Уинстон Грэм - Четыре голубки

Тем вечером Джордж пришел домой прямо из конторы, где они с дядей Кэрри занимались просмотром счетов, причитающихся к оплате, и определяли, какие из них можно продлить. Джордж был не в настроении для пустой светской беседы, и это в конце концов стало понятно даже Оззи, который заметил, что никто не спешит прерывать молчание, пока рот самого Оззи был занят ужином.

— Как дела, кузен Джордж? Вы кажетесь сегодня немного не в духе. Надеюсь, вы не страдаете от летней лихорадки. Мой слуга подцепил ее и три дня потел как боров. Я выдал ему десять крупинок слабительного, но оно не особенно помогло. Многие болеют. На прошлой неделе я хоронил девочку, которая не смогла выкарабкаться из этой лихорадки.

— Никогда не чувствовал себя лучше, — ответил Джордж, — так что полагаю, ваши профессиональные услуги мне вряд ли пригодятся.

— Да что вы, я не хотел вас обидеть. Элизабет, а вам не кажется, что он чуток спал с лица? Конечно, поводов беспокоиться немало, чего стоят только военные новости, не говоря уже о грядущих выборах. Я полагаю, что нашим законодателям пора бы как-то положить конец беспорядкам в стране, прежде чем продолжать войну в Европе. Мы не можем воевать и вообще не можем ничего делать, пока эта революция у всех на языке.

Он прервал свою речь, чтобы в очередной раз подкрепиться, и снова повисло молчание, пока он жевал и глотал, жевал и глотал.

— Выборы в четверг? — спросила Морвенна. — Но мне казалось, что почти все...

— С уходом Бассета борьба за перевыборы будет тяжелой, — прервал ее Оззи. — Вы полагаете, ваш новый противник сможет завоевать много голосов за счет своей так называемой популярности?

— Говер? — взглянул на него Джордж. — Сомневаюсь. Я пока не знаю, кто будет вторым.

— А, так вы не слышали? Мне сегодня днем Полвил рассказал. А вы знаете, как тесно он связан с Боскауэнами? Вчера он у них ужинал. Утром я ходил к нему по делам церкви. Как вы знаете, архидьякон снова приезжает, и я хочу, чтобы на этом званом обеде присутствовали все влиятельные прихожане.

Он снова прервался на еду.

Джордж отпил глоток вина.

— Я не думаю, что Фалмут...

— Это будет Полдарк, — сказал Оззи, проглотив очередной кусок. — Полдарк из Нампары. Сам я полагаю, что для Фалмута он слишком неуправляемый авантюрист. Но, как видите, дурная слава оказалась ему на пользу.

Ужин продолжился в молчании. С улицы послышался цокот копыт, цок-цок, цок-цок, медленно проплывал звук мимо окон.

Джордж махнул лакею.

— Сэр?

— Унесите вино. Оно отвратительно. Принесите гравского.

Оззи сделал глоток.

— Не самое лучшее, соглашусь. Может быть, вы слишком рано достали его из погреба. Я бы не отказался от более холодного и удобного погреба в своем доме. Говорят, мы слишком близко к реке, чтобы глубокий погреб мог оставаться сухим.

— Вам кажется, что в доме викария сыро? — спросила Элизабет у Морвенны. — Мы здесь, конечно, тоже у реки, но место более открытое, чем там, среди ваших прекрасных деревьев.

— У нас сыро наверху, — ответила Морвенна. — Там, где обычно спала Ровелла. Когда идёт дождь. Но мне кажется, это не от реки.

— В церкви у нас сырость, — сказал Оззи. — И на погосте. Большая проблема с надгробными плитами. Мох быстро разрастается, и имена совсем пропадают.

— Я спрашивала Морвенну о Ровелле, — сказала ему Элизабет. — Вы виделись с ней, всё ли у неё в порядке?

— Нет, — громко ответил мистер Уитворт. — Ни разу не виделись. Для нас она как будто и не существовала.

— Простите, Оззи, но не слишком ли это строгое суждение о молодой девушке только из-за того, что она вступила в брак с человеком намного ниже неё по происхождению? Она вышла замуж так поспешно, но ведь по любви, я думаю?

— Я понятия не имею, — сказал мистер Уитворт. — Совершенно не имею понятия! И не желаю об этом думать.

Слуга вернулся с новой бутылкой вина и чистыми бокалами. Он встревоженно подождал, пока Джордж продегустирует напиток, а потом, не получив ни одобрения, ни упрёка, наполнил остальные бокалы. Когда он закончил, Оззи снова попробовал старое вино, потом новое и согласился, что новое лучше. Наступила тишина.

— Значит, Росс Полдарк занялся политикой, — заговорил наконец Джордж, взглянув через стол на Элизабет.

