Элизабет Чедвик - Когда струится бархат
— Кровотечение? — с глуповатым видом повторил Адам. На миг его охватил ужас при мысли, что в его отсутствие Хельвен пыталась покончить жизнь самоубийством. — Что это значит?
— Это иногда случается. Побольше отдыха, и я уверена, все будет хорошо. Самое главное, что она не потеряла ребенка, лишь несколько пятен крови.
— Ребенок? — В голове у Адама все закружилось. — Какой ребенок?
Агата с нескрываемым удивлением посмотрела на Адама.
— Ах, милорд, простите меня, я ведь не знала, что жена не сообщила вам — может, сама не была уверена?
— Ты хочешь сказать, что моя жена носит ребенка? — буквально выдавил Адам.
— Срок примерно от двух до трех месяцев, — кивком подтвердила она. — В это время иногда случается кровотечение. Полагаю, к Рождеству мы увидим хорошего здорового малыша.
Адам, остолбенев, смотрел на повитуху. Примерно от двух до трех месяцев. Боже милостивый! Только не это!
— Милорд, что это с вами? Не дать ли вам?..
— Со мной все в порядке, — неестественным тоном произнес он, — просто я удивился. — Адам высвободил свою руку. — Спасибо, что пришла. — Он выудил из сумки серебряный пенни и вложил монету в ладонь старушки.
— Я приду утром, но если будет нужно, позовите, — повитуха поклонилась и исчезла.
Адам приблизился к кровати. Хельвен крепко спала, дыхание было естественным и ровным, словно никаких неприятностей у нее вовсе и не было. Не в силах выйти из оцепенения и не веря своим глазам, Адам мучительно раздумывал, что скажет жене, когда та проснется. Он присел на скамеечку рядом с кроватью и принялся машинально расстегивать легкую летнюю накидку.
— Элсвит, ступай вниз и скажи, пусть меня не ждут к обеду. Принесешь мне немного хлеба и похлебки.
Адам проводил взглядом присевшую в поклоне и быстро удалившуюся служанку, уронил голову на руки и долго в молчании смотрел на жену.
* * *Хельвен открыла глаза и мутным взглядом обвела спальню. Ноги лежали на возвышении из свернутого одеяла. Еще несколько одеял укрывали ее до самого подбородка. В комнате царил полумрак: было непонятно, утро это или вечер. Она даже не сразу сообразила, почему лежит в кровати. Но тут в животе колыхнулась волна тошноты, как это случалось несколько последних недель. Теперь она все вспомнила, в отчаянии повернула голову на подушке и неожиданно встретилась взглядом с устремленными на нее глазами Адама. Показалось, что взгляд мужа хлестнул ее по лицу, и Хельвен торопливо отвернулась с легким стоном, как раненый зверек.
Адам также отвернулся, но затем, еле слышно выругавшись, поспешно склонился над кроватью и привлек жену к себе.
— Хельвен, не надо.
Слезы ручьем хлынули из глаз Хельвен, и тут она увидела, что Адам тоже плачет. Он еще раз выругался и торопливо вытер рукавом лицо. Сквозь пелену слез Хельвен наблюдала, как Адам дрожащими руками налил себе спирта из фляги. Тонкие рыжеватые волоски на запястье мужа под действием ее воображения вдруг превратились в белые курчавые волосы. Запах напитка пробудил настолько сильные воспоминания, что желудок резко воспротивился. Хельвен выскочила из кровати, схватила ночную посудину, и ее обильно стошнило.
Адам поставил чашку и флягу и поспешил к жене, но движения словно тонули в зыбучем песке, он решительно не представлял, что нужно делать в таких случаях.
— Может быть, послать Элсвит за Агатой?
— Это совсем по другой причине, — слабо выдохнула она. — Запах спирта… Варэн заставил меня пить, перед тем как… — Она не договорила, ее снова сильно вытошнило.
— Господи! — Адам пытался удержать тело жены, содрогающееся в приступе рвоты, обнимая ее до тех пор, пока рвота не прекратилась. Обессилевшая Хельвен устало прильнула к мужу.
— Этим же спиртом я подожгла корабль, — нервно сглотнула она. — Вылила целую флягу в жаровню, когда представилась возможность…
— Не надо ничего говорить, любимая. — Адам стиснул плечи жены и поцеловал ее в макушку.
— Ты хотел меня расспросить про Анжер…
— Не нужно, не порти себе настроение.
— Нет, нужно, — настойчиво продолжила она. — Я пробовала жить так, будто ничего не случилось. Но теперь ведь не получится, правда? — Хельвен прижала ладонь к своему животу. Живот был таким же плоским, как и раньше. Ей просто почудилось. Затем медленно, делая длинные паузы, когда рассказывать было слишком мучительно, с подробностями поведала мужу обо всем случившемся.
Пока Адам слушал, его кровь не раз закипала от жалости, любви и гнева. Однако по своему обыкновению он старался ничем не выдавать терзающие его чувства. Пришлось сидеть неподвижно, и мучительные крики и боль, сотрясавшие его, таились только в его душе. Когда Хельвен закончила рассказ, в комнате повисла пугающая тишина.
— Я не рассчитываю, что ты признаешь этого ребенка, — прошептала Хельвен, видя что муж снова погрузился в молчание, уставившись взглядом в гобелен на стене, словно изображенная там картина представляла для него большой интерес.
Адам медленно отвел взгляд от стены.
— Он точно так же может быть моим, а не Варэна, — почти беззвучно прошептал он. — В Анжере и перед этим мы несколько раз были вместе.
— Да. — Хельвен отвернулась. — Как раз эта неуверенность убивает меня. Повитуха говорит, что если я хочу сохранить ребенка, мне нельзя ездить верхом или быстро бегать по лестнице. Надо только нарушить ее запреты, и будет выкидыш.
— Нет! — неожиданно для себя громко выкрикнул Адам, сжимая кулаки. Быстро оправившись от волнения, он продолжил спокойно: — Нет, Хельвен, мой ли это ребенок или Варэна, уж дитя точно ни в чем не виновато. Представь, что бы случилось со мной, если бы твой отец взвалил на меня все грехи моего отца? Если ты преднамеренно лишишься этого ребенка, то сбросишь одну тяжесть, но при этом взвалишь на себя еще большую, носить которую придется вечно. — Адам горько рассмеялся. — Боже, прости меня! Я проповедую, словно священник!
— У тебя есть на это право.
— В самые первые месяцы моего замужества я забеременела, но случился выкидыш. Как и сейчас, я была на третьем месяце, но потеряла так много крови, что вмешалась Джудит. Она сказала, что следующий ребенок, если появится слишком быстро, может просто убить меня, хочу я этого или нет. Она хорошая знахарка. — Хельвен немного помедлила, затем взглянула на Адама. — Если я не беременела, то это было благодаря тампонам, пропитанным уксусом, и ежедневной порции настойки воробейника, добавленной в вино.
— Так ты и… я хочу спросить, ты то же самое?..
— Практиковала ли я такие хитрости в нашей с тобой жизни? — резко закончила Хельвен. — Нет. Такой выбор мне было сделать легко — во всяком случае, так казалось. — Она положила руку на свой живот, и вдруг разрыдалась. — Боже, если бы в тот вечер я сделала это…
