Сандра Дюбэй - Неукротимый
Шайна не поверила словам Габриеля, но решила не затевать с ним спор – пока по крайней мере. Габриель же тем временем расположился возле камина и протянул обутые в сапоги ноги поближе к огню. Шайна помнила свою клятву – никогда и ни о чем не заговаривать с этим человеком, но обстоятельства складывались так, что она не могла не задавать вопросы. И очень хотела бы получить на них ответ.
– Как вы собираетесь поступить со мной? – спросила она, подходя поближе к огню.
– Оставлю вас здесь, – ответил он. – Не могу же я вас отпустить?
– Можете, – возразила Шайна. – И это было бы для вас самым лучшим способом разрядить ситуацию. Поступите благородно.
– Но я же неблагородный человек, не так ли? – парировал он. – И разве вы не поклялись отомстить мне за вашу потерянную невинность и поруганную честь?
Последнюю фразу он сказал с нажимом, и она больно задела Шайну. Стараясь не показать, как он ранил ее этой фразой, она повернулась к Габриелю.
– А если я дам слово, что никому не расскажу и никому не стану жаловаться? – закинула она удочку. – Нет, я не рискну поверить вам, – тихо ответил он.
Зеленые глаза Габриеля скользнули по сверкающей волне белокурых волос и тонкой фигурке девушки, которую он сжимал в своих руках в ту ночь, когда заставил ее возненавидеть себя. Перед взором Габриеля вновь возникла яркая картина той ночи. Он в мельчайших подробностях вспомнил нежность кожи и серебристый шелк волос Шайны, услышал ее прерывистое дыхание и тихие стоны.
Воспоминание было таким сильным и мучительным, что Габриелю стало не по себе. Он вскочил и быстро отошел от камина к столу, на котором стояла откупоренная бутылка вина.
– Хотите глоточек? – спросил он, поднимая бутылку.
– Нет, благодарю, – напряженным голосом ответила Шайна. – Я помню…
Лицо Габриеля вспыхнуло.
– Да как вы… У меня и в мыслях не было… – От негодования у него перехватило дыхание. – Я привез вас сюда вовсе не для того, чтобы сделать своей любовницей.
Шайна потерла ладони. Ее знобило даже возле весело пылавшего камина.
– А для чего тогда? Сделать меня своей пленницей?
Его глаза лукаво блеснули.
– Почему – пленницей? Будете, как и собирались, служанкой. Какая разница – в этом доме или другом?
– Большая разница, – возразила Шайна. – Тот хозяин, у которого я должна была работать, не стал бы насиловать меня.
Габриель прикусил язык, с которого была готова сорваться ехидная фраза. Он хотел было напомнить, что Шайна поначалу с явным удовольствием принимала его ласки и даже отвечала на них, и лишь потом резко изменила свое отношение к ним. И к нему. Вместо этого он спросил:
– Почему вы думаете, что хозяин – любой хозяин – имея под своей крышей красивую молодую служанку вроде вас, не предложит рано или поздно разделить с ним его кровать?
Шайна презрительно фыркнула. Поначалу его аргументы показались ей бессмысленными – ведь она не была служанкой. Но затем, с усилием вернувшись к своей роли, она ответила:
– Не все мужчины столь безнравственны, как вы, мистер Габриель Форчун!
Высоко задрав подбородок, она отвернулась, искренне считая, что именно за ней осталось последнее слово в их перепалке.
Не сразу до нее дошел смысл слов Габриеля: «Красивая служанка вроде вас». К своему удивлению, Шайна почувствовала, как забилось ее сердце и холодок пробежал по коже. Он считает ее красивой. Он желает ее.
Негодуя на себя, она отогнала эту мысль. Он сломал ее – бездумно, безрассудно, нимало не заботясь о том, что будет с нею дальше. Этот заносчивый красавец, обрученный с другой женщиной. И он еще предлагает ей быть служанкой в его доме!
Габриель внимательно наблюдал за чувствами, отражавшимися на лице Шайны. Он специально предложил ей стать его служанкой, рассчитывая на то, что раздражение заставит ее выдать себя и признаться, что она вовсе не прислуга и никогда не станет мыть посуду в чьем-то доме.
Правда, слов этих Габриель не дождался, но, пристально наблюдая за реакцией Шайны на его предложение, он понял, что близок к разгадке ее тайны. У него больше не осталось сомнений в том, что роль служанки – не более чем маска. Ну что ж, еще немного терпения, и он будет знать всю правду. Время на это пока что есть.
В дверь снова постучали. Габриель, удивленно подняв брови, отправился отпирать, а Шайна бесшумно подобралась поближе к двери в надежде подслушать разговор и понять, что случилось.
– Надвигается шторм, капитан, – сказал О'Мара открывшему дверь Габриелю. – Большую часть груза мы уже переправили на берег. А тот, что остался, я велел покрепче привязать, а команде разрешил сойти с судна до окончания шторма.
– Все сделано правильно, – похвалил Габриель помощника. – Только скажи мне, Эдвард, а не осталось ли кого-нибудь из людей, кого можно послать в ближайший кабачок за едой? Я ужасно проголодался, а в доме, как на грех, нет ни крошки.
– Молодой Томас, – немедленно откликнулся О'Мара. – У него здесь никого нет, так что я предложил ему пойти ко мне. Правда, вы знаете, он маленько чокнутый…
– Ну уж не настолько, чтобы не найти кабака, – усмехнулся Габриэль. – Тем более что это прямо в конце улицы, даже сворачивать никуда не надо. Пошли его. Пусть принесет, что у них есть. На двоих. Дай ему вот это и скажи, что он получит еще столько же, если успеет обернуться до начала шторма.
– Сделаю, кэп, – кивнул О'Мара.
Входная дверь распахнулась под порывом ветра, окатившим обоих мужчин обжигающим холодом. О'Мара поспешил прочь, а Габриель задержался еще на минуту в дверном проеме, глядя на быстро летящие по небу свинцовые облака. Да, шторм надвигается нешуточный. Надо бы пойти в гавань и самому проверить, надежно ли закреплено судно и оставшийся на борту груз. Если, не дай бог, «Золотую Фортуну» сорвет с якоря, она может не только повредить себе корпус – она и док разнесет в щепки.
Но можно ли оставить без присмотра его гостью? Она, конечно, не знает, где находится, но удержит ли ее это от попытки сбежать? А что, если сказать ей, к примеру, что вокруг дома выставлен дозор? Она знает, что экипаж ее терпеть не может. Пожалуй, девица не рискнет в такой ситуации бежать, зная, что пощады от пиратов ей ждать не приходится. Уж если они поймают ее при попытке бежать, то…
Габриель решил, что все придумал правильно, и вернулся в дом, чтобы сообщить своей пленнице о том, что дом окружен людьми из его экипажа.
Но когда он вошел в комнату, недоброе предчувствие охватило его.
Да, его план был хорош. Жаль только, поделиться им было не с кем.
Заднее окно в комнате оказалось открытым нараспашку. Бешеный ветер влетал внутрь, трепал тяжелые занавески, рассыпал по ковру пепел и искры из горящего камина. Комната была пуста.
