Песня синей птицы - Картленд Барбара
Подняв голову, Сильвина встретила его полный доброты взгляд.
— А вы тоже… будете помнить… сегодняшний день? — спросила она чуть слышно.
— Конечно, буду, — ответил он. — Или вы думаете, что для меня этот день не был, как и для вас, днем чудес?
— Я надеюсь, — отозвалась она чуть прерывающимся голосом.
Опять казалось, что между ними возникла какая-то странная связь. Маркиз стоял неподвижно до тех пор, пока она с явным, почти физическим, усилием не отодвинулась от него.
— Мне пора… — тихо проговорила она.
— Я подумал — вам может не захотеться, чтобы я провожал вас до кареты, — сказал маркиз. — Так будет разумнее, иначе кто-нибудь может увидеть нас вместе, и местные сплетники возьмутся за дело.
— Да, конечно, — согласилась Сильвина. — Вы очень добры, что заботитесь о моем… о моей репутации.
— Я буду думать о вас все время до нашей завтрашней встречи, — твердо сказал маркиз.
Сильвина вложила свои пальчики в его руку.
— До свидания, сэр Юстин, — прошептала она. — Прощайте. Еще раз от всего сердца благодарю вас.
— Это я должен благодарить вас, лесную нимфу, которая так неожиданно принесла мне столько радости, — ответил маркиз.
Удержав ее руку в своей, он склонил голову и поцеловал ее пальцы.
Мгновение она не двигалась, потом выдернула руку и бросилась бежать по аллее. Шляпка, подвешенная за ленты, болталась у нее на руке, волосы, как расплавленное золото, переливались в лучах солнца, пронизывающих кроны деревьев.
Алтон смотрел ей вслед, видел, как девушка добежала до кареты, как с запяток спрыгнул лакей и открыл перед ней дверцу. Она впорхнула в карету, и дверца захлопнулась.
Маркиз ожидал, что Сильвина выглянет из окна, но она не сделала этого; кучер хлестнул лошадей, и карета скрылась из вида.
Еще долго стоял маркиз, глядя на опустевшую аллею. Он испытывал смущение, смятение и был бесконечно заинтригован.
Кем была эта девушка? Кто так запугал ее? И почему ее так расстроила мысль о том, что Алтон пытается поймать кого-то?
Постепенно маркиз пришел в себя. Ему казалось, что он три часа провел во сне, — но никогда еще его сны не были такими захватывающими.
Медленно он возвращался через сады домой, чувствуя, что гнев, с утра обуревавший его душу, бесследно прошел. Его сменило любопытство — любопытство, которое рано или поздно должно было быть удовлетворено.
Глава 4
— Если ты еще раз потянешь мне волосы, безрукая деревенщина, я дам тебе оплеуху, — в ярости сказала леди Леона.
Ее горничная, только что привезенная из деревни и не привыкшая к истерикам знати, затрепетала от страха.
В дверь постучали и, — не дожидаясь разрешения, открыли ее. В комнату вошел виконт Тэтфорд.
— А, это ты, Перегрин! — проговорила леди Леона. — Не то, что тебе нужно в такую рань. Мало мне того, что приходится терпеть этих безмозглых дурех, потому что папа не может или не хочет найти денег, чтобы нанять мне приличную камеристку. Посмотри, как эта идиотка укладывает мне волосы!
С этими словами леди Леона поднялась и в ярости растрепала причудливо улавшие пряди волос, которые ее горничная закалывала уже не менее получаса.
— Оставь их! — завопила она. — Убирайся, оставь меня в покое! Я не намерена больше терпеть твое неуклюжее ковыряние!
Молоденькая горничная, еще почти девочка, разрыдалась и выбежала из комнаты.
Виконт устроился в кресле, скрестив вытянутые ноги, и с довольным видом смотрел, как в его начищенных до блеска сапогах, над которыми долгие часы колдовал его камердинер, отражаются элегантные занавеси и полированная мебель.
— Что тебе от меня нужно? — неприятным тоном осведомилась сестра, приближая лицо к зеркалу, чтобы убедиться, что ее нежная кожа лишена каких бы то ни было изъянов.
— От дурного нрава у тебя будут морщины, — объявил ее брат.
— Морщины у меня появятся не от дурного нрава, а от отчаяния, — резко отвечала леди Леона. — Я догадываюсь, о чем ты собираешься вести речь.
