Бархатная маска - Остен Эмилия
– Я понял, – поспешно заявил Джеральд.
– Хорошо. – Энджел встал в исходную позицию. – Медленно.
Они раз за разом повторяли, и наконец у Джерри начало получаться. Мальчик выполнял все указания очень старательно: видно было, что авторитет учителя для него непререкаем. Еще бы. Лаис понимала, на что способен Фламбар, неудивительно, что Джерри очарован учителем и пытается достигнуть тех высот, которые ему доступны.
А еще он ему сказки рассказывает. И Тамине.
Что именно сделал Фламбар для того, чтобы дети к нему так привязались, Лаис не могла понять. Он вел себя отчужденно и замкнуто, и тем не менее детвора в нем души не чаяла. Мистер Уилсон и мисс Гривз отчаянно ревновали и на этой почве даже перестали ссориться, объединившись против общего врага. Они старательно не замечали Энджела во время общих трапез, что, по всей видимости, фехтовальщика совсем не трогало, и не упускали случая мимоходом обронить неприятную для Фламбара фразу. Им казалось, что неприятную. Лаис же видела, что Энджела существующее положение вещей скорее забавляет, чем злит: временами его глаза откровенно смеялись, хотя за месяц, проведенный в Джиллейн-Холле, графиня так и не дождалась от учителя ни одной улыбки.
Ей все любопытней и любопытней становилось узнать, что он собой представляет. Не может у человека не быть прошлого, привязанностей, родственников. Все попытки заговорить с Энджелом разбивались о его немногословность, старания вовлечь в общий разговор – об односложные ответы. Казалось, он намеренно окружает себя стеной молчания, как можно меньше соприкасаясь с живым миром и повседневными проблемами. Его речь стала гораздо более внятной, да и с детьми он говорил больше, чем со всеми взрослыми, вместе взятыми. Графиня иногда жалела, что ей не десять лет и она не может забросать Фламбара вопросами, которые временами обрушивала на него Тамина. Уж Лаис бы спросила – о своем.
Она бы спросила, почему он отводит взгляд, когда на него смотришь слишком пристально, почему не глядит в глаза ни женщинам, ни мужчинам дольше нескольких мгновений. Почему запирается в комнате или часами бродит по саду, слушая щебет птиц. Почему человек, всесторонне обученный и прекрасно воспитанный, который мог бы достичь невиданных высот, оставшись в той среде, где получил образование, предпочел работу учителя в самом сердце провинциальной Англии. Человек его талантов и образования легко нашел бы себе занятие при любом европейском дворе. Да и отыскать кому-то его там было бы гораздо сложнее, чем в английской провинции, где каждый новый человек становится объектом пристального интереса.
Это удивляло Лаис больше всего. Что здесь забыл Фламбар? Лорд Эйвери в своем письме ничего не сказал об этом, лишь прислал рекомендацию. И чем дальше, тем яснее Лаис становилось, что учителю фехтования есть что скрывать.
– …А теперь парируйте в «tierce»[4], мастер Джеральд.
Может быть, стоит написать лорду Эйвери, думала Лаис, наблюдая, как Джерри пытается победить своего учителя. Спросить напрямую, что собой представляет Фламбар и в каких историях был замешан. Этот след от веревки не давал Лаис покоя. Она видела такие следы на шеях разбойников, которых иногда вешали в Лестере, – если ловили, разумеется. Однажды Лаис и Роберт проезжали по городской площади, когда с виселицы снимали тела осужденных, и, прежде чем отвернуться, графиня видела и навсегда запомнила этот характерный след.
Возможно, Фламбар – разбойник, ограбивший и убивший настоящего учителя фехтования, ехавшего в Джиллейн-Вэлли, завладевший его рекомендательными письмами и теперь готовящий какую-либо пакость? Не сходилось. Будь Энджел грабителем, давно бы впустил ночью в дом своих дружков и смылся вместе с тем добром, что удастся унести. Все его манеры говорили о том, что человек этот близок к благородному сословию. Привилегированные слуги герцогов часто держались как самые настоящие аристократы. Почему же Аттенборо его отослал? Не сошлись во мнениях? И куда тут приплести следы на шее, черт побери? И, кстати, обычно повешенные не разгуливают по провинциям и не нанимаются учителями фехтования. Висельникам вообще не свойственно бродить. Они обычно спокойно лежат. В могиле. Неудачная попытка самоубийства? Нет, Фламбар не похож на того, кто будет вешаться. В особенности вешаться неудачно. Он из тех мужчин, что пускают себе пулю в лоб. Почему-то Лаис была в этом уверена.
