Барбара Картленд - Любовный узел
— Я сказал «нет», и это значит «нет», — решительно заявил герцог. — Ты достаточно мучила меня, но теперь я избавился от этого наваждения и не собираюсь начинать все сначала.
Анастасия рассмеялась, и в этом смехе слышалась неколебимая уверенность в своих чарах. Потом она сказала совершенно другим тоном:
— О, друг мой, как могла я быть настолько глупа, чтобы не принять твоего предложения! Но откуда мне было знать, что ты станешь тем, кем стал?
Она глубоко вздохнула.
— Я была бы такой блистательной герцогиней!
— Зато теперь ты такая блистательная графиня! — парировал герцог. — Так что давай забудем прошлое и пойдем каждый своей дорогой, как ты и намеревалась поступить, когда бросила меня!
— У меня никогда не было такого любовника, как ты! — сказала Анастасия.
— Но было достаточно мужчин, с которыми ты могла бы меня сравнивать!
— Разумеется, — признала Анастасия.
Он не смог удержаться от смеха, настолько подобная беззастенчивость была типична для нее.
Они достигли уже конца аллеи и, повернув, медленно пошли назад к дому.
— Ты приедешь навестить меня завтра?
— Это невозможно, даже если бы я и хотел, — ответил герцог. — Я еду в Линд, где устраиваю прием.
— Твой дом на самом деле так красив, как о нем говорят?
— Он великолепен!
Ему хотелось подробнее рассказать о сокровищах Линда, чтобы задеть ее за живое, но, поскольку она не отвечала, он решительно объявил:
— Что бы ты ни задумала, мой ответ — нет, Анастасия! «Обжегшись на молоке, дуй на воду» — вот мой девиз, который я твердо намерен помнить! Тем более теперь, когда ты получила то, к чему так стремилась, тебе следовало бы сделать над собой усилие и попытаться вести себя как подобает.
— А кто сумеет держать меня в руках, кроме тебя, дорогой мой? — спросила Анастасия. — Я обожала тебя, потому что ты был таким властным, мужественным, таким непохожим на остальных мужчин, которые вечно ползали у моих ног.
Он знал, что это было правдой. В припадке ревности он часто грубо обходился с ней, бесцеремонно тряся за плечи, когда она кокетничала с другими мужчинами, и угрожая побить ее, если она упорствовала. Было в ней что-то дикое, необузданное — возможно, виной тому была ее русская кровь. Ему казалось забавным, что теперь ей приходится расплачиваться за былые грехи.
Они остановились рядом с домом, там, где из окон падал свет, и герцог сказал:
— Спокойной ночи, Анастасия, и прощай. Было приятно снова увидеть тебя, но запомни, что мой ответ — нет.
— Ты так уверен в этом? — спросила она.
Он понял, что она смеется над ним.
Вернувшись в гостиную, герцог подсел к канцлеру казначейства, намереваясь обсудить с ним предстоящий бюджет. Их беседу, однако, вскоре прервали, и тут герцог с удивлением обнаружил, что в числе приглашенных к обеду была леди Брэнстон. Он не заметил ее раньше, поскольку все его мысли были заняты Анастасией.
Поскольку леди Брэнстон была очень красива и, как он подозревал, питала к нему явную слабость, он с готовностью повернулся к ней, словно желая отвлечься от тяжелых мыслей.
— Я с таким нетерпением жду завтрашнего дня, мне так хочется увидеть Линд, — воскликнула она с улыбкой, которую он нашел очень привлекательной.
Она, без сомнения, была полной противоположностью Анастасии. Со своими золотистыми волосами и голубыми глазами она являла собой пример чисто английской красоты, такой знакомой, почти обыденной, лишенной всякой экзотики.
— Я мечтаю показать вам мой дом и все мои сокровища, — ответил герцог.
— Это будет восхитительно! — сказала леди Брэнстон. — И поскольку все это принадлежит вам, несомненно, мне покажется, будто я попала в волшебную страну.
Ее улыбка манила, очаровывала.
— Я хочу, чтобы вам у меня понравилось, — сказал герцог, — и если вы расскажете мне, что хотели бы посмотреть или сделать, мы сделаем это вместе.
Он откровенно флиртовал с ней и не сомневался, что при первом же удобном случае она окажется в его объятиях. С самого начала он знал, какие чувства она испытывает к нему, хотя она была достаточно умна, чтобы не показывать этого. Не будь он столь циничен, герцог мог бы даже подумать, будто это он добивается ее расположения, а не наоборот.
Но в настоящий момент герцог был готов охотно пойти ей навстречу. Он отлично знал, что среди знакомых ему светских дам редко кто мог сравниться с леди Брэнстон красотой или остроумием. И никто не увидит ничего плохого в том, что она станет его любовницей, коль скоро они будут вести себя осмотрительно и благоразумно.
У него не было никакого представления о том, что думает по этому поводу лорд Брэнстон. Однако леди Брэнстон уже несколько раз очень тонко намекала ему, что муж слишком стар и не способен ее понять. Герцогу было совершенно ясно, что он занимается с ней любовью не так часто, как ей хотелось бы. Поэтому в ее жизни оставалось еще место для любовника.
Герцог давно уже перестал питать иллюзии относительно того, что жены хранят верность своим мужьям. В молодости он полагал, что все «хорошие» женщины были такими же, как его мать, — бесконечно преданными тому человеку, за которого вышли замуж.
Но, приехав в Индию, он обнаружил, что живущие там английские женщины уделяли мало внимания своим мужьям. Да и в других странах всегда находились прелестные дамы, с готовностью прокрадывавшиеся в его комнату под покровом ночи. Или, если они были одни, умолявшие его прийти к ним.
В Лондоне все оказалось также очень просто, поскольку великосветские мужья почти неизбежно после ленча отправлялись в свой клуб и оставались там до того момента, когда пора было ехать домой переодеваться к обеду.
Сначала герцог сказал себе, что ему гораздо интереснее ездить верхом или слушать прения в парламенте, чем заниматься любовью с женщинами. Но всегда находилась какая-нибудь красотка, которая протягивала ему губки и обвивала руками его шею прежде, чем он успевал узнать ее имя.
Он не был бы мужчиной, если бы не поддавался искушению.
Такой образ жизни был общепринятым и даже модным, и, безусловно, он получал от него удовольствие. Он был неотъемлемой частью его нового положения, такой же, как титул, дома, лошади, картины. Не успевал закончиться один роман, как тут же начинался следующий. Причем, находясь в обществе избранницы, он был полностью поглощен ею, но стоило лишь им расстаться, как он напрочь забывал о своей очередной даме сердца.
И лишь изредка, любуясь красивым видом или слушая музыку, герцог задавал себе вопрос: почему в глубине души он испытывает такую неудовлетворенность, ощущение, будто ему чего-то не хватает?
