Индиго - Беверли Дженкинс

— Ты не выпил свое лекарство, — заявила она.

— Оно усыпляет меня. Я не могу думать, когда сплю.

— Ты вообще не сможешь думать, если не восстановишься полностью.

Он все еще был поразительно похож на гомеровского циклопа. Единственный глаз, который так притягивал внимание, смотрел с лица, менее опухшего, но с более отчетливыми фиолетовыми, желтыми и синими синяками.

— Ты должен выпить эту настойку.

В ответ он спросил:

— Как долго ты живешь в этом доме?

— С девяти лет, но сейчас речь не обо мне. Выпей это.

Она протянула ему чашку. Он посмотрел на нее, и, хотя она почувствовала, что ее начинает трясти, она не вздрогнула и не отступила.

Он спросил веселым голосом:

— Если я выпью это, ты уйдешь?

— Поспешно, — ответила она.

К ее удивлению, он взял чашку из ее рук, но пить не стал. Вместо этого он решительно поставил ее на маленький столик у кровати.

— Нам нужно поговорить о предателе.

Эстер уже не знала, что думать.

— Нам нечего обсуждать, пока ты не поправишься. Посмотри на себя, от простого приема пищи тебя бросает в пот.

Эстер наклонилась и взяла чашку. Спокойным голосом она сказала:

— Хорошо, не пей. Я просто добавлю настойку тебе в еду, как это делают с упрямым ребенком.

Когда она направилась к потайной двери, он проворчал:

— Ты не посмеешь.

Она обернулась.

— Ты плохо меня знаешь.

— Эстер Уайатт!

— Я вернусь позже.

Гален все еще выкрикивал ее имя, когда стена закрылась.

Позже, тем же вечером, Эстер принесла ему ужин. Он с подозрением посмотрел на тарелку с бататом и курицей.

— Лекарство где-то здесь?

Эстер не стала лгать.

— Да, если хочешь знать, оно в батате.

— По крайней мере, ты не врешь, — неохотно признал он. Он отставил тарелку в сторону.

Эстер хотелось выругать его, когда он отставил тарелку в сторону, но она придержала язык. Рано или поздно он поест — даже могучий Черный Дэниел не сможет выжить без пищи, а с таким количеством пищи, которое он поглощал в последнее время, она сомневалась, что он продержится долго. За последние полтора дня его аппетит заметно улучшился, что было поразительно для женщины, которой никогда не приходилось кормить взрослого мужчину его комплекции. Он съедал все, что она ставила перед ним, в большинстве случаев по две порции. Было очень жаль, что характер его лучше не стал.

— Тебе нужно что-нибудь еще? — спросила Эстер.

Сегодня вечером пассажиров не было, особенно с учетом того, что Шу все время что-то вынюхивал. Она планировала использовать свободный вечер, чтобы написать Фостеру, своему жениху.

— Ты можешь принести ножницы и убрать это рукоделие с моего бока.

С самого утра шов ужасно чесался.

— Нитки уберут, когда придет время, не раньше.

— Ножницы, Эстер Уайатт.

— Тебе когда-нибудь приходит в голову сказать "пожалуйста"?

— Да, приходит.

Эстер считала его самым несносным человеком из всех, кого она когда-либо имела несчастье встречать, и поэтому спокойно сказала ему:

— Я видела больных детей, которые, лежа в постели, вели себя лучше, чем ты. Тебе никогда не прописывали постельный режим?

— Нет.

— Даже когда ты был ребенком?

— Я ни разу в жизни не болел и не был ранен. До сих пор я вел вполне благополучную жизнь, но благодаря одному из твоих соседей, похоже, все изменилось.

Эстер все еще считала его обвинения оскорбительными.

— Вы клевещете на нас без причины, сэр.

— Близость смерти — достаточная причина.

У нее не было желания продолжать этот разговор.

— Я оставлю тебя наедине с едой.

— Бегство от правды ничего не изменит. Среди вас есть предатель, и чем дольше ты отрицаешь эту возможность, тем больше жизней подвергаешь опасности. Приятных снов, мисс Уайатт.

Эстер плохо спала. Она провела беспокойную ночь, ей снились ловцы рабов, собаки и одноглазый Черный Дэниел.

Глава 4

Вернувшись после предрассветного похода в уборную, Гален, помня о том, как разозлилась хозяйка, обнаружив, что его рубашка промокла от пота, надел чистую сухую рубашку из большого сундука у стены. Теперь он сидел на койке, тяжело дыша от напряжения. Этим утром он проснулся с твердым намерением, что сегодняшний день будет его последним полноценным днем в постели, но его тело, казалось, отказывалось повиноваться. Он мог передвигаться немного лучше, но лодыжка все еще была слишком чувствительной, чтобы выдерживать его вес. Припухлость на его лице, казалось, уменьшилась, и он мог видеть яснее, чем когда-либо за последние дни. Однако, рана в боку чесалась так сильно, что у него возникло искушение выйти и потереться этим местом о дерево, как это делал медведь. Вынужденное заточение сделало его угрюмым, как медведь. Он провел здесь шесть дней. На шесть дней больше, чем нужно. Скоро выпадет снег, и его походы на юг будут приостановлены до весны. Если Эзра Шу останется здесь на зиму, шанс уехать может так и не представиться.

Гален поднял глаза, когда в комнату вошла хозяйка, неся поднос с его завтраком.

— Доброе утро, Гален, — весело поздоровалась она.

Он кивнул, не уверенный, что способен на такое оживление в столь ранний час.

— Доброе утро, — пробормотал он.

Завтрак этим утром состоял из обжигающе горячей мамалыги, горки яиц, вареных яблок в кленовом сиропе, приправленных корицей, и трех жирных бисквитов с растопленным сливочным маслом. Он оглядел все это и понял, что, когда уедет, ему будет очень не хватать ее стряпни.

Эстер заметила, что он смотрит на гору еды, и сказала:

— Надеюсь, это не слишком много.

Этим утром она проснулась с твердым намерением не позволять его мрачному настроению омрачать ее день. Она будет любезна, несмотря ни на что.

— Нет, порция нормальная.

— Хорошо, тогда я зайду позже.

— Что насчет ножниц? — спросил он, глядя на нее снизу вверх.

Эстер не хотела начинать день со спора. Она спокойно сказала:

— Мы это уже обсуждали. Швы останутся, пока Би не скажет по-другому. Если это причиняет дискомфорт, значит, ты выздоравливаешь.

— Я знаю, — раздраженно ответил он, — но этот чертов зуд сводит меня с ума.

Эстер порылась в кармане своей черной юбки.

— Би прислала эту мазь. Она говорит, что она поможет.

Он взял у нее из рук маленькую серебряную баночку, открыл крышку и понюхал содержимое.

— Пахнет по-женски.

— Лечит все, — ответила Эстер, думая о том, что он и святого довел бы.

— Би сказала втирать мазь в кожу возле швов. Ты сможешь сделать