Лиза Хигдон - Когда ты станешь моей
Она покосилась на своего обидчика. Тот раздраженно отталкивал двух своих слуг, пытавшихся оказать ему помощь, и одновременно изрыгал нешуточные угрозы в ее адрес. Лоб, нос и щеки толстяка покрывал толстый слой белой пудры. Кровь все еще тонкой струйкой сочилась из пореза на макушке, стекая по его виску и щеке. Лаура едва заметно усмехнулась. Этот отвратительный толстяк, который несколько минут назад напугал ее чуть ли не до смерти, стал сейчас удивительно похож на знаменитого клоуна Гримальди, раскрашивавшего лицо в красный и белый цвета.
Роско всплеснул тощими руками и плаксивым голосом изрек:
– Ведь ты всех нас по миру пустила, мерзкая девчонка! Мы разорены! Лорд Эмори – наш самый щедрый патрон!
Лаура протяжно вздохнула – снова без работы.
Роско тяжело опустился на трехногий стул у туалетного столика. Слугам наконец удалось поднять раненого толстяка на ноги и вывести в коридор. В уборной повисла напряженная тишина.
К счастью, именно в это мгновение на пороге появилась Селия. Ей хватило одного беглого взгляда, чтобы оценить ситуацию.
– Довольно тебе визжать, как рыбная торговка, Роско! – сердито произнесла она. – Я все улажу. Эмори не станет мстить ни тебе, ни Лауре. Кстати, хотела тебе сказать, нынче у нас богатая выручка. Кассовый ящик у Асы, если тебе это интересно.
Режиссер с необыкновенной резвостью вскочил на ноги и через миг очутился у двери. Но в проеме он приостановился, оглянулся и бросил Лауре:
– Но уж тебя-то я больше на порог не пушу, так и знай! Дверь за ним с треском захлопнулась.
– Как мелодраматично, – вздохнула Лаура. – Зато коротко и ясно, тут уж ничего не скажешь. – Из груди ее снова вырвался протяжный вздох.
– Глупости, – фыркнула Селия и легко, словно мотылек, выпорхнула из уборной, чтобы тотчас же вернуться в компанию грузного одышливого господина.
– Познакомься, дорогая, это мой добрый друг, лорд Чарльз Белгрейв. Уверена, он сумеет успокоить Эмори. Представь себе, милый, этот негодник обидел нашу малышку Лауру, а теперь еще и грозит ей всяческими карами за то, что она с перепугу хватила его по глупой голове склянкой с пудрой.
– Дорого бы я дал, чтобы присутствовать при этой сцене, – расплывшись в улыбке, пробасил Белгрейв.
Поймав на себе его игриво-изучающий взгляд, Лаура с ужасом обнаружила, что вся ее одежда по-прежнему состоит из одной сорочки, к тому же и разорванной у ворота после стычки с лордом Эмори. Но вместо того чтобы смущенно потупиться, она с вызовом вскинула голову.
Улыбка на физиономии Белгрейва стала еще шире.
– Этот бездельник заслужил хорошую взбучку за оскорбление столь миленькой и талантливой девицы. Не тревожьтесь ни о чем, моя дорогая, я с ним потолкую.
Селия удовлетворенно кивнула. Когда ее покровитель покинул уборную, она весело подмигнула Лауре.
– В нижнем ящике комода, в дальнем левом углу, у меня припасена бутылка бренди. Хлебни глоточек, это пойдет тебе на пользу. А я пока пойду приглажу растрепанные перышки нашего чучела Роско, чтобы он больше не смел на тебя дуться.
Лаура кивнула, заставив себя улыбнуться. Ей не верилось, что Селия способна усмирить ярость директора. Она отыскала бутылку, налила в стакан немного бренди и залпом выпила. Напиток обжег ей губы, язык и гортань, но после по всему телу разлилось тепло. Она вздохнула.