– На сегодня все, мастер Джеральд. – Фламбар отсалютовал мальчику шпагой и бросил ее в ножны, Джерри ответил тем же. – Продолжим завтра. – Он повернулся к яблоням, за которыми скрывалась Лаис, и произнес: – Добрый день, миледи.
А она-то думала, что ее не замечают. Немного смущенная, Лаис вышла из укрытия.
– Миледи. – Месье Венар поднялся и отвесил поклон. Графиня кивнула обоим мужчинам.
– Мистер Фламбар, не пройдетесь со мной по саду? – предложила она.
– Да, миледи.
Оставив перевозбужденного Джерри вместе с французом, охотно отвечавшим на многочисленные вопросы мальчика, Лаис медленно пошла по дорожке прочь от поляны. Энджел подхватил камзол, набросил его и двинулся за хозяйкой.
– Вы очень нравитесь Джеральду, – произнесла Лаис, когда они отошли на некоторое расстояние.
– Я рад.
– Что вы сделали, что он проникся к вам такой симпатией?
Энджел пожал плечами.
– Я всего лишь обучаю его. Хвалю, когда он того заслуживает, и не даю спуску, когда ленится. – Теперь, как только Фламбар смог говорить лучше, голос его оказался глубоким и бархатистым, чуть певучим.
– Остальные учителя делают то же самое, однако Джерри не смотрит на них так, как на вас. Он вам не надоедает?
– Что вы, миледи. – По голосу можно было бы предположить, что Энджел улыбается, однако на его губах улыбки не наблюдалось. – Мастер Джеральд – весьма самостоятельный молодой человек. Он всего лишь хочет поделиться мнением, а я внимательно слушаю.
Это ирония, Лаис могла поклясться.
– Я уже говорила вам…
– Миледи, – мягко прервал ее фехтовальщик. – Для меня честь служить вашей семье.
– Благодарю, – немного растерянно ответила Лаис.
Они прошли под аркой, увитой поздними розами, которые уже отцветали и роняли бледные лепестки на серые плиты дорожки. Фламбар шагал рядом с Лаис, отставая на полшага и заложив руки за спину. Его волосы, растрепавшиеся после тренировки, лежали в живописном беспорядке, и графине внезапно захотелось протянуть руку и пригладить взлохмаченные пряди.
Сад был гордостью Лаис. Конечно, не она сама посадила деревья, но она не дала им окончательно одичать. Предыдущие графини Джиллейн предпочитали не утруждать себя заботами о саде, но Лаис занялась им вплотную. Старые деревья подрезали, маленький ручеек обложили камнем, а графиня собственноручно разбила клумбы с цветами, посадила кусты жасмина, розы и многое другое. Нет, Лаис не стала устраивать идеальный французский парк, она считала, что природа должна быть настоящей, а не походить на театральную декорацию. Здесь не было растений из теплых стран, которые требуют так много заботы, но все же не всегда выживают. Зато английские цветы и кустарники тут росли привольно, лишь слегка направляемые умелой рукой хозяйки. Дорожки, посыпанные белым песком и черным гравием, красиво контрастировали с зеленой травой, а деревянные скамейки прятались под деревьями. Удобно, красиво и по-настоящему. Иногда ей говорили, что сад очень похож на свою хозяйку.
– Давайте присядем. – Лаис указала на лавочку под сенью давно отцветших жасминовых кустов. Фламбар подождал, пока усядется графиня, и затем опустился на скамью. – Вы живете в Джиллейн-Холле уже месяц, но я почти ничего не знаю о вас.
– Вы за этим позвали меня, миледи? – Энджел знал, что вопросов не избежать, и был готов отвечать, но все же явно надеялся, что этот момент настанет не так скоро.
– Мне показалось это странным. Расскажите, если вам не трудно говорить.
– Уже не настолько. – Он откинулся на спинку скамьи и скрестил руки на груди. – Мой отец был одним из доверенных лиц герцога Аттенборо, а мать – экономкой в его лондонском доме. Она умерла, когда я был еще очень мал. Отец жив и служит… своей стране. Герцог оказался столь любезен, что позволил мне получить образование вместе с его детьми. Я был их другом и соратником в играх. Затем времена изменились, и пришлось искать другую службу. Какое-то время я провел на войне, однако вынужден был возвратиться. – На Лаис Фламбар не смотрел, обращался к пучку пожухлой травы у себя под ногами. – Лорд Эйвери, благоволящий ко мне, рекомендовал меня вам.
