Жюльетта Бенцони - Слёзы Марии-Антуанетты
Журналист одарил ее самой широкой из своих улыбок:
— Вас уволили из-за меня. Я должен это исправить.
— Как, не понимаю? А это кто? — спросила она, указав подбородком на Адальбера.
— Мой друг! Садитесь. Вы куда хотели попасть? — Я хотела добраться до вокзала. Моя сестра живет в Нанте. Надеюсь, она приютит меня.
— А пока мы приглашаем вас позавтракать. Потом посмотрим, что можно сделать. Как вас зовут?
— Орели Дюбуа! Мадам Дюбуа, вдова,— уточнила она с внезапно пробудившимся достоинством.
Вернувшись в Версаль, они остановились на площади Нотр-Дам перед ресторанчиком, который славился своим фрикасе из кролика в белом вине и морскими мидиями. Мадам Дюбуа, взбодрившись благодаря уютной атмосфере и нескольким бокалам превосходного божоле, прониклась к своим собеседникам полным доверием и рассказала им все. В течение многих лет она и ее муж Альбер работали сторожами, занимая клетушку у входа. Несколько месяцев назад она овдовела, и ей пришлось оставить прежнее жилье. Она перешла в дом, где миледи определила ее в прачечную и предоставила комнату. В свободное время вдова помогала на кухне, ее охотно посылали на рынок, потому что торговцы были хорошо с ней знакомы и она умела «покупать лучше, чем эти паяцы в тюрбанах, которые всем внушают подозрение и кормят бог знает чем».
— Но однажды вечером случилась какая-то драма. По крайней мере, мне так показалось. Я услышала яростный спор. До этого миледи съездила в Париж на маленькой машине…
— А какого цвета эта маленькая машина? — спросил Адальбер, сделав вид, что не замечает озадаченного взгляда Орели.
— Почему вас это интересует?
— Я пишу книгу о цветовых предпочтениях автомобилистов и собираю статистические данные, — с апломбом ответил Адальбер, стараясь не смотреть на Бертье.
— Да? Ну, так она красная! Вернее, красно-черная и дьявольски шумная!
— Замечательно! Но я вас перебил, мадам Дюбуа, — добавил он, подливая в ее бокал вина.
— На чем я остановилась?
— Миледи вернулась из Парижа и…
— …и милорд зашел к ней, они стали ругаться. По-английски, поэтому я ни слова не поняла. Но довольно долго. Наконец милорд вышел… и запер свою жену на ключ. Ключ положил в карман, а на следующий день предупредил всех на кухне, что миледи заболела… и это заразно, поэтому он сам будет относить еду к ней в спальню…
— Заболела? А врача он вызвал?
— Их никогда не зовут. Все делает камердинер-индус. Вроде бы он умеет лечить, но к миледи его не пустили. Милорд велел закрыть все ставни, кроме тех, что в его апартаментах и в спальне миледи. Там окна выходят в сад, и снаружи их не видно. Потом он запретил отзываться на звонки во входную дверь и подходить к телефону. Сказал, что нужно делать вид, будто они уехали, чтобы их не беспокоили… под угрозой «санкции». Никто не должен был входить в дом до нового распоряжения.
— А почтальон?
— Перед воротами висит большой почтовый ящик. Никто! Я же вам сказала… И вот к чему это привело!
— Мы искренне сожалеем! — с чувством сказал Адальбер. — И постараемся решить эту проблему…
Час спустя мадам Дюбуа поступила на службу к леди Мендл в качестве прачки. Адальберу не составило труда убедить Элси взять ее, после того как он рассказал обо всем, что произошло у Кроуфордов. Любопытная, как кошка, Элси вознамерилась извлечь интересную информацию в беседах с Орели, которую она, кстати, немного знала.
— Что будем делать теперь? — спросил Бертье, когда археолог вышел из виллы «Трианон».
— Вернемся к Кроуфордам, чтобы определиться на местности и найти способ пробраться туда сегодня же ночью!
— А что нам это даст? Вы же слышали Орели: Кроуфорд и его жена больше не показываются. Всем заправляет секретарь!
— Вот именно! И это неестественно! Я не удивляюсь, что шотландец задал много неприятных вопросов жене, которая ограбила его самым бессовестным образом. Возможно, после этого он действительно запер ее. Но не верю, что он уединился и сам, отрекшись от власти в пользу молодого Болдуина. Все это крайне подозрительно. И я хочу разобраться в этом! Вы совсем не обязаны сопровождать меня.
Бертье захохотал:
— Чтобы помешать мне, вам пришлось бы послать меня в нокаут, а потом засунуть в шкаф, предварительно связав по рукам и ногам…Было около одиннадцати вечера, когда Бертье заехал за Адальбером, который вышел из гостиницы в непромокаемом плаще, застегнутом на все пуговицы. Механик при гостиничном гараже с легким недоумением проводил взглядом своего клиента, ведь в эту прекрасную ночь на усеянном звездами небе не виднелось ни единого облачка. Он не знал, что под плащом скрывались черные узкие брюки и фуфайка из тонкой шерсти, иными словами, одеяние многоопытного грабителя. И когда машина тронулась с места, он лишь приподнял свою каскетку с галунами в знак почтения…
Несмотря на поздний час, народу на улицах было довольно много. Горожане гуляли, наслаждаясь теплой погодой, и автомобиль двигался медленно, тем более что ехать было недалеко. Но вдруг, внезапно, дорога в Сен-Жермен исчезла под клубами черного дыма, а небо стало багровым от всполохов пламени. Археолог и журналист еще не успели понять, что происходит, как их обогнала, неистово гудя, пожарная машина. За ней промчалась вторая, и «Ситроену» вскоре пришлось остановиться: дорогу преградил жандарм, приказавший поворачивать назад. Бертье беспрекословно подчинился и, удалившись на несколько метров, съехал на заросшую травой обочину. Мужчины безмолвно вышли, словно потеряв дар речи. У них еще оставалось легкое сомнение, которое рассеялось почти мгновенно: горел бывший особняк управляющего королевской охотой…
Пожар охватил весь дом, вспыхнувший, вероятно, сразу в нескольких местах. Уже собралась толпа зевак, их удерживали жандармы, прибывшие на место даже раньше пожарных…
— Назад! Назад! — повторяли они, хотя пройти вперед было и так невозможно.
Пожарные развернули шланги и начали заливать огонь, отчего дым стал еще гуще. Но Видаль-Пеликорн и Бертье никуда не уходили: они стояли, засунув руки в карманы, не обращая внимания на мокрую траву, не замечая бегущего времени. Так прошло несколько часов…
Примерно в это же мгновение Альдо, лежавший в полудреме на кровати, внезапно проснулся от скрежета запоров. Дверь открылась, вошел страж — по-прежнему в маске! — и направился прямо к нему, склонившись, чтобы надеть наручники. При этом он незаметно сунул ему в рот какую-то пилюлю…
— Что это…
— Молчите! — прошипел охранник. — Пошли! — добавил он громко. — На ногах держитесь?