Трогмортона вполне можно было понять. Бедняга вместе со всеми актерами своего жалкого театрика всецело зависел от Эмори да еще двух-трех меценатов и привык во всем им угождать. И если противный толстяк не на шутку разозлился, если он потребует, чтобы обидчицу примерно наказали, что ж… Роско осуществит свою угрозу. И она снова очутится на улице без гроша в кармане.
Лаура оделась и заботливо уложила в комод костюм пастушки. Наверное, ей больше не придется его надевать. Она провела ладонью по короткой юбке, коснулась пальцем посоха… и захлопнула крышку.
В театре воцарилась тишина. Все актеры и рабочие сцены, покончив со своими делами, разбрелись по домам. Ничто не мешало Лауре предаваться горестным размышлениям. Но стоило ей в очередной раз с грустью обратить взор в прошлое, как в коридоре послышались шаги. Лаура сразу узнала стремительную, танцующую походку Селии.
– Ну так вот, дорогая, чучело признал, что ты имела право на самозащиту, когда Эмори на тебя набросился, – с порога выпалила Селия.
Лаура ушам своим не поверила.
– Значит…
– Я Трогмортону на всякий случай намекнула, что его сиятельству вряд ли понравится, если свет узнает, что актриса огрела его по голове склянкой с пудрой. Это во-первых. А во-вторых, мне пришлось его заверить, что у тебя тоже есть тайный покровитель… тот куда богаче и могущественнее Эмори. И что он будет взбешен, если ты ему сообщишь, как с тобой обошелся в этой уборной наш патрон и покровитель. Последний аргумент его просто сразил, поверь!
Лаура так и прыснула со смеху.
– Ты неподражаема.
– Знаю. – Селия скорчила забавную гримасу. – Ну а теперь давай-ка выпьем по глотку за нашу победу над чучелом и Эмори. Белгрейв мне сказал, что он препротивный тип. Он заметил, что многие с удовольствием стукнули бы его по макушке, но только не банкой с пудрой, а чугунной гирей.
Улыбка на лице Лауры погасла. Она зябко поежилась и пробормотала:
– Знаешь, у меня от всего этого такой тяжелый осадок на душе. Ведь я поневоле обзавелась врагом, да еще таким могущественным! А покровителей у меня нет, что бы ты там ни насочиняла чучелу. Доблестный рыцарь не защитит меня от дракона.
Селия беззаботно пожала плечами:
– Этому горю легко помочь. Враждовать с пэрами опасно, что и говорить, но тесная дружба с одним из них может защитить от мстительности другого. Надо только знать, с кем выгоднее быть в хороших отношениях, вот и все.
– Боюсь, именно так все и обстоит. – Лаура задумчиво поднесла к лицу стакан с остатками бренди и вдохнула терпкий аромат. – И долго тебе пришлось постигать все эти премудрости? Тебе как-то удается находить верный тон в обращении со знатью, ты вертишь своими покровителями, как хочешь. – Она отставила стакан в сторону и с улыбкой закончила: – Но ведь ты не в Мейфэре родилась, Селия! Откуда у тебя все это?
Селия, мгновение поколебавшись, беззаботно ответила:
– Я поступила в прислуги в дом одного графа, когда мне было шесть. Состояла при кухне. Уже тогда держала глаза и уши открытыми, а через несколько лет мне доверили уборку комнат. И я стала еще внимательнее ко всему присматриваться и прислушиваться. Запоминала, во что леди одеваются, как говорят, старалась их копировать. Знаешь, я ведь даже читать выучилась только ради того, чтобы быть в курсе светских новостей, о которых писали в газетах. Представь себе, в среде слуг царит такая же враждебность. Там плетутся такие же интриги и пересказываются такие же злые сплетни, как и в аристократических салонах. Разница только в том, что челядь грубее и злее господ. Я прошла отличную выучку и многое поняла, пока была еще ребенком, а в пятнадцать оказалась в постели моего хозяина графа.