— Я этим человеком никогда особенно не интересовался, — заявил Оззи. — Но думаю, в этом городе он не многого добьётся.

— И как кандидат от Боскауэна, — обратился Джордж к Элизабет. — Для бывшего бунтаря это циничное изменение позиции. На какие отчаянные поступки идут некоторые люди средних лет, лишь бы казаться респектабельными.

— Его сильно вывела из себя та трепка, которую ваш егерь задал его шурину, — продолжил Оззи. — Кстати, я до сих пор не получил от него ответа на свое письмо касательно церкви в Соле.

— Оззи, а вы уверены, что правильно расслышали имя? — тяжело дыша, спросила Элизабет.

— О боже, конечно. Полвила эта идея позабавила, помнится, он шутил по этому поводу. Сказал, что в парламенте Полдарк будет скорее выполнять функции не рычага, а столба! — Оззи расхохотался, но никто его не поддержал.

— Он пока еще не в парламенте, — проговорил Джордж, — и вряд ли он продвинется в реализации своих амбиций.

За ужином об этом предмете больше не упоминалось. Да и остальные разговоры затухли.

Кэрри Уорлегган почесал голову под круглой шапочкой и опустил перо.

— Это совершенно возмутительно. Погоди, еще твой отец узнает!

— Об отце не беспокойся, в свое время он узнает.

Кэрри поднялся, сверкая глазами, и принялся теребить нижнюю губу. Годы обошлись с ним не так милостиво, как с другими членами семьи. Хроническое несварение и подагра лишили его остатков плоти, и одежда болталась на нем как на скелете. Однако он почти все время проводил в конторе, зачастую заказывая прямо сюда те крохи, которые мог съесть, предпочитая не отлучаться от дел. Он держал руку на пульсе дел Уорлегганов, принимая в них гораздо большее участие, нежели его брат и племянник. Именно Кэрри заведовал деталями всех операций, будь то доставка чугуна из литейных в Уэльсе или назначение счетовода из конторы на должность секретаря новой компании.

Его нельзя было назвать бесчестным, однако именно он стоял за наименее привлекательной стороной дел Уорлегганов. Это он нагнетал давление в феврале, почти приведя банк Паско к краху. Джордж знал об этом и молча одобрял эти шаги, но теперь сурово порицал Кэрри, потому что: а) дело не выгорело, и б) это обострило отношения между их банком и банком «Бассет, Роджерс и Ко». Временами Кэрри чересчур мудрствовал и плел слишком замысловатые схемы, а Джордж, хоть и был раньше приверженцем дядиных методов, теперь склонялся к моральным принципам своего отца.

Конечно, у Кэрри были собственные принципы, которые он сейчас и оглашал. Далеко не каждый посчитал бы их ниже своего достоинства.

— Чудовищно! Такой человек как Фалмут, унаследовавший звание пэра и огромное поместье, помимо всего прочего, и спелся с этим никчемным шарлатаном с тюремным прошлым и...

— Никакой тюрьмы не было, дядя. Помнишь, его оправдали.

Джорджу всегда становилось легче при виде того, как бушует дядя.

— Оправдали вопреки всем канонам правосудия! Даже и без тюрьмы, достаточно его беззаконных авантюр по всему графству. Покинуть Англию мальчишкой из-за этих проделок и стычек с таможенниками, а затем вернуться, вломиться в тюрьму и выкрасть заключенного! Он замешан в смерти нашего кузена, в разграблении корабля, контрабанде, в восстании шахтеров! А теперь вдруг стал кумиром всего графства из-за столь же сомнительной эскапады против французов! И такой вот человек достоин представлять наш округ в парламенте, по мнению высокорожденного виконта! Да это... это...

— Виконт, — ответил Джордж, — растерял моральные принципы в борьбе за утраченное место, которое считает своим. Он думает, что популярность Росса перевесит. Мы должны сделать так, чтобы этого не произошло.

Кэрри завернулся во фрак, словно ему было зябко. Фрак, сшитый лет сорок назад, стал уже настолько велик своему хозяину, что в него можно было заматываться.

— Мы пообщались почти со всеми нашими сторонниками.

— Да, но давай еще раз пройдемся по списку.

Кэрри выдвинул ящик, выудил оттуда счетную книгу и раскрыл ее там, где торчал лист бумаги.

— Вот и список. Все выглядит довольно неплохо. Думаю, можно зачислить Окетта в группу сомневающихся. И, возможно, Фокса.

— Окетт получил в марте значительный кредит, — сказал Джордж, — под три процента без вопросов о дате выплаты. Он знает, что выплаты не потребуется, если он не будет самовольничать во время голосования. Он это понимал. В этом была цель кредита.

— Когда-то он был близким другом Полдарка, в той истории с плавильным предприятием.