Элизабет Торнтон - Прошепчи его имя

Он повернулся и пошел прочь.

Абби воздела руки к небесам, словно умоляя помочь ей справиться с этим упрямым мужчиной.

— Хью Темплар! — воскликнула она. — Не смей поворачиваться и уходить вот так! Я люблю тебя, Хью, люблю всем сердцем.

Хью остановился, но не спешил обернуться.

— Бог свидетель, я говорю правду! — в отчаянии воскликнула Абигайл.

Возможно, это было простым совпадением, но как только стихли слова Абби, в небесах вспыхнула молния и землю потряс раскат грома. А когда Хью заключил ее в объятия, на землю хлынул дождь.

Хью на руках внес ее в дом.

— Никогда мне не понять женского сердца, — пробормотал он. — Если ты действительно любишь, почему же все время смотрела на меня, как на подлеца, достойного всяческого презрения? Почему говорила все те обидные слова?

— Потому что очень боялась. Ты ведь снова мог стать шпионом. Я не могла прогнать от себя мысли о том, как кончают жизнь гладиаторы. Им не положена отставка. Они не успевают состариться. Они бьются до тех пор, пока не встречают кого-нибудь, кто сильнее и безжалостнее их. Тогда они умирают. Неужели ты думаешь, — всхлипнула Абби, уткнувшись лицом в лацкан его камзола, — что я смогу когда-нибудь забыть все, что произошло с нами за последние дни? Немо, приставившего нож к твоему горлу, Лэнгли с нацеленным на тебя пистолетом. — Абби дрожала, глядя на Хью глазами, полными муки. — Если ты снова вернешься к такой жизни, как смогу я это пережить? Каждый день, когда тебя нет рядом, будет подобен медленной смерти. Никогда не думала, что гладиаторы так беззащитны.

Хью, прикрыв глаза, слушал слова, врачевавшие его раны, прогонявшие прочь только что испытанную боль. Он сжал дрожащими ладонями ее лицо.

— Я тоже не знал, как могу быть слаб, пока не встретил тебя, Абби. Я люблю тебя, дорогая. Бог свидетель, как я тебя люблю.

Они не слышали больше ни, грома, ни бушевавшего за окном ливня. Для них не существовало сейчас ничего вокруг.

Некоторое время спустя, во время затянувшегося медового месяца в Эндикоте, Абби, сидя в постели, внимательно читала письмо от Гариетт. Хью лежал рядом, старательно пытаясь отвлечь ее от этого занятия. Когда он коснулся ее обнаженной груди, Абби вдруг ударила его по руке. Хью нахмурился. Такого никогда не случалось раньше.

Приподнявшись на локте, он заглянул в лицо жене. Абби задумчиво жевала нижнюю губу. Лоб ее был нахмурен.

— Надеюсь, ты не получила из дома плохие известия? — забеспокоился Хью.

— Ах, это все Гариетт, — в словах Абигайл звучал упрек. — Она транжирит деньги самым непозволительным образом. — Абби сунула письмо под нос Хью. — Вот тебе список последних приобретений. Она даже уговорила Джайлза купить ей фаэтон, чтобы самой править лошадьми, катаясь в Гайд-парке.

— А в чем дело? — недоумевал Хью. — Гариетт всегда любила тратить деньги, а Джайлзу нравится ее баловать.

— Но после того, что случилось с Джорджем, она говорила, что не находит больше удовольствия в приобретении вещей. Теперь ее больше интересуют люди.

— Люди много чего обещают самим себе в трудную минуту. Потом кризис проходит, и каждый снова становится таким, как был. — Но Абби по-прежнему хмурилась. — Честно говоря, — продолжал Хью, — мне бы вряд ли понравилось, если бы Гариетт обрушила свое обожание на меня. Да и Джайлз был бы не в восторге. Мужчины не любят женщин, которые много суетятся. Теперь, когда я лучше знаю Гариетт, я понимаю, она очень хороший человек. Пусть остается такой, какая есть.

— Да… но…

— Но что?

Абби отложила письмо и устроилась поудобнее рядом с Хью.

— Когда Джордж попал в беду, мы все стали как-то ближе друг другу. А посмотрите на нас теперь! Ничего не изменилось. Мы такие же, какими были всегда.

— Я и не хочу, чтобы ты менялась, — заверил ее Хью. — А ты разве хотела бы видеть меня другим?

— Нет. Я хочу, чтобы мы вечно любили друг друга и заботились друг о друге.

— Так и будет, любимая. То, что произошло, сблизило нас, и это единственное, что имеет значение.

И они снова занялись любовью.

Потом, положив голову ему на плечо, Абби спросила вдруг:

— Интересно, будешь ли ты любить меня так же, когда я стану толстой и неуклюжей, ожидая нашего ребенка?

— А как ты думаешь? — поддразнил ее Хью.

— Я думаю, что для умного человека ты бываешь иногда удивительно непонятлив. Дай-ка мне руку.

Абби положила его ладонь на свой плоский живот. Взгляд Хью затуманился, рука вдруг едва заметно задрожала. Абби не требовалось слов. Она прочла все в его глазах. Все, на что надеялась, и много-много больше.

Впрочем, слова тоже не заставили себя ждать.