Индиго - Беверли Дженкинс
Печальный голос Галена привлек ее внимание.
— Я, кажется, просил тебя подождать.
Он стоял на лестнице, перила которой были разбиты вдребезги.
— Кто это сделал?
Она подбежала к лестнице, намереваясь посмотреть, как обстоят дела на верхних этажах, но он остановил ее, мягко обняв.
— Ты не хочешь этого видеть.
Эстер уставилась на него широко раскрытыми от шока и недоверия глазами.
— Там, наверху, выпустили собак. Они испачкали все — твое постельное белье, твою одежду.
— Собаки?!
— Это был Шу.
Эстер не могла поверить, что все это происходит на самом деле.
Гален колебался, показывать ли ей записку, но потом решил, что все-таки стоит. Она была его женой и верила в его честность.
Руки Эстер дрожали, когда она взяла маленький листок бумаги.
Поскольку ты скоро вернешься на юг, мы с ребятами решили устроить тебе прощальную вечеринку. Жаль, что ты ее пропустила. До скорой встречи.
Похолодев, Эстер посмотрела на мужа.
— Не волнуйся, единственный, кто отправится на юг, — это Шу. На юг, прямо в ад.
От следующей мысли Эстер похолодела от страха.
— О господи, Гален! Мои бумаги!
Эстер пробежала мимо него и поднялась по ступенькам.
От вони в комнате она на мгновение остановилась, но все же вошла внутрь. В ее глазах стояли слезы, когда она увидела загаженную комнату и слова ненависти, размазанные по стенам экскрементами. Большой платяной шкаф, стоявший у стены рядом с ее кроватью, был перевернут и разбит вдребезги. Его задняя стенка была расколота. Эстер, даже не заглядывая внутрь, поняла, что бумаги пропали. Они лежали в задней стенке шкафа с тех пор, как она приехала на север. Она подошла к шкафу и обнаружила, что их действительно украли.
Гален спросил:
— Кто еще мог знать, что бумаги спрятаны там?
Она села на пол, потрясенная увиденным.
— Сотрудники Комитета бдительности: преподобный Адамс, Би, Лавджой, Брэнтон Хаббл, конечно, но больше никто.
— Ты уверена?
Она ответила отстраненным голосом.
— Да, вполне.
Эстер оглядела комнату, которую так любила, и почувствовала, как внутри у нее все сжалось. Она скорее умрет, чем позволит Шу снова увезти ее на юг.
Сердце Галена сжалось от боли, когда он увидел выражение отчаяния на ее лице.
— Ты как-то говорила мне, что твоя тетя отправила копию документов местному шерифу, когда ты приехала на север.
Эстер напряженно кивнула.
— В офисе шерифа Лоусона должна быть копия.
— Я отправлю Андре проверить это, как только они с Рэймондом и Макси вернутся.
Гален хотел обнять ее и заверить, что все будет хорошо, но пока Шу не найдут и не остановят, она будет в опасности.
— Нам пора домой, малышка. В данный момент мы ничего не можем здесь сделать. Мы можем вернуться позже днем или завтра и начать уборку, если хочешь.
Она кивнула и позволила ему увести себя.
Эстер наблюдала за домом через небольшое окошко кареты, когда они отъезжали. Она задавалась вопросом, восстановят ли его когда-нибудь, чтобы ее предки могли возобновить свои ночные прогулки. Дом был памятником их свободе и гордости более полувека. Теперь он лежал в руинах, разрушенный ненавистью.
Остаток дня Эстер провела в оцепенении. Гейл, которая оставалась в «Безумии» пока они были в отъезде, услышав новость, обвинила себя, сказав, что ей следовало зайти и проверить, все ли в порядке дома, пока Эстер и Гален были в Детройте. Эстер заверила ее, что она ни в чем не виновата, но печаль Гейл ясно читалась на ее лице.
Макси и остальные домочадцы прибыли в Фолли несколько часов спустя. Все были потрясены известием о разрушениях. Гален отправил Андре прямиком в город проверить документы Эстер. Раймонд Левек хотел немедленно разыскать Шу. Гален был того же мнения, но хотел дождаться возвращения Андре, прежде чем разработать план.
Андре вернулся и подтвердил, что документы Эстер все еще находятся в архиве Лоусона. Шериф пообещал привлечь Шу к ответственности за вандализм.
Гален не успокоился. По закону специальным комиссарам, которые рассматривали дела о побегах, давали десять долларов, если они решали, что беглец должен быть возвращен, но только пять, если заявление рабовладельцев оказывалось ложным. За годы, прошедшие после вступления закона в силу, более двухсот человек, предположительно скрывавшихся от правосудия, предстали перед судом, но менее двух десятков были признаны невиновными. Если Шу удастся арестовать Эстер, ее шансы вернуться к жизни в качестве его жены будут невелики. Фредерик Дуглас однажды сказал: «Единственный способ превратить закон о беглых рабах в мертвый закон — это убить полдюжины или более ловцов», и Гален от всего сердца согласился с ним.
На следующее утро Эстер, Гейл, Гален и кое-кто из домашней прислуги отправились в дом Уайаттов, чтобы начать уборку. Макси выругалась по-португальски, увидев разрушения. Эстер просто закрыла свое сердце и разум от боли и принялась за работу.
В течение дня многие соседи, услышав ужасную новость, заходили к ним, чтобы помочь. К середине дня на работу вышла целая армия: они убирали мусор, сжигали испачканное постельное белье и одежду, а также подметали стекло и галантерею. Би пришла только поздно вечером, а когда вошла в дом и увидела дыры в стенах и расщепленные перила лестницы, разрыдалась и поспешила обратно на улицу. Эстер отложила метлу и вышла, чтобы утешить ее.
Би, стоявшая на крыльце, повернулась к Эстер с покрасневшими глазами, затем отвернулась с отстраненным выражением лица.
— Это все моя вина.
Эстер крепко обняла ее.
— В этом никто не виноват, кроме Шу, Би. Гейл сказала почти то же самое. Она винит себя за то, что не проверила дом, пока меня не было, но это не ее вина.
Би медленно высвободилась из объятий Эстер и тихо сказала:
— Нет, Эстер, это моя вина.
Что-то в глазах и голосе Би заставило Эстер похолодеть.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю, что это моя вина. Если бы не я… — Ее голос затих. — Иди в дом и приведи своего мужчину, а я попытаюсь все объяснить.
Эстер вернулась с Галеном и Рэймондом.
Би сдержанно кивнула двум мужчинам и отвернулась.
— Я глупая старуха, Эстер. Предатель, которого мы искали, — это я. Я и есть тот самый предатель.
Эстер уставилась на нее в шоке. Гален и Рэймонд выглядели мрачными.
Би говорила тихим монотонным голосом.
— Когда я уехала из Теннесси тридцать лет назад, я оставила троих
