Синтия Хэррод-Иглз - Флёр
Поколебавшись несколько секунд, она утвердительно кивнула, а затем из глаз ее брызнули слезы. Роза с трудом поднявшись со своего места, подошла к ней и обняла. Флер уронила голову ей на плечо, и они вместе поплакали. У женщин слезы всегда наготове, горе каждой — это горе всех женщин мира.
— Успокойтесь, успокойтесь, — уговаривала ее Роза. — Лучше расскажите мне обо всем. Вероятно, все началось, когда он был в Англии? Да?
И Флер ей все рассказала. Роза тихо слушала ее, рассеянно теребя неловкими пальцами носовой платок. Она не отрывала глаз от плачущей Флер, которая сдерживала слезы все эти два года долгого молчания.
Как только Флер выговорилась, она остановилась и с надеждой посмотрела на Розу, словно ожидая от нее таких слов, которые поставят все не свои места. Роза сегодня выглядела постаревшей и совсем не была похожа на себя. Если бы она повязала голову простым крестьянским платком, то сошла бы за обычную русскую старушку, сидящую у себя в деревне на крыльце избы в ожидании прихода смерти.
— Дорогая моя, как мне жаль, — наконец произнесла она. — Я все время спрашивала себя, что же здесь происходит на самом деле. Я иногда замечала, как он смотрит на вас, иногда мне казалось, что он хочет вас предостеречь. Но вы казались такой беззаботной, такой счастливой в его обществе, словно вам не грозит никакая опасность. Хочу быть с вами до конца откровенной — судя по всему, он ведет себя по отношению к вам не совсем обычно, не так, как с другими женщинами, которых хочет пленить, — добавила она, — я никогда еще такого за ним не замечала.
Флер боролась с болезненной надеждой.
— Как вы думаете? Возможно ли, что он…
На такой вопрос Роза не хотела, да и не могла дать ответ.
— Что я могу сказать? — Она нахмурилась. — Мне кажется, ваше объяснение его поведения в Лондоне справедливо. Он позволил себе кое-какие поблажки, но, когда понял, что напрасно возбудил в вас какие-то ожидания, поспешил исправить положение и спасти вашу репутацию. Это ему трудно далось, я в этом не сомневаюсь, но он обошелся с вами гораздо добрее, чем с дамами нашего круга. Возможно, его сдерживало то, что он находился за границей. Не знаю. Здесь он часто кружил голову женщинам, а потом бросал их. У него нет сердца, когда дело касается слабого пола, и вы должны знать об этом.
Флер недоверчиво покачала головой. Услыхав такие суровые слова даже от Розы, она не поверила им. Почему ему быть таким? Он такой чувствительный, такой добрый. Может быть, все дело в его жене? Неужели он так сильно ее любил?
Роза о чем-то задумалась.
— Мне кажется, он действительно сильно любил ее вначале, по крайней мере, был сильно ею увлечен. Первая страсть, охватившая молодого мужчину. Знаете, в таком состоянии скорее бываешь влюблен в свою любовь, чем в предмет ее. Он привез ее как трофей, с тем лишь различием, что она не сопротивлялась и последовала за ним по собственной воле. Бедняжка Елизавета! Она обожала его, поверьте, но он сделал ее такой несчастной. Нелегко ей было состязаться с материнской любовью, моя мать была своенравной женщиной, а Лиза — добрая и мягкая, как растаявший сахар.
— Он говорил — я имею в виду Сергея, — что мать ее ненавидела за то, что она не родила ему сына.
— Неужели он такое говорил? Какая чепуха! Мать на самом деле не любила Лизу, но в этом было что-то необъяснимое, иррациональное, и она это понимала. Лиза приехала с Кавказа, а мать ненавидела все, связанное с теми краями. Она, конечно, делала все, чтобы скрыть свои чувства, но видеть, как она борется с собой, — это зрелище не для слабонервных…
— Почему же она?..
— Не знаю. Что-то ужасное произошло там, между ней и моим отчимом, она об этом никогда не говорила. Возможно, это из-за первой жены моего отчима, матери Сашки, которая была родом из тех мест. Страсти моей матери были мощные, не всегда поддавались объяснению, но весьма простые.
— Сергей говорил, что ваша мать больше других любила Сашку, что на него у нее не оставалось времени. Он очень страдал от этого.
— Тоже вздор, — тихо возразила Роза. — Прежде всего моя мать очень любила отчима, и он платил ей тем же. Это было всепоглощающее чувство, прекрасное со стороны, но оно никакого утешения не приносило нам. Детям любви, знаете ли, выпадает суровая доля. После отчима она любила Сережу.
Флер очень удивилась.
— Да, любила, — подтвердила Роза. — Она его просто обожала, он хотел, чтобы она уделяла все свое внимание только ему одному, но этого он, вполне естественно, добиться не смог. Что же касается Сашки… — Роза пожала плечами. — Мне кажется, она чувствовала какую-то вину перед ним и старалась ее загладить. Это тоже имело какое-то отношение к тому, что произошло на Кавказе, ей казалось, что она дурно поступила с Сашкой, и эта мысль ее постоянно преследовала. Когда он попал в беду, она винила во всем только себя. Но после того как предательство Александра убило моего отчима, можете себе вообразить, как это повлияло на нее? Не только потерять мужа, но потерять его из-за того, что она допустила по своей собственной вине!
Флер могла себе это представить. Вина, раскаяние — все это опустошающие, бурные чувства. Они настолько же могущественные, как и ревность. Да, Роза нарисовала ей удручающую картину своей домашней жизни.
— Мама постоянно испытывала угрызения совести. Но потом появилась Елизавета, и снова всплыли воспоминания прошлого. Несчастная Лиза. Я пыталась подружиться с ней, но она была таким бессловесным созданием, тихим и кротким, словно мышка. В последние годы жизни Лизы мне показалось, что Сережа ее вовсе не любил, за то, что она встала между ним и матерью — так он считал. С тех пор изменилось и его отношение к женщинам.
Флер покачала головой.
— Как вам, однако, удалось в подобной обстановке стать такой доброй и отзывчивой? Петр тоже вполне нормальный человек.
— Девочкам всегда легче, чем мальчишкам, — беззаботно ответила Роза, но Флер видела ее насквозь. Она понимала, что Роза лукавит, что ей пришлось несладко, но испытания лишь закалили ее характер. — Петр был значительно моложе нас, совсем еще мальчиком, когда началась эта смута. В шестнадцать лет он потерял мать. У нее все равно не хватало для него свободного времени, что, конечно, при такой матери могло пойти ему только на пользу. В любом случае, он не так прост, как кажется. Очень легко недооценивать Петю, особенно когда рядом находится Сергей.
Флер не разобрала в ее словах предостережения. Она все думала о Кареве-старшем.
— Вчера вечером Петр сообщил… он считает, что Сергей собирается жениться на Людмиле, — с трудом вымолвила она. — Вы с ним согласны?
