. Если хочешь знать, я вообще не думала о Госпоже и своем долге перед ней. Хотя в данном случае это, в сущности, одно и то же. Но то, что она выражает свою волю, не означает, что я не могу иметь собственного мнения. Конечно, это она послала тебя ко мне, но зато я сама согласилась тебя принять. Так что теперь ты здесь и принадлежишь мне. — Она потерлась о него щекой. — Я не отдам тебя. И никому не позволю встать между нами: ни сэру Олвину, ни Дугалу Дугласу, ни Алгарии — никому!
Откинувшись на подушки, Ричард усмехнулся в темноте и после небольшой паузы заметил:
— Собственно говоря, я только наполовину англичанин. Другая моя половина родом из здешних мест.
Его жена-колдунья пошевелилась.
— Хм… как интересно. — И лукаво добавила: — Какая половина?
Спустя неделю Ричарда вырвали из объятий сна в буквальном смысле этого слова. Катриона так трясла его, что чуть не стащила с постели.
— Да просыпайся же!
Он тут же потянулся к ней.
— Ну уж нет! Пора вставать!
Она откинула одеяло, напустив на него струю ледяного воздуха. Со стоном разлепив веки, Ричард уставился в предрассветную мглу.
— Побойся Госпожи! Еще совсем темно. Ты что, рехнулась, подниматься в такую рань?
— Я не рехнулась. Вставай, кому говорят! Ну, пожалуйста. Это очень важно.
Ричард снова с чувством застонал и спустил ноги с постели.
Перемежая уговоры тычками, Катриона натянула на него одежду и, подталкивая сзади, заставила спуститься по лестнице. Вцепившись в рукав мужа, она втащила его в обеденный зал и указала на огромный меч, висевший на стене у главного стола.
— Ты можешь его снять?
Ричард посмотрел на грозное оружие, затем на жену и потянулся к мечу.
Тот оказался тяжелым. Сняв его со стены, он взялся за рукоятку и понял, что меч не просто старый, а древний. У него не было ножен. Однако Катриона не дала ему время на размышления, потащив дальше.
Они вышли из дома и направились в конюшню. Пока он седлал лошадей, Катриона держала меч обеими руками. Взобравшись на коня, Ричард забрал меч и помог жене сесть в седло. Они двинулись по направлению к кругу, поеживаясь от предрассветного холода.
— Привяжи лошадей, — сказала Катриона, когда он опустил ее на землю. — И захвати с собой меч.
Бросив на нее удивленный взгляд, Ричард подчинился. Она сжимала и разжимала кулаки, поглядывая на узкую полоску света, занимавшегося над долиной. Насколько он понял, у нее было достаточно времени. Тем не менее его колдунья-жена заметно нервничала.
Едва он закончил с лошадьми, как Катриона схватила мужа за руку и зашагала по направлению к кругу. Они миновали место, где он обычно ожидал ее возвращения, и остановились у входа в священную рощу.
Только тогда Катриона выпустила руку Ричарда и повернулась к нему.
Она смотрела на долину, над которой медленно вставал рассвет, и ощущала за спиной пробуждение заключенных в круге могучих сил, распускавшихся, словно цветок, в ожидании первых лучей солнца. Стоял легкий морозец, но день обещал быть ясным. Вдохнув полной грудью, чувствуя, как бессмертная сила наполняет ее жилы, Катриона подняла глаза на мужа.
И улыбнулась, не сознавая, что любовь осветила ее лицо волшебным сиянием, ради которого он, ее воин, готов был сдвинуть горы.
— Есть многое, за что я должна быть благодарна. — Ее звонкий голос звучал спокойно и вместе с тем с глубоким чувством. — Как мой супруг и возлюбленный ты имеешь право войти в священный круг и присутствовать при молитве. Охранять меня, как мой отец охранял мою мать. — Она помолчала, вглядываясь в его синие глаза. — Готов ли ты стать моим рыцарем?
Это был последний штрих, окончательное признание того факта, что его место рядом с ней, даже здесь, в центре ее мироздания. Они принадлежали друг другу, и где, как не перед лицом Госпожи, должен был закрепиться их союз?
Они должны стать единым целым, плотью от плоти долины, отныне и навсегда.
Ричард замер, не в состоянии думать, ощущая могучую силу, заключившую его в свои объятия. Он принял ее всем сердцем, не помышляя о сопротивлении.
Прерывисто вздохнув, он удивился пьянящему вкусу морозного воздуха.
— Да, моя леди. — Склонив голову, он коснулся ее губ. — Моя колдунья-жена.
Задержав на мгновение ее сверкающий взгляд, он галантно отсалютовал мечом.
— Веди. Я за тобой.
Они вступили в священный круге первыми лучами солнца, омывшими их золотым сиянием. Ричард следовал за женой, ее верный рыцарь на вечные времена. Эпилог
1 марта 1820 года
Элбемарл-стрит, Лондон
— Такие вот дела, — Откинувшись в кресле, Уэйн поднял свою кружку в приветственном жесте. — Ричард женился на Катрионе. Так что лондонские красотки могут распрощаться со Скандалом.
— Бедняжки! — Сидевший у противоположного конца стола, облаченный в расшитый павлинами шелковый халат Демон невозмутимо взирал на старшего брата. — Как Пейшенс?
Уэйн усмехнулся:
— Цветет.
До неприличия счастливый вид брата заставил Демона заерзать.
— Мама просто в восторге от предстоящего пополнения семейства.
— Могу себе представить. — Демон понадеялся было, что это событие отвлечет внимание матери от его персоны, но тут же усомнился, что подобное вообще возможно.
