Виктория Холт - Вечный любовник
Так у нее плохие предчувствия? Что ж, некоторые люди решили, что Габриэле д'Эстре не бывать королевой Франции. И конечно, они правы. Она не жена королю. Ее единственное преимущество – их сложившаяся семья. Но чтобы маленький месье Цезарь стал дофином? Никогда!
Если Цезарь им станет, во Франции начнутся волнения. Люди не могут быть равнодушными к незаконнорожденному выскочке. Они одобрили бы женитьбу короля на совсем молоденькой девушке, лучше девственнице, но не захотят видеть королевой женщину, которая когда-то вела распутную жизнь, а ее детей – пусть они и от короля – называть детьми Франции.
У Ла Варенна были друзья среди итальянцев, желавшие брака Генриха IV с Марией Медичи. Он тоже считал, что это будет хороший брак. И нужно устроить его поскорее, чтобы еще успел родиться дофин.
Итальянцы часто встречались в доме Себастьяно Замета, которым восхищались и король, и Ла Варенн. Замет поднялся из самых низов, его отец, по слухам, был сапожником в Лукке, но Замет сумел стать банкиром-миллионером, а так как король часто нуждался в финансовой помощи, его симпатии к нему от этого только возрастали, потому что он был всегда готов помочь Генриху деньгами. Когда-то Замет заплатил мадам де Сурди кругленькую сумму за очаровательную Габриэлу. Помнит ли он сейчас те дни? Помнит ли мадам Габриэлу? И неужели может смириться с тем, что женщина, за услуги которой платили многие мужчины, вот-вот станет королевой Франции?
Замет был дружен с Габриэлой, но хотел бы видеть союз между Италией и Францией более прочным, и итальянцы, собираясь в его доме, обсуждали именно это. Замет стал больше чем банкиром – он был интриганом, возможно итальянским шпионом. Замету был по душе брак короля с Марией Медичи.
Перед тем как представиться Габриэле, Ла Варенн зашел к Замету. Итальянец принял его в своих роскошных апартаментах, и, пока они потягивали вино, Ла Варенн рассказал приятелю о расставании короля и его любовницы.
Замет с серьезным видом кивнул.
– Иезуиты – не единственные, кому не нравится образ жизни короля, – заметил он.
– Все хотят женитьбы короля.
– Но он может жениться, только если получит развод от нынешней королевы, а она даст согласие лишь тогда, когда его невеста будет нравиться не ему одному, а всем другим.
– Многим понравилось бы, если бы ею стала Мария Медичи.
– Она понравилась бы и королю, – сказал Замет, – если бы не его нынешняя любовница. Мария Медичи не только молодая и симпатичная, она принесет Франции большое богатство. Мои итальянские друзья горят нетерпением. Для них было бы оскорбительным, если бы вместо нее королевой стала женщина вроде герцогини де Бофор.
– Но, боюсь, его величество сильно в нее влюблен.
Наступила тишина, потом Замет решил:
– Я устрою пир в ее честь. Передай ей это. Привези ее сюда завтра.
Ла Варенн смерил приятеля долгим взглядом, но тот продолжал безмятежно улыбаться.
Габриэла поселилась в доме близ Арсенала, который был, с тех пор как ее отец стал главнокомандующим артиллерией, его официальной парижской резиденцией.
Почти тут же ей нанесла визит герцогиня де Сюлли, и это понравилось Габриэле, потому что после ссоры с герцогом де Сюлли она, в соответствии с пожеланиями короля, старалась наладить с ним добрые отношения. Герцогиня де Сюлли, будучи особой высокопоставленной, держалась холодно, хотя и вежливо, а так как она сама сочла возможным посетить Габриэлу, та решила сделать все возможное, чтобы с ней подружиться.
Однако гордая герцогиня де Сюлли считала, что ей не к лицу сближаться с женщиной, которая, помимо всего прочего, получила свой титул за то, что ей представился случая удовлетворить короля; но Габриэла, чье уныние, несмотря на все ее усилия, не проходило, не замечала отчужденности своей гостьи.
– Прошу вас сесть рядом и немного со мной поговорить, – попросила она. – Я плохо себя чувствую из-за разлуки с королем, которая расстроила нас обоих.
– Сожалею, – ответила герцогиня де Сюлли, – но это было необходимо.
Габриэла вздохнула:
– Нам так не кажется. Однако вскоре никто не сможет нас разлучить. Сегодняшнее положение сохранится недолго, уверяю вас.
– Недолго? – переспросила герцогиня.
– Мы исполнены решимости – король и я – его изменить.
«Король и я», – эти слова кольнули герцогиню. – Она говорит так, будто они уже поженились». Однако вслух произнесла:
– Как я понимаю, сложности создает королева Франции.
– О да, она всегда была упрямой.
«Как смеет так говорить о королеве эта шлюха, которая делила ложе со многими мужчинами, пока ей не повезло удовлетворить прихоти короля?! Как смеет она говорить так о женщине из такой достойной семьи! Ну и что дальше?»
– Король очень ценит вашего мужа, – продолжала ничего не подозревающая Габриэла. – Когда я стану королевой, то всегда буду рада видеть вас при моем переодевании перед сном и после пробуждения.
Герцогиня с трудом сдержала ярость. Затем поспешила удалиться и сразу же прошла к своему мужу.
– Мне оказана великая честь, – воскликнула она, – королевская шлюха любезно пообещала принимать меня при своих вечерних и утренних переодеваниях. Именно так и сказала.
Лицо Сюлли окаменело, он сжал кулаки.
– Этому не бывать! – твердо заявил герцог.
Себастьяно Замет, в роскошных одеждах, встречал почетную гостью в пышно украшенном зале своего огромного дома.
Вспоминая трудные годы молодости, он любил роскошь все сильнее и сильнее. Поглаживая свои шелковые и атласные наряды или глядя на игру рубинов и изумрудов, которые любил носить, он мысленно возвращался к тем годам, когда только что приехал в Париж.
Замет проделал долгий путь от бедного итальянца, мастерившего обувь для придворных господ, до нынешнего его положения, сделав головокружительную карьеру исключительно благодаря своей хитрости. Раньше устраивал сделки для господ подобные той, что была заключена между Генрихом III и мадам д'Эстре, что было выгодным бизнесом. Затем иногда сдавал свои комнаты любовникам – если у них были деньги, чтобы оплатить эту услугу. Но теперь такими делами больше не занимался. Замет стал толстосумом первого разряда, миллионером, который мог быть полезным обедневшему королю Франции. Так возникла его дружба с Генрихом IV. Сам он был натурализовавшимся французом, но принимал в своем доме итальянцев с положением и никогда не забывал страну, из которой приехал, полагая, что должен по мере сил ей служить.
Он склонился к руке Габриэлы. Она сильно изменилась с тех пор, как он, купив ее, привел в этот дом. Правда, сейчас она беременна и исполнена печали, которая так не идет к ее облику. Замет несколько раз видел Габриэлу с тех пор, как она стала любовницей короля, помогая ей и Генриху заключить ряд выгодных сделок. Они оставались хорошими друзьями, потому что он обращался с ней весьма учтиво и никогда не позволял себе ни жестом, ни словом дать понять, что помнит об их прежней близости.