— Надо полагать, это нечто чертовски более весомое, чем просто догадка, — отозвался виконт. — Прошло уже четыре дня с тех пор, как ты сообщила нам, что Алтон собирается сделать тебе предложение. Вот отец в ожидании его безвылазно и сидит в библиотеке, не осмеливаясь выйти из дома из-за опасения, что маркиз его не застанет, а мама считает и пересчитывает счета от модистки, закатывая истерики, а слуги стоят с протянутыми ладонями, ожидая жалованье, которое мы давно им задолжали. Что до меня, то если ты не окрутишь его, то меня засадят в долговую тюрьму.
— Ты думаешь, я этого не знаю? — взорвалась леди Леона. — Это целиком твоя вина, что мы с Алтоном до сих пор официально не помолвлены!
— Моя вина! — в изумлении еле выговорил виконт.
— Конечно! — подтвердила леди Леона. — Если бы ты в тот вечер, когда его светлость был со мной, не вломился в холл с шумом и топаньем, как застоявшийся жеребец, он тогда же сделал бы мне предложение стать его женой. Эти слова уже были готовы сорваться с его губ, я это чувствовала, но ты нам помешал, и мне не оставалось ничего, кроме как сказать ему, чтобы он на следующий день переговорил с папа.
— Так что же помешало ему это сделать? — спросил виконт.
— На следующий день его не было в Лондоне, — ответила его сестра. — Я послала одного из слуг справиться о нем и смогла только узнать, что он отбыл в свое поместье Алтон-Парк на почтовых.
Виконт поднялся с кресла и прошелся по комнате.
— Если ты спугнула его, Леона, то мы идем ко дну, все наше распроклятое семейство.
— Перегрин, что мне делать? — с отчаянием в голосе спросила леди Леона.
— Я уверен, что у тебя хватит женских чар, чтобы заставить его сделать тебе предложение, — отвечал ее братец. — Видит Бог, весь свет только и твердит о твоей привлекательности.
— Может, в этом и дело, — негромко проговорила леди Леона. — С Юстином никогда ничего нельзя знать заранее. Его сердечные дела уже много лет служат предметом сплетен и пересудов всего Лондона. Не найдется ни одной красавицы, чье имя не связывали бы с его.
— Это верно, — признал виконт, — но в то же время все они замужние дамы. Я никогда не слышал, чтобы имя Алтона называли одновременно с именем девушки вроде тебя, Леона.
— Если говорить честно, то нельзя сказать, чтобы он за мной настоятельно ухаживал, — сказала ему сестра. — Он говорил комплименты, на людях демонстрировал свою привязанность, но я всегда чувствовала, что он делает это только для того, чтобы не отстать от друзей. Сейчас модно мною восхищаться, но Юстин всегда делал моду сам.
— Тем более ему следовало бы на тебе жениться, — резко заметил виконт. — Ты не хуже меня знаешь, что все были бы готовы к такому повороту дел, еще когда вы были детьми.
— В тот вечер я была почти уверена в победе, — тихо проговорила леди Леона. — Он поцеловал меня, и я почувствовала, что возбуждаю его. Впервые я была почти уверена, что он мой.
— Так, значит, он поцеловал тебя? — переспросил виконт. — Это его уже достаточно компрометирует, и я могу вызвать его на дуэль, если он не сделает тебе предложение.
Леди Леона только рассмеялась, но звучал этот смех отнюдь не весело.
— У тебя точно не все дома, если ты готовишься вызвать Юстина на дуэль, — издевательски сказала она. — Он же стреляет без промаха, милый братец, чего ты никогда не мог добиться при твоей разгульной жизни. Если у тебя рука будет настолько тверда, что ты сможешь удержать в ней пистолет, — уже это будет чудом.
— Хорошо, будь по-твоему, — обиделся виконт. — Я не сошел с ума, чтобы думать, что смогу одолеть это воплощение мужских добродетелей, — но ведь кому-то надо защитить твою честь.
Леди Леона встала из-за туалетного столика и подошла к камину.
— Я все дело испортила, правда? — спросила она. — Мне следовало выйти замуж два или три года назад. Ты помнишь, что в этот день рождения мне исполнится двадцать пять? Кто еще с моей внешностью засиживался так долго?
