Лиз Карлайл - Укрощенный дьявол

– Не распускайте сплетни о семье, Бетси, – строго сказала Обри, чувствуя, что ее лицо заливает густая краска, – это непристойно.

– Во всяком случае, – лишь на мгновение опустив голову, продолжила Бетси, – эта леди Уолрейфен приезжала сюда всего три-четыре раза. Но, мэм, она была очаровательна! – Бетси снова посмотрела на рыжеволосую женщину. – Она ничего из себя не строила, вы понимаете, что я имею в виду. Однажды на Рождество она привезла нам всем подарки и помогла миссис Дженкс собрать корзины с угощением для арендаторов. Однако старый граф мало заботился о Кардоу.

– И его сын, очевидно, тоже. – Обри все еще была сердита на то, что лорд Уолрейфен не обращал внимания на ее письма о разрушающейся западной башне.

– Давайте отнесем его вниз, мэм. – Бетси просительно посмотрела на Обри. – Она красивая, а кроме того, портрет раньше висел в большом зале, над южным камином. А тот большой старый щит с отвратительной вороной можно перевесить в галерею.

– Я уверена, что это ворон, а не ворона, Бетси, – мягко поправила ее Обри. – И могу сказать, что не вижу ничего плохого в том...

Страшный грохот не дал ей закончить фразу. Раздался низкий нечеловеческий вой, как будто у них под ногами разверзлась могила, плиты пола задрожали, Бетси закричала, пламя фонаря дико заплясало. Боже правый! Что это – землетрясение? Лавина? В Сомерсете?

Внизу во дворе поднялся крик.

– Бегите! – кричал кто-то из лакеев. – Боже мой, бегите!

И внезапно Обри все поняла; в следующее мгновение она уже стремглав неслась сквозь темноту, позабыв о привидениях и фонарях. Выбежав на лестничную площадку, она вслепую ухватилась за веревочный поручень, изо всех сил стараясь удержаться и не полететь кувырком, пока ноги несли ее вниз по полукруглым крутым ступенькам.

– О Иисус, Мария и Иосиф! – молилась Бетси, следуя позади нее. – Должно быть, кто-то умер!

Сдерживая крик, Обри продолжала бежать; через два пролета перед ней оказалась толстая дубовая дверь, ведущая на подвесную галерею, и Обри в отчаянии схватилась за засов.

– О Господи, о Господи! – повторяла Бетси, пытаясь помочь ей.

Вой затих, но где-то плакал ребенок, и лакей продолжал кричать. Ржавый засов поддался, придавив Обри большой палец, и, оказавшись снаружи, она, позабыв обо всем, устремилась вдоль ограждения, слыша, что Бетси не отстает от нее, и увидела груду камней, рассыпавшихся по крепостной стене, и покачивающуюся половину западной башни, похожую на кровавую рану, – разрушение уничтожило тридцать футов парапета. Через двор бежали мужчины, и Обри с Бетси тоже побежали.

– Назад, миссис Монтфорд, назад! – закричал Певзнер, когда они как раз достигли разрушенного парапета. – Она вся сейчас упадет!

Но в этот момент Обри заглянула за край ограждения. «Боже, о Боже!..» Она прижала ладонь ко рту, увидев среди обломков, усыпавших расположенный внизу цветник, клочок белой ткани, разбросанные школьные учебники и маленькую, тянущуюся к небу ручонку.

– Айан! – в страхе закричала она. – Айан! Айан!

Обри почувствовала, как Бетси обхватила ее за талию и тянет назад от края, и на мгновение воспротивилась ей, а затем, инстинктивно оттолкнув Бетси, побежала обратно к северной башне с единственной мыслью: «Нужно спуститься вниз, нужно добраться до Айана».

Что было после этого, Обри плохо помнила, но каким-то образом они вернулись назад вдоль высокого ограждения и по уцелевшим ступенькам спустились в парк. Обри помнила, как бежала по дорожкам к цветнику, отталкивая от лица ветви деревьев, а потом в слезах опустилась на колени у камней, но два садовника оказались там раньше ее.

Певзнер издали продолжал кричать им, чтобы они уходили, что остаток башни падает, но Обри не обращала на пего внимания. Садовники продолжали отодвигать камни, и затем один из них, Дженкс, просунул руку под грудь Айана.

– Он дышит! – воскликнул Дженкс, вытаскивая ребенка из-под обломков.

– Бежим, миссис Монтфорд! – Второй садовник схватил Обри за руку. – Бежим!

Она услышала, как у нее за спиной застучал еще один камень, скатываясь с парапета, но из страха за Айана не могла пошевелиться, однако, сильно хлопнув Обри по спине, Бетси заставила ее двигаться. В ту же секунду снова раздался гул, и обломки камней, бревна и доски – все, что оставалось от западной башни, – обрушились позади них. Они отнесли Айана в дом, и Бетси, быстро пройдя в кухню, послала мальчика-слугу за доктором Креншоу.

Айана отнесли в его комнату, находившуюся рядом со спальней Обри и отделенную от нее только гостиной, и положили на кровать.

– Мама, – едва слышно прошептал Айан, подняв веки, – мама, майор... гулял. Обвал. Камни... камни посыпались вниз.

Плача, Обри нежно приложила руку к покрытому пылью лбу Айана и сказала, чтобы он лежал спокойно. Стоявший по другую сторону узкой кровати Дженкс, старший садовник, поймал ее взгляд и покачал головой.

– Пьян, – беззвучно, одними губами произнес он и кивком головы указал на второго садовника. – Фелпс оттащил его. Майор потерял сознание, мэм, но почти не пострадал.

Зажмурившись, Обри подумала о лорде Уолрейфене, о его жестокости и пренебрежении ко всему, о его вопиющей безответственности. «Это его вина!» – сказала себе Обри. О Боже, она привезла сюда Айана, чтобы обеспечить ему безопасность, а теперь из-за беззаботности одного человека ребенок чуть не погиб!

Открыв глаза, Обри смотрела прямо на Дженкса, не видя его.

– Бог свидетель, он зашел уже слишком далеко, – прошептала она медленно, мрачно и твердо. – На этот раз я убью его.

Креншоу закончил свою работу при свечах. У Айана были сломаны два ребра и палец, сильно вывихнута левая лодыжка, а на голову пришлось наложить шесть швов. Под молитвы Обри доктор произносил такие слова, как «травма» и «контузия», и она старательно пыталась воспринять их, понять, о чем ее спрашивают, и удержать слезы.

По словам садовников, Айан бежал вверх по холму, возвращаясь из деревенской школы, когда увидел Лоримера, который нетвердой походкой шел через парк. Возле западной башни майор споткнулся – или потерял сознание, а затем вниз посыпались камни, сначала всего несколько. Садовники в ужасе увидели, как маленький мальчик бросился в эту мешанину. Слава Богу, опорные столбы парапета приняли на себя натиск обвала, но Айан покалечился, сильно покалечился.

Когда доктор уложил свои инструменты, Бетси села возле небольшого камина, скручивая при его свете бинты, а Обри осталась у кровати, держа ребенка за здоровую руку, которая, слава Богу, теперь была теплой. Лампа, стоявшая на ночном столике Айана, отбросила мрачную тень на лицо доктора, когда он наклонился над своим пациентом, чтобы в последний раз проверить у него признаки жизни.