Барбара Картленд - Заблуждения юности

Так что появление Петрины в бальном зале стало сенсацией, и юная леди понимала, кому обязана своим успехом.

Она и не подозревала прежде, что ее волосы, собранные в высокую прическу, могут пламенеть, словно факел, на ее красиво посаженной головке, или что щепотка белил может сделать ее кожу ослепительно белой, а глаза — такими огромными!

Более того, под скучными и бесформенными платьями, что выбирала для нее кузина Аделаида, скрывалась точеная, изящная фигурка, и это сразу выявилось, когда она попала в искусные руки французской портнихи.

— Я сегодня очень гордилась вами, дорогая, — сказала старая герцогиня девушке, снискавшей несомненный успех на балу у герцогини Бедфордской.

— Но это все благодаря вам, — просто ответила Петрина.

— Но вас стоит хорошо одевать, особенно если учесть, что при этом вы еще можете выражать собственные мысли. Мне никогда не нравились сюсюкающие девицы или такие застенчивые, что глаз не могут оторвать от своих туфель.

Петрина рассмеялась:

— Опекун не считает меня чересчур застенчивой. Напротив, слишком откровенной и прямой. Иногда он просто с ужасом ожидает, что я скажу.

Говоря это, она подумала, что вряд ли графу в ближайшее время угрожает опасность часто слышать ее речи. Хотя он и сопровождал их на несколько балов, граф ни разу не пригласил ее танцевать. Она заметила, что его партнершами были привлекательные и умудренные житейским опытом женщины, как она, впрочем, и предполагала. Клэр подтвердила ее наблюдения.

— Граф почти уже год, — сообщила она подруге, — увлечен леди Изольдой Герберт. Она овдовела совсем юной, во время последней войны, и считается первейшей красавицей.

— Ты думаешь, граф на ней женится?

Клэр пожала плечами.

— Кто знает! Очень многие старались его поймать, но, говорят, его любовные увлечения недолги. Как только он хорошо узнает женщину, она становится ему скучной.

— Ты узнала об этом от брата Руперта?

— О, ему было что порассказать, когда я его однажды спросила о графе! В частности, он сообщил мне, что у твоего опекуна есть любовница. Очень привлекательная женщина! Мне кажется, Руперт сам имел на нее виды, но она ему не по средствам. Ее зовут Ивонна Буврэ. Она певичка в Воксхолл-Гарденс.

— Хотелось бы мне на нее посмотреть!.. — сказала Петрина.

— Сомневаюсь, что старая герцогиня разрешит тебе отправиться в Воксхолл. Это совершенно исключено для молодых девушек, только что начавших выезжать, но, может быть, нам с Рупертом удастся тайно тебя туда провести как-нибудь вечером, так, чтобы никто об этом не узнал.

— Пожалуйста, постарайся! — стала умолять Петрина.

Ей было чрезвычайно любопытно увидеть любовницу графа, хотя она уже и догадывалась, что та темноволосая, подобно леди Изольде.

Мода на светлые волосы и голубые глаза, которую олицетворяла леди Девоншир, стала уходить, и теперь всеобщий восторг вызывали брюнетки, особенно если они походили на леди Изольду.

У нее были волосы как вороново крыло, того же цвета, что и лошади графа. Под высокими, дугообразными бровями сверкали такие же черные глаза, в глубине их вспыхивал пурпурный отблеск; все это подчеркивалось чудесными рубинами, изумрудами и опалами, которые леди Изольда надевала на званые вечера, а платья ее тоже сияли всеми цветами радуги.

— О чем ты задумалась? — спросила как-то Клэр Петрину, приехав к ней в гости на чаепитие.

Девушки сидели в одиночестве — вдовствующая герцогиня после многих часов, проведенных в разъездах по магазинам, отправилась к себе отдохнуть. Им подали чай в маленькую гостиную, которая казалась Петрине самой прелестной комнатой во всем доме.

— Да я думала о леди Изольде.

— Ты вчера с ней познакомилась?

— Откуда ты знаешь?

— Я видела, как ты приехала на бал и стояла рядом с ней. Вы о чем-то разговаривали?

— Она подала мне два холодных пальца и посмотрела на меня, гордо задрав вверх аристократический нос. Этим она и ограничилась.

— И это потому, что ты живешь в Стэвертон-Хаусе. Я встречалась с ней в свете пять раз, но она никогда меня не узнавала.

Петрина рассмеялась:

— Она такая же напыщенная, как мой опекун. Наверное, поэтому она ему и нравится.

Клэр оглянулась, словно опасаясь, что ее могут подслушать, и тихо сказала:

— Руперт говорит, что в клубах ее зовут тигрицей.

— Тигрицей? Почему?

— Потому что она такая пламенная и страстная.

— На мой взгляд, она такой не кажется.

— В этом-то и состоит вся хитрость! Она выглядит холодной и пренебрежительной, пока не остается наедине с мужчиной, который ей нравится.

— А так как ей нравится… граф, — прошептала Петрина.

— Руперт говорит, что они в связи и все теперь бьются об заклад, что он рано или поздно на ней женится.

— Ну, жениться таким образом довольно скучно!..

Клэр засмеялась:

— Но я же говорила тебе: если хочешь подцепить мужа, надо надеть на него наручники и силком подтащить к алтарю. Мужчины не очень-то любят добровольно вступать в брак.

Она заметила недоуменный взгляд Петрины и рассмеялась еще громче.

— К тебе это не относится, и ты это прекрасно знаешь. Ведь ты богатая наследница! Руперт говорит, что все модные щеголи расхваливают твои привлекательные качества, включая и банковский счет.

— Я об этом догадывалась, — ответила Петрина.

Петрина вошла в Стэвертон-Хаус вслед за вдовствующей герцогиней, которая двигалась с трудом, уже не первый год страдая от ревматизма.

Дворецкий поклонился им в своей обычной подобострастной манере и, когда герцогиня стала подниматься по лестнице, сказал Петрине:

— Его светлость желает побеседовать с вами в своем кабинете.

Петрина почувствовала внезапное волнение: первый раз за две недели, что она жила в Стэвертон-Хаусе, граф хотел ее видеть.

Она сделала над собой усилие, чтобы продолжать неспешно шествовать за дворецким, хотя ей хотелось броситься со всех ног вперед. Дворецкий открыл дверь из красного дерева с золотой отделкой и объявил:

— Мисс Линдон, милорд!

Граф сидел за столом и что-то писал. Петрина подошла к нему, и граф встал. При этом она подумала, что никто не умеет выглядеть так внушительно и в то же время изящно, как ее опекун.

Другие мужчины тоже заботились о своем внешнем виде, — их одежда была так же элегантна и хорошо скроена, как у графа, но на нем все сидело как влитое, ничто не сковывало его движений — словом, изысканная одежда на этом джентльмене была так же привычна, как скучающее выражение — на его лице.

«Но сейчас граф как будто скучает меньше», — подумала Петрина, когда он окинул ее острым взглядом, словно желал найти погрешности в туалете.