Лилия Подгайская - Дорога на Север
Беглянки обнялись и расцеловались. Огла всегда была сильной женщиной. Она не позволила прощанию затянуться, тем более что у них на счету была каждая минута. Метель надвигалась. Старая женщина чувствовала это и поспешила расстаться со своей воспитанницей, хотя сердце рвалось от боли.
Последние слова прощания, и всадницы разъехались. Две из них двинулись на юго-восток, третья повернула своего мула на запад.
Дорога до монастыря оказалась нелёгкой. В темноте безлунной ночи трудно было рассмотреть ориентиры, о которых говорил Симон. Разум оказался бессилен, сработало какое-то внутреннее чутьё, которое вело их правильным путём. Когда женщины достигли подножья холма над рекой Уай, начался снегопад, быстро превратившийся в метель. Подъём на вершину холма, где стояла обитель, стал самым тяжёлым отрезком пути. Но женщины надеялись на тепло и отдых за стенами монастыря и пробивались к цели из последних сил.
Когда они постучали в ворота обители, привратница, услышавшая женские голоса, была удивлена сверх меры. Монахини уже служили раннюю утреннюю мессу, и путницам надо было подождать. Их пустили за ворота обители, но и только. Привратница не могла сама принять решения. В эти смутные времена опасности ждали с любой стороны. Часа полтора, замёрзшие и усталые до предела женщины, едва держащиеся на ногах, стояли, прижавшись к своим утомлённым мулам и пытаясь взять хоть капельку тепла от их тел.
Наконец появилась настоятельница в сопровождении двух пожилых монахинь. Мать Ранульфа была крепкой женщиной преклонных лет, но ещё не достигла старости. Её строгое лицо с правильными чертами обрамлял белоснежный апостольник, на груди виднелся большой серебряный крест.
– Кто ты, дочь моя, и что ищешь в нашей тихой обители? – спросила она, напряжённо вглядываясь в лицо молодой женщины, за спиной которой стояла служанка, готовая в любой момент подхватить госпожу, защитить её.
Это понравилось матери-настоятельнице, она любила верных людей и умела ценить преданность.
– Меня зовут Вала, матушка, – ясным голосом ответила путница. – Я дочь Оуэна де Плешара, владельца Истейта, рыцаря лорда Херефорда и вдова рыцаря Филиппа де Варуна, хозяина Хил-Хауса, погибшего две недели назад. Я ищу защиты от сына моего погибшего супруга Холта де Варуна и принца Юсташа, преследующих меня непристойными домогательствами.
Лицо настоятельницы потемнело, когда она услышала имя королевского сына. Она нахмурилась и отвела глаза:
– Прости, дочь моя, но в таких обстоятельствах я ничем не могу помочь тебе. Пойми, я не могу ставить под угрозу благополучие вверенной мне обители. А она будет поругана и возможно разрушена, если принц узнает, что я приняла тебя под защиту. Прости.
Вала беспомощно опёрлась на руки служанке. Слёзы выступили у неё на глазах.
– Что же мне делать, матушка? Куда идти в такую метель?
– Веруй в Господа, дочь моя, и он придёт тебе на помощь.
Теперь она смотрела прямо в глаза просительницы и добавила очень тихо, но твёрдо, даже с нажимом:
– Выйдя из ворот, поверните направо и ступайте вдоль стены обители.
Громко же добавила:
– Прощайте, и да хранит вас Господь.
Настоятельница повернулась и ушла, за ней последовали обе монахини. Привратница жалостливо посмотрела на падавших с ног женщин, но повела их к воротам и выпустила за стены монастыря в свирепую бушующую метель.
Оказавшись за воротами обители, где рассчитывали найти защиту и покой, женщины растерянно переглянулись.
– Никаких слёз, Иста, – твёрдо сказала госпожа. – Значит, нам придётся самим бороться за свою жизнь. Но лучше замёрзнуть под стенами святой обители, чем попасть в руки этих извергов в облике человеческом. Когда я вспоминаю взгляд того, кого величают принцем, не могу сдержать дрожи. Он ужасен, хуже лютого зверя. Пойдём, милая, Бог не оставит нас.
Они пошли вдоль высокой монастырской стены, ведя мулов в поводу, и уже почти наполовину обошли её, когда открылась маленькая калитка. Высокая, худая как жердь монахиня, приложив палец к губам, пригласила их войти. Несколько шагов, и они оказались перед дверью маленького, крытого соломой строения. Они вошли в него вместе с животными и блаженно расслабились. Здесь было намного теплей, чем на улице. На полу была набросана солома, в огороженном углу навалено сено, на скамье под стеной небольшой кучкой громоздились овечьи шкуры. Монахиня знаками показала накинуть их и устроила женщин на скамье, прикрыв им ноги другими шкурами. Блаженство снизошло на усталых путниц – крыша над головой, широкая скамья и тёплые шкуры. Мулы пристроились к сену. Им тоже было хорошо.
Пригревшись под тёплыми шкурами, Вала задремала. Усталость брала своё, несмотря на крайнее напряжение и страх перед будущим. Она вздрогнула и открыла глаза, когда скрипнула дверь сарая. Вошла настоятельница. Она что-то тихо сказала высокой монахине, та кивнула и вышла. Настоятельница подошла к устроившимся на скамье путницам и жестом показала, чтобы они не вставали. Села рядом. Глаза её смотрели сочувственно.
– Прости, дитя моё, но я не могла поступить иначе, – сказала тихо. – Никто не должен даже догадываться, что я помогаю тебе. А теперь расскажи мне всё, что с тобой случилось.
И Вала поведала доброй женщине всё, ничего не утаила от неё… Та содрогалась, слушая подробности горестной драмы. Потом печально покачала головой:
– Мне страшно слушать твою повесть и трудно решиться сказать то, что мне ведомо, а тебе нет. Но ты должна это знать, дочь моя. Отец Ансельм, который исповедует нас, принёс известие, что твой отец, славный рыцарь Оуэн де Плешар, минувшим летом пал в битве, обороняя границы владений нашего лорда. Так что тебе не приходится рассчитывать на его защиту. Поместье ваше король Стефан передал другому рыцарю, велев оберегать прилежащий к нему участок границы.
Сердце Валы сжалось от новой боли. Отец! Как же так? И она даже не проводила его в последний путь. Одна, совсем одна. Без дома и без родных. Только Иста при ней и осталась. Слёзы защипали глаза и потекли по осунувшемуся лицу, руки нервно сжались.
– Не надо плакать, дитя моё, – ласково добавила матушка, погладив её по руке. – Тебе придётся быть сильной. Кто знает, как долог твой путь? Уходить надо как можно дальше и как можно скорее. И только на восток. Там, если повезёт, можно затеряться. Здесь же тебя быстро найдут. И забудь дорогу в Уэльс, туда тебе не пройти.
Вала кивнула, соглашаясь. Говорить она не могла.
И тогда мать Ранульфа поведала, как видится ей путь к спасению двух беглянок. Сегодняшний день они могут отдохнуть здесь. Она велит навесить на сарай большой замок, да никто и не придёт сюда по такой погоде. В сарае не слишком холодно, и они могут поспать, немного набраться сил. Но как только наступит ночь, надо уходить. Уйти можно через заднюю дверь сарая и известную им калитку. Немного дальше за холмом располагается имение отца Ансельма. Там, на краю участка есть такой же сарай, где можно будет отоспаться весь следующий день. А потом, как стемнеет, двинуться в дальнейший путь. Метель к тому времени начнёт стихать, но успеет замести следы.