Лори Макбейн - Золотые слезы
Mapa развязала ленты на шляпке, сняла ее и поправила прическу. Тусклый свет ламп, заправленных китовым жиром, падая на ее волосы, создавал иллюзию светящегося нимба вокруг головы.
— Могу обойтись и без твоей помощи, — вызывающе отозвалась она.
— Неужели ты и впрямь так решительно настроена? Боже мой, маленькая сестренка восстала против брата и объявляет ему войну! — с усмешкой протянул Брендан. Однако на красивом лице появилась печальная тень, хотя он и старался держаться независимо. — Должен тебе заметить, что это не приведет ни к чему хорошему, Mapa О'Флинн.
Нарочитая веселость брата не обманула девушку. Кроме того, слишком уж невинное выражение появилось на его лице. Mapa всегда боялась, что красота Брендана доведет их до беды. Байронический профиль и слегка раскосые глаза придавали ему дьявольское очарование, притягивавшее женщин и вызывавшее в душе Мары смешанное чувство восторга и отвращения.
— Тебе не о чем беспокоиться, малышка. Разве я когда-нибудь подводил тебя?
— Нечего мне зубы заговаривать! Ты что же, дурочкой меня считаешь? — Mapa неожиданно заговорила с сильным ирландским акцентом, что нередко случалось, когда она начинала нервничать. — Тебе, наверное, интересно будет узнать, что именно дон Луис подсказал мне, что необходимо пересчитать наши деньги.
Брендан, неплохой актер, все же не смог скрыть своего негодования.
— Я вижу, ты успел свести с ним тесное знакомство не только за рюмкой бренди, но и за карточным столом! — воскликнула Mapa. — Покажи мне деньги, Брендан!
— У меня их нет, Mapa, — признался он, почесав в затылке, и, сохраняя спокойствие философа, добавил: — Я потерял все до последнего пенни. Как пришло, так и ушло.
Mapa закрыла глаза и постаралась взять себя в руки. И лишь потом посмотрела на брата. Она устремила укоризненный взор в его открытое лицо, как две капли воды похожее на ее собственное, с такими же густыми ресницами и дугообразными темными бровями, тонким носом и полными чувственными губами, которые придавали необъяснимое своеобразие их аристократической внешности.
Она заранее знала все, что скажет брату, поскольку подобные сцены неоднократно повторялись на протяжении долгих лет. И все оставалось по-прежнему, менялись только декорации. Актеры те же, а реплики от многократного повторения потеряли свою остроту.
— Черт бы тебя побрал, Брендан О'Флинн! Ты совсем не думаешь о нас с Падриком. Ты готов отнять у сына кусок хлеба, лишь бы было что поставить на кон!
Брендан подскочил к сестре и до боли сжал ее хрупкие плечи. Она не ожидала ощутить такую силу в тонких пальцах.
— Я убью всякого, кто осмелится сказать такое о Брендане О'Флинне. Я всегда смогу добыть пропитание для своего сына и сестры. Запомни мои слова, Mapa. — Он оттолкнул ее и с недоброй улыбкой добавил: — Похоже, пришло время напомнить о спесивой юной особе, отказывающей всем женихам подряд, которая руководствуется лишь эгоистичными соображениями, тогда как ее замужество помогло бы семье поправить материальное положение. Она бедна как церковная мышь, однако своенравна и капризна, как герцогиня. На ее месте я поостерегся бы обвинять других. Тем более своего брата, безутешного вдовца с ребенком на руках, который готов умереть с голоду, лишь бы не браться за работу, недостойную благородного джентльмена, каковым он является по праву рождения. А ты в это время воротишь нос от богатых господ, чьи деньги могли бы облегчить наше существование.
— Что ж, ты согласен отдать меня замуж за старика, годящегося мне в дедушки? Или за вдовца с дюжиной детей, который ищет для них няньку? Ну уж нет! Я не собираюсь брать на себя роль мученицы даже во имя благополучия твоего и Падрика. И потом, разве ты тоже не отказывался от хороших партий, считая их недостаточно блистательными для известного актера, каковым ты себя возомнил?
— Ты холодная и злая женщина, Mapa. Помяни мое слово, останешься старой девой, если не перестанешь разыскивать прекрасного принца, полностью соответствующего бескомпромиссному идеалу. Все-таки ты дурочка, сестрица. Забыла о своем происхождении? Неужели ты и вправду думаешь, что благородный джентльмен захочет назвать своей женой незаконнорожденную? Да, да, Mapa, мы с тобой бастарды, и не стоит сбрасывать этот факт со счетов. Мы — плод греховной любви ирландской актрисы и графа, вышвырнувшего нас вон, как только ему надоело любоваться нашими смазливыми личиками, — с горькой усмешкой продолжал Брендан. — Тебя постигнет участь нашей бедной мамочки, если ты не перестанешь заноситься слишком высоко. Господа не женятся на актрисах и незаконнорожденных, они предпочитают делить с ними только постель. Поверь, ты будешь получать предложения руки и сердца совсем не часто.
— Меня это не волнует. Я никому не позволю одурачить себя, как когда-то отец одурачил нашу мать. Никто не посмеет унизить меня и причинить боль. И знаешь почему, Брендан? — Девушка лукаво улыбнулась. — Потому что я никогда никому не предоставлю такой возможности. Потому что я разбиваю их сердца, притворяясь влюбленной, а сама смеюсь, глядя в похотливые глаза, и знаю, что им никогда не добиться своего. Можешь считать меня холодной, но я горжусь тем, что мое сердце принадлежит только мне, и ни одному мужчине не удастся в него проникнуть, каким бы коварством он ни отличался. — Mapa перевела дух, разглядывая свои руки, обветренные и покрасневшие от холода. — Мы можем оскорблять друг друга до бесконечности, однако это ничего не меняет. У нас не осталось денег на жизнь в твоем чертовом Сан-Франциско. Или ты думаешь, что мы действительно будем ходить там по россыпям золотых самородков, отшвыривая те, что помельче, и выбирая самые крупные? — саркастически поинтересовалась она.
Брендан задумчиво пощипывал бровь. Mapa хорошо знала этот его жест, который означал, что брат мучительно подыскивает слова, чтобы убедить ее в том, в чем сам совсем не уверен.
— Зачем ты это сделал, Брендан? — устало спросила она. — О чем ты думал, когда ставил деньги на карту?
— Я не мог упустить шанс поправить наше положение. Я должен был так поступить, Mapa. Деньги таяли на глазах, — умоляюще произнес Брендан. — И потом… иногда в меня словно бес вселяется. Ничего не могу с собой поделать в такие минуты. Мои руки сами тянутся к картам, и я не могу сдержаться, поскольку уверен, что на этот раз обязательно выиграю. Это похоже на какую-то лихорадку… — в смятении говорил он. — Если бы я тогда выиграл!.. Дела наши были плохи, так как билеты и снаряжение обошлись в такую сумму, на которую я никак не рассчитывал. Все словно с ума посходили! Ну что же мне оставалось делать? Мужчина может позволить себе рискнуть ради своих близких.
