Элизабет Чедвик - Любовь не кончается: Джулитта
— Как ты сказал? — Оберт подскочил в кресле.
— Да, его звали именно так. — Джулитта кивнула головой. — Госпожа Агата сказала, что он очень важный и влиятельный человек и что если мы с мамой не покинем ее дом немедленно, то закончим жизнь на виселице. Видит Бог, я не хотела его смерти, — жалобно повторила она, бросив на Оберта полный немой мольбы взгляд. — Но он сделал мне больно.
Вспомнив о своих обязанностях, Бенедикт поспешно перевернул пузырь и приложил его к лодыжке Джулитты другой, более прохладной, стороной.
— Конечно, любой мужчина взвоет, получив удар между ног, — со знанием дела заметил он, — но вряд ли умрет от этого. Ты маленькая и щуплая как воробышек и вряд ли смогла бы причинить ему сильный вред. С Вульфстаном не справился бы и взрослый мужчина. Готов поспорить, что до могилы его довела собственная похоть.
— Не так важна причина. Главное, что он мертв. — Почесав подбородок, Оберт посмотрел на Джулитту. — Не думаю, что кто-нибудь станет разыскивать вас с матерью. Вульфстан был довольно значительной фигурой среди городских торговцев, и обстоятельства его смерти, вероятнее всего, попытаются скрыть. А слухи быстро прекратятся. — Он скрестил руки и, посмотрев в сторону, тихо пробормотал: — Хм, баня?! О чем только думала Эйлит?
Он украдкой посмотрел на сидящую перед камином стройную девочку. Старое платье Фелиции, перетянутое на талии тесьмой, сидело на ней как мешок. Несмотря на то, что сейчас Джулитта выглядела не лучшим образом, Оберт не мог не заметить, что в один прекрасный день она обещала превратиться в подлинную красавицу, способную затмить любую сказочную королеву.
Волосы на его затылке шевельнулись от смутного предчувствия опасности.
— Завтра, — торопливо вымолвил он, обращаясь к Бенедикту, — завтра ты отправишься в Улвертон и привезешь сюда Рольфа.
Фелиция широко распахнула занавески, впустив в комнату поток по-весеннему яркого солнечного света. Пробежав по рассыпанным по полу зеленовато-золотистым щепкам, желтые лучи метнулись к изголовью кровати, на которой среди многочисленных подушек лежала Эйлит.
Фелиция подставила лицо навстречу теплу. На свету тонкие ниточки морщинок, бороздивших ее оливковую кожу, стали более заметными, и все же она выглядела значительно моложе своих тридцати восьми лет.
По сравнению с ней ее ровесница Эйлит смотрелась почти старухой. Некогда румяное лицо посерело, кожа висела на костях дряблыми складками. Прекрасные голубые глаза померкли, а густые волосы поредели и из светлых превратились в тускло-желтые. Эйлит совсем не походила на ту цветущую молодую женщину, которую Фелиция знала много лет назад. Сейчас она стояла на пороге смерти, и с этим уже ничего нельзя было поделать.
Чтобы хоть как-то подбодрить умирающую подругу, Фелиция открыла ставни, окончательно впустив в дом весну.
Комната наполнилась жизнерадостным пением птиц. Издалека слышались язвительные крики чаек. Во дворе Бенедикт отдавал наставления одному из конюхов.
— Ты посылаешь его за Рольфом, да? — неожиданно прошептала Эйлит.
Отойдя от окна, Фелиция присела на край кровати и взяла Эйлит за исхудавшую, покрытую грубыми мозолями руку Ее пальцы нащупали выступавшие из-под кожи кости.
— Да. Бенедикт выезжает сегодня, но он сможет привезти Рольфа не раньше чем через неделю.
«Боюсь, что так долго ты не протянешь», — подумала она про себя, но Эйлит, похоже, прочитала ее мысли и со слабой улыбкой кивнула головой.
— Я не хочу его видеть, даже в последний раз. Если к его приезду меня еще не завернут в саван, прошу, не показывай ему мое тело. — Она закашлялась, на глазах выступили слезы. — Пусть он запомнит меня такой, какой я была прежде. Обещай мне.
Некоторое время Фелиция молчала, не в силах вымолвить ни слова. На ее глазах умирала прекрасная, добрая женщина, спасшая жизнь маленькому Бенедикту.
— Обещаю.
Эйлит перевела затуманенный взгляд на залитое светом окно. Фелиция крепче сжала ее руку.
— Неужели ты до сих пор не простила его? — Она знала об обстоятельствах, при которых Эйлит покинула Улвертон, лишь понаслышке, но зато воочию видела, какие тяжкие последствия имел ее опрометчивый поступок.
Эйлит снова закашлялась.
— Я простила его уже давно, — призналась она. — Я ведь хорошо знаю его натуру. Кроме того, в случившемся была доля и моей вины. Я слишком долго отказывалась видеть очевидное, а когда мои глаза наконец открылись, не смогла смириться с тем, что увидела. — Она помолчала, а потом добавила: — Рольфа я простила с легкостью, но простить себя так и не смогла.
Не найдя подходящих слов, Фелиция ограничилась протестующими возгласами. Что бы ни сделал Рольф, Эйлит взваливала всю тяжесть вины на свои плечи. И сама наказывала себя. Себя и дочь.
— Я согрешила с убийцей моего брата, — продолжала Эйлит, не глядя на подругу. — Я зачала ребенка от Рольфа у костра на языческом празднестве. Вчера священник не хотел отпускать мне грехи, хотя я уверяла его, что полностью раскаиваюсь.
Фелиция начала что-то понимать.
— Эйлит, перестань терзать себя, — резко сказала она. — Прошлое уже не вернуть. Возможно, если бы ты не раскаивалась так сильно, то тебе не пришлось бы пройти через весь этот ад. Кто знает, может, тебе следовало вернуться к Рольфу, — вполголоса добавила она.
Эйлит снова отвернулась к окну. Казалось, яркий свет манил и звал ее.
— Я так и не смогла найти дорогу домой, — прошептала она. — Все вокруг выглядело незнакомым и чужим.
Открылась дверь, и в комнату вошла Джулитта. В руках она несла кувшин с букетом весенних цветов. Фелиция заметила, что девочка почти не хромала. Видимо, приложенный Бенедиктом компресс сделал свое дело. Джулитта расчесала свои рыжие волосы и заплела их в аккуратную косу, на щеках появился легкий румянец.
— Бен. Ой, Бенедикт разрешил мне нарвать в саду цветов и принести их сюда Он сказал, что я могу взять этот кувшин, потому что вы им почти не пользуетесь, — нерешительно проронила она.
Фелиция покосилась на красивый глиняный кувшин. Она действительно крайне редко доставала его и берегла для особых случаев, как самый ценный. Впрочем, разве сейчас не особый случай? Ей стало совестно за себя.
— Конечно, детка. Все в порядке. Цветы очень красивые, не правда ли, Эйлит?
— Да, очень, — согласилась Эйлит и прикрыла веки: в глазах зарябило от многоцветия красочных ирисов, лилий и жимолости. — Я очень любила свой сад в Улвертоне.
Джулитта осторожно поставила кувшин на сундук у кровати. По комнате распространился нежный сладковатый аромат. Фелиция деликатно прокашлялась и, сославшись на неотложные дела по хозяйству, покинула спальню, оставив дочь и мать вдвоем.
